Было что-то отвратительно приятное в осознании того факта, что каждый вдох густого табачного дыма наносит незаметный, но, вместе с тем, непоправимый вред организму, медленно, но верно разрушая лёгкие. Было в этом нечто неуловимо приторное и экзотичное, этакий своеобразный вызов обществу и науке, наглядно демонстрирующий, насколько ему безразличны все их исследования и рекомендации. Ричард ещё раз глубоко затянулася и резким движением затушил сигарету. Курил он немного, да и скорее не оттого, что попал в губительную зависимость от никотина, а просто повинуясь мимолётному порыву настроения, с целью скрасить одиночество или периоды ожидания и скуки. Небрежным движением он снял с головы шляпу, и, положив её к себе на колени, внимательнее осмотрел своих новых знакомых.
Мужчина, который представился как Маркус Эттери и заодно любезно представил свою очаровательную родственницу, судя по всему, был джентельменом до мозга костей. Взгляд Каллахана небрежно скользнул по его фигуре, подмечая любые детали, которые многим могли бы показаться незначительными, но на деле оказывали неоценимую помощь в составлении первого впечатления о собеседнике. Одет он был совершенно безукоризненно, говорил - грамотно, вежливо и высокопарно, с едва уловимым чужеродным акцентом, совершенно несвойственным для этих мест. В манере построения речи легко угадывалось воспитание человека, с детства подготавливаемого к вхождению в так называемое "высшее общества", наверняка бесчисленные нюансы этикета вдалбливались в голову мужчине с самого детства.
Его сестра, Беатрис, казалось, была полной противоположностью Маркусу - в её манерах также присутствовали грация и изысканность, но совершенно другого рода, а держалась девушка, в целом, крайне вызывающе. Её наряд, как, впрочем, и сигарета, которой она безмятежно затягивалась прямо во время того, как брат рассуждал о вреде никотина на здоровье человека, завершали более чем экстравагантный образ. Впрочем, сам Ричард находил её куда более интересной, чем её брата, который производил впечатление излишне правильного и добропорядочного человека. Каллахан, как и всегда, оказавшийся совершенно не в силах совладать со своей извечной привычкой строить теории в свете полного отсутствия каких бы то ни было фактов, тут же создал в голове несколько предположений, как дети из одной семьи оказались настолько разными и совершенно чужими друг для друга людьми. Дело, скорее всего, как и всегда было в родителях - не в силах нарадоваться своим ненаглядным Маркусом и его успехами, они неизменно ставили его в пример совершенно другой в плане интересов и предпочтений дочери, не пытаясь найти к ней индивидуальный подход и заставляя, тем самым, лишь ещё больше озлобиться и замкнуться в себе. Ричард всего лишь предполагал, строил воздушные замки, повинуясь желаниям своего деятельного разума и, как следствие, часто ошибался. Но, что было куда важнее, нередко оказывался и полностью прав, ввиду чего не видел смысла отказывать себе в этой маленькой и безобидной прихоти.
Следующим присоединившимся оказался крупный мужчина, к которому, стоило вам провести в его обществе хотя бы минуту, совершенно гармонично привязывалось прилагательное "громкий", которое просто идеально характеризовало сего темперамент и стиль поведения. Представившись как Николас Баковецки, он почти тут же по хозяйски занял место в одном из кресел, зачем-то сняв с себя плащ, быть может, потому что предпочитал всегда располагаться с максимально возможным комфортом, а, вполне возможно, и потому, что как друг семьи был осведомлён, что беседа может затянуться надолго. Хотя, Ричарду почему-то сразу же показалось, что знает Николас едва ли намного больше их самих. Дело становилось всё более интересным.
Последним подошёл ещё один мужчина, в поведении и манерах которого неуловимо проскальзывало нечто, почти незаметное постороннему наблюдателю, но практически сразу же намекнувшее Ричарду, что перед ним - человек, тем или иным образом связанный с американскими силовыми структурами. Имя Кеннет Смит ни о чём не сказало Каллахану, но это ещё ничего не значило.
Гадать, зачем они здесь и правда не имело особого смысла - вскоре завеса над тайной приоткроется сама, и вот тогда уже можно будет как следует поработать, зная в каком направлении следует копать. Предложение Николаса завести светскую беседу и "познакомиться поближе", следуя терминологии последнего, импонировало Ричарду ещё меньше. Однако, его молчание и правда несколько затянулось.
- Ричард Каллахан. - коротко бросил он, ни к кому, в частности, не обращаясь. Должность и место работы решил пока что не уточнять - всё-таки здесь он инкогнито, в своё личное время и совершенно обособленно от службы, в которой работает. Хотя, в той же мере, что справедлива была поговорка "бывших копов не бывает", не бывало и федеральных маршалов в отпуске. В душе он всегда оставался собой - спокойным, серьёзным и сосредоточенным, продолжал цепляться к деталям, искать преступников и правонарушителей даже там, где быть их попросту не могло и хвататься за любое дело, которое посчитает достаточно интересным. Впрочем, особой тайны его личность за собой тоже не несла - имя Ричард Каллахан в последнее время была на слуху не только в Нью-Йорке, но и на территории штатов в целом. Особенно сейчас, когда не далее чем две недели назад был наконец найден и задержан маньяк, долгие годы терроризировавший страну и сбежавший из тюрьмы особого строгого режима несколько месяцев назад. Хватило мимолётного воспоминания о проклятом ублюдке, чтобы та картина снова возникла перед глазами - обнажённый по пояс мужчина, деловито напевающий себе под нос известный мотивчик, медленно и методично расчленял обнажённую женщину прямо на полу её собственной кухни. Ричард выслеживал его несколько недель, шёл по следу, использую каждую ошибку убийцы, чтобы подобраться к нему ещё ближе. И всё-таки выследил его. Не так быстро как хотелось бы... Паскудная улыбка на окровавленном лице маньяка, револьвер в дрожащей от страха и ярости руке, палец, словно сам сгибающийся на спусковом крючке... Лишь чудом он не выстрелил тогда, не разрядил барабан прямо в мерзкую рожу, поставив тем самым крест на своей жизни и карьере. Сдержался. Ричард Каллахан. И ничего больше.