На брошенных ей извивающихся, сочащихся слизью, аппетитных червей, Безымянная обратила примерно столько же внимания, сколько на свой пораженный ядом такхьёма глаз, медленно вытекающий из глазницы - настолько она была заворожена музыкой. Впрочем переборов себя, Безымянная Крыса все же наклонила морду к копощащимся червекам и торопливо, жадно, почти не чувствуя вкуса принялась есть. Голод мешал, голод отвлекал от музыки. Голод отвлекал от только что открывшейся Иной Крысе правды о собой себе.
Если тем что двигало Рысу вперед была гордость, тем что вело вперед Безымянную Крысу было любопытство. Она не помнила унижений которые испытывала Рыса, как и каждая нуш и которые жгли её душу толкая вперед, зато не сдерживал её и знакомый каждой нуш страх, крепко поселившийся и в сердце Рысы. Новорожденная, ничего не помнящая, но уже так много знающая и желающая узнать еще больше, Иная Крыса поняла что не может сопротивляться желанию сунуть свой любопытный нос, всюду куда представится возможность. Узнать все. Понять все. Вот ради чего следовало идти вперед.
- Там мойра - Бросила невпопад в ответ данму Безымянная Крыса и не дожидаясь ответа деловито потрусила на звуки музыки, дергая чуткими ушами и втягивая носом запахи.
- Ты меня слышишь, Древняя?! Я... Я нуш у которой нет имени и со мной данму Ратор, иду говорить с тобой! Ты слышишь меня Древняя?!