Отто сидел на земле, зажимая здоровой рукой полученную рану и всеми силами стараясь избавиться от одной навязчивой мысли. Его укусили. Значит ли это, что он теперь заражён? О способах распространения чумы мужчина имел весьма смутное представление, зато абсолютно точно знал, что случается с людьми, подхватившими эту проклятую болезнь. Кровь всё-таки просачивалась между плотно сжатыми пальцами, а боль была практически невыносимой, но всё это казалось совсем незначительным по сравнению с внезапно открывшейся незавидной перспективой. Отто молчал, с отвращением поглядывая на кинжал, лежащий прямо перед ним на траве. Ещё одно убийство он совершил этим оружием – правда, на этот раз всего лишь волка, да и то исключительно в целях самообороны, но, по всей видимости, ни на что другое этот кусок стали не годился. Лезвие покрывала ярко-красная кровь, что лишь усиливало пугающее сходство. Перед глазами стояла другая картина, тот же кинжал, лежащий в углу комнаты и зловеще сверкающий в свете единственной тусклой свечи. Отто резко подался вперёд, обхватив рукоять непослушными пальцами. Несколькими резкими движениями, морщась от вспышек пульсирующей боли, протёр лезвие подолом своего плаща. Он скрёб сталь до тех пор, пока не увидел искажённое отражение своего лица на её поверхности. Даже несмотря на крайнюю своеобразность этого «зеркала», Отто не мог не заметить, как сильно изменился за последнее время. Осунулся, исхудал. Лишь глаза, пронзительные голубые глаза оставались неизменными, за исключением того, что где-то глубоко внутри них поселился страх.
О’Рейли медленно поднялся на ноги, вновь спрятав своё оружие. Ему хватило нескольких мгновений, чтобы оценить степень повреждений, полученных другими «воителями». Результаты, в принципе, утешали – не считая говорливого бородача, потерь больше не было, в то время как землю вокруг буквально устилали волчьи трупы. Отто усмехнулся, отметив про себя, насколько циничным он теперь стал. «Не считая говорливого бородача» - можно подумать, что смерть того человека всего лишь необходимая формальность. Прежде всё было не так. Изменения, которые мужчина всё с большим удивлением обнаруживал в себе, нравились ему всё меньше. Точнее, не нравились вовсе. Обвёл долгим взглядом тёмную громаду обступившего их со всех сторон леса, понятия не имея, что делать дальше. Его спутники постепенно приходили в себя, оправляясь от только что перенесённого потрясения – Отто не мог не оценить мастерство некоторых участников, уложивших наибольшее число волков за время этого короткого столкновения. «Убивать вы умеете превосходно.» - саркастически прокомментировал внутренний голос, а сам О’Рейли, вопреки всем доводам логики, вдруг почувствовал к этим двоим сильную неприязнь.
Он помнил, о чём думал, когда убивал. Ещё там, в своей комнате, в таверне. Хотел добраться до Кьоль, чтобы чудо-город исполнил самое заветное его желание. Мечтал вернуть всё назад, свой дом, семью, работу. Навсегда вычеркнуть из своей жизни ненавистную чуму. Но теперь… То время казалось невыносимо далёким. Настолько далёким и нереальным, что походило на сладкие грёзы о безмятежном будущем. Хоть он и не хотел тогда себе в этом признаться, но то здание из счастливого прошлого не было его домом уже давно. А совершив убийство, он навсегда осквернил память об этом месте. Зато теперь Отто совершенно точно знал, чего попросит, если вдруг ему удастся добраться до Кьоль. Если легендарный город действительно исполняет желания. Больше всего он хотел снова вернуться туда, в свою уютную комнату в небольшой таверне, в ту роковую ночь, и остановить свою руку. Выкинуть чёртов кинжал из окна и навсегда забыть об проклятой сказке. Не убивать. Цена для него оказалась слишком высока. Теперь, вглядываясь в туман, струившийся между деревьями, Отто осознавал, что в тот момент был действительно счастлив. Пока сам всё не разрушил в погоне за большим.
Внезапно он понял, что должен делать дальше. Именно это казалось единственно правильным. Именно это почему-то имело значение. Улыбнувшись лишь уголками губ, Отто сделал несколько шагов вперёд. Вдохнул полной грудью, собираясь с силами. Поморщился, отзываясь на боль в нанесённой волчьей челюстью ране. И зашагал в лес, прочь от людей, навстречу оглушающей тишине и туману. В ту сторону, где в последний раз видел беловолосую незнакомку, прежде чем та растворилась во мгле.