Этот отсек… Ничем не отличается от многих других. Но за несколько часов вынужденной изоляции он успел стать действительно ненавистным. Каждая секунда проведённая здесь превращается в пытку. Ненавистен каждый шорох, каждый стон, периодически повторяющиеся женские всхлипы.
Замкнутое пространство давит, порождая желание скорее выбраться отсюда, но… При одной мысли о том, что ожидает снаружи, приступы клаустрофобии безжалостно подавляются.
Раньше это помещение являлось лабораторией – дорогостоящее оборудование, длинные столы уставленные склянками и образцами, инкубаторы и лампы дневного света… Теперь всё не так. Тускло мерцает багровым светом единственная лампа аварийного освещения – углы комнаты утопают в зловещем мраке. В кровавом свете лица люди кажутся неестественно резкими, а черты – заострёнными. Этот неравномерный мерцающий свет сводит с ума, заставляя молить о наступлении темноты… Вплоть до момента, когда вспомнишь, что в этой темноте может скрываться.
Характерные для станции белые стены теперь переливаются всевозможными оттенками кармина. Пол усеян осколками стекла – разбитые колбы и оборудование, которые без всякой жалости были сметены со столов, когда потребовалась ровная поверхность.
В тишине, прерываемой тихим, но раздражающим плачем, женский голос снова и снова повторяет уже въевшуюся в сознание фразу.
Пожалуйста, кто-нибудь, если вы меня слышите… Пожалуйста помогите… Вытащите нас отсюда. Остановите… Этот кошмар. Научно-исследовательская станция «Надежда» просит помощи. Хоть кто-нибудь, вы меня слышите..?
Самодельный передатчик упорно транслирует зацикленный сигнал в тщетной попытке пробиться сквозь абсолютную блокаду в эфире. Кто-то глушит сигнал. Отсюда, с борта «Надежды».
Элисон – хрупкая девушка в лабораторном халате, чей голос раз за разом транслирует передатчик, сидит рядом, свесив со стола ноги. Дорожки слёз застыли на щеках – она ритмично раскачивается, прижав ладони к ушам. По всей видимости, силится спрятаться и спастись от происходящего.
На другом столе, освобождённом от излишней аппаратуры – лежит мужчина в идентичном халате. Грудная клетка его разворочена – рёбра вскрыты, проломлены и раздроблены. Лужа уже подсохшей крови темнеет на белоснежном полу. Несмотря на все усилия, спасти его не удалось. У него изначально не было ни единого шанса.
А ведь совсем недавно всё было иначе.
Никто не мог и предположить, какая волна кровавого безумия затопит станцию в течении ближайших часов. Когда радары заблаговременно оповестили весь персонал о приближающемся метеоритном дожде, никто даже не обеспокоился по этому поводу.
Метеориты – вовсе не редкость, а автоматическая система защиты с ними всегда отлично справлялась.
Но не на этот раз. Метеориты пришли не одни – по мере их приближения на «Надежде» начали происходить крайне странные вещи. Кошмары, массовые галлюцинации, случаи разностороннего помешательства…
Сперва этому не придали особого значения. Пока не свихнулся начальник безопасности станции. Пока не захватил командный пункт и не отключил автоматическую защиту. Не позволил нескольким глыбам космических минералов пробить обшивку станции, а сотням других – обрушиться на поверхность беззащитной планеты.
С тех пор всё полетело к чертям. Кровь, перегрузки, закрытие всех каналов внешней и внутренней связи. Потаённые страхи оживали, приходя к сотрудникам в виде галлюцинаций. Воспоминания о нескольких часах смазались, всё труднее даже в памяти отличить вымысел от реальности.
Когда массовый психоз наконец завершился, «Надежда» была уже обречена.
Коридоры, заваленные разорванными и расчленёнными на куски телами. Немногочисленные «везунчики», балансирующие на грани умственного помешательства. Повсеместное аварийное освещение ввиду отказа основных генераторов. Но хуже всего было не это. Самым ужасным было оно…
С метеорита на борт станции проникла иноземная форма жизни. Чёрные сгустки пульсирующей биомассы, пожирающие заживо плоть, одним своим видом вызывающие апатию, они гнут сверхпрочные сплавы защитных дроидов словно пластмассу.
Эти твари ужасны. Почти неуязвимы для обычного оружия, смертоносны и вездесущи. Чудо, что они до сих пор не нашли эту комнату. Что их остановили заблокированные искусственно двери.
- Нужно отсюда выбираться, мать вашу! – в который раз уже Джон заводит свою песню. Он тоже сходит с ума, но по-своему.
Щуплый и неизменно спокойный учёный, интеллигентного вида, в очках – в экстремальной ситуации внезапно превратился в агрессивного и истеричного типа, который подрывает и без того сомнительное спокойствие всех остальных.
Снова он бросается к кнопке блокировки двери, но снова его останавливает крик Дженнифер, на несколько мгновений ради этот перестающей рыдать.
Тогда парень подскакивает к Шепарду. Кажется, его нисколько не смущают ни рост ни габариты последнего.
- Ты! – он ткнул пальцем в грудь Макса. – Ты же из охраны, чёрт побери. Так давай, исполняй свои обязанности. Обеспечивай, мать твою, нашу безопасность, детина!
На лице учёного застыли ярость и злость.
- Вытащи нас отсюда. Ты-то должен, мать твою, понимать, что с этой станции нужно немедленно выбираться и валить отсюда подальше! Или эта, - он кивнул головой в сторону Сильвии. – Уже окончательно промыла тебе мозги? Думаешь, нужно тут сидеть и молиться, пока нас не вытащат высшие силы?!
Элисон перестаёт раскачиваться. Слезает со стола, стараясь не смотреть на изуродованный труп.
- Успокойся, Джон… - тихо просит она, но Джон вовсе не думает успокаиваться. Похоже, этот парень нашёл способ через гнев давать выход своему страху.
- Если мы отсюда не свалим, то все здесь подохнем, как вы не понимаете!