Второй этаж представляет собой отличную миниатюризацию происходящего вокруг пиздинящего душу леденца. Стены, пол, потолок и мертвый капустник побит осколками и прошит пулями, на полу - кровь и дерьмо, выливающееся из штанов всё того же трупа. Труп - живописнейшее зрелище с выглядывающими сквозь дырки в животе кишками, навеки застывшем в крике рте и скрюченными пальцами, будто он пытается ухватиться за что-нибудь. Словно перед смертью он видит, что Ад - просто безразмерная пропасть, падать придётся вечность, и пытается ухватится за край своими скрючеными граблями. Рядом с золотым, обручальным колечком осколок гранаты сорвал плоть до кости.
Второй, все ещё живой ганс, лежит на боку, откинув МП 40 как можно дальше, что бы у американцев не было соблазна шлёпнуть его под видом сопротивления. Даже Люгер откинул туда, в угол помещения, и гранаты. Оставил при себе только штык нож, сжимает потной, трясущейся ладонью рукоять и взирает на десантников со смесью страха и волчьей решимости, даже уголок губы скривился, оскаливая зубы. Свободной рукой немец сжимает бедро, из под липких от крови пальцев медленными толчками вытекает кровь. Каска, лежащая метрах в двух от фрица, пробита осколком гранаты. Самому арийскому, гордому воину на вид 15 лет, на плече - точно такая же нашивка как и у сдавшегося дойчера.