Эйзенхауэр продолжал расхаживать из стороны в сторону, заложив за спину обе руки и переговариваясь с человеком на экране короткими фразами. Несмотря на превосходную звукоизоляцию стеклянной перегородки, не составляло никакого труда уловить общее настроение беседы учёного с императором – оба хмурились, явно переходя на повышенные тона и оставаясь при этом обоюдно недовольными ходом переговоров.
Впрочем, как бы там ни было, это своеобразное совещание высших чинов явно затягивалось, что безусловно было только на руку Дженне.
Лео, подавший голос внезапно и однократно, продолжал пялиться на экран – за небесной-голубой пеленой его глаз наверняка скрывалась ожесточённая внутренняя борьба, внешне проявлявшаяся только в этом странно-затравленном взгляде, постепенно приобретающем несвойственную парню осмысленность.
Девушка могла практически слышать, как ворочаются со скрипом в голове заржавевшие шестерёнки, как пробуждённый каким-то особенным импульсом человеческий разум преодолевает программу и вмонтированные прямо в череп блокаторы.
И, судя по всему, получалось всё лучше с каждой новой секундой. Подобно Гераклу из древних мифов, разрывавшего голыми руками стальные цепи, Лео рвал на части искусственно созданные наукой оковы. Запрятанные глубоко внутри слова и мысли вырывались наружу первыми ручейками – предвестниками прорыва долгие годы сдерживавшей воспоминания дамбы.
Он наконец посмотрел на Дженну, отреагировал на её голос – посмотрел впервые, по-настоящему, за всё время их не слишком продолжительного знакомства. Девушка не могла поручиться, что до него в полной мере доходит смысл её слов, но определённый прогресс теперь был заметен невооружённым взглядом.
Оставалось надеяться, что Эйзенхауэр подарит своему творению чуть больше времени. Будет продолжать спорить с Борманом ещё хотя бы пару минут.
Теперь Дженна чувствовала наконец на себе по-настоящему живой взгляд. С вполне отчётливым интересом и даже состраданием в глубине. С недоумением взирал на сковывавшие девушку ремни универсальный солдат - смотрел так, словно их тоже видел впервые. Лео прошёлся глазами с ног до головы по телу новой знакомой, задержавшись на лице особенно долго. Соображая по-прежнему мучительно медленно, но всё же соображая.
- Хочешь, - кивнув, согласился. Эхо.
Что-то, какие-то практически неуловимые для взгляда сокращения лицевых мышц, выдавали терзающую парня боль. Участники проекта «универсальный солдат» прекрасно умеют справляться с подобным.
Дженна отлично видела то, чего не замечал Лео. Или то, что он не хотел замечать.
Как погас резко экран, стирая изображение императора. Как что-то втолковывавший Борману учёный замолк, даже не успев завершить фразу.
Эйзенхауэр застыл, сложив за спиной руки и продолжая тупо смотреть на погасший экран. Сотрясаясь всем телом от плохо скрываемой ярости. Теперь его возвращение – дело пары несчастных секунд. А времени, между тем, катастрофически не хватало.
- Ты Дженна, - с каждым новым сказанным словом взгляд Лео продолжал проясняться. Вот всплыли в памяти и детали устроенной Эйзенхаэуром пародии на знакомство.
Отто, тем временем, обернулся. Скользнул безучастным взглядом по лицу Дженны и, не заметив ничего необычного под влиянием порождённой злостью небержности, склонился над приборной панелью. Принялся остервенело тыкать в какие-то клавиши, явно подготавливая аппаратуру к запуску загадочного проекта под кодовым названием «Лазарь». Девушка видела боковым зрением, как на одном из громоздких белых агрегатов справа от неё вспыхивают поочерёдно зелёные лампочки. Хуже всего было то, что, как она заметила только теперь, провода от этого агрегата тянулись к ней, симметрично впиваясь парой присосок в беззащитную шею.
Впрочем, Эйзенхауэр не был бы Эйхенхуэром, не реши он переброситься напоследок парой фраз с очнувшейся пациенткой. Кроме всего прочего, этот мелочный человек упивался своей властью, наслаждался сложившимся положением.
А Лео молчал. Казалось, снова застыл истуканом, но что-то теперь было иначе.
Оставалось всего несколько коротких секунд – тот смехотворный временной промежуток, пока учёный движется от приборной панели к прозрачной перегородке единственной двери.