Ничего более рыцарского. Ничего более безумного. Ничего более прекрасного.
Не приходилось Андре совершать ещё никогда. Забываешь обо всём во время этой неистовой скачки – просто несёшься вперёд, раз за разом вгоняя шпоры в бока измученного коня. Превышает разумные пределы уровень адреналина в крови – испаряется страх, остаётся лишь животный ажиотаж схватки. Свистят стрелы вокруг, встают на пути кольца огня… Но всё это уже не важно.
Ты забыл. Забыл, что значит бояться смерти. Кто-то останавливается, кого-то выбивает из седла меткий на удивление выстрел. Ставшая перед стеной пламени лошадь скидывает нерадивого всадника со спины, прямо под копыта скакунов подоспевших соратников. Безумие, форменное безумие. Никто и никогда не ведёт войны так. Никто не бросается вперёд без всякого плана в едином суицидальном рывке. Никто, кроме короля Аэдвера. Брандона Лерратона.
Амулет чародея исправно работает, не пропуская пламя и уничтожая все стрелы, что попадают в зону создаваемого артефактом небольшого щита. Белый всадник, который должен был во время безумной скачки встретить свою смерть далеко не один раз, продолжает лететь вперёд, преодолевая на пути любые преграды. Андре не оглядывается – не хочет знать, сколько тел осталось лежать на земле. Сколько солдат задержалось, осадив лошадей и выжидая, пока выгорит окончательно масляная дорожка. Слух резали жуткие крики обожжённых или даже сгорающих заживо людей. Бертрану удалось проскочить первое из задуманных лордом Мунлайтом колец, отделавшись лишь лёгким ожогом ладони. Перед вторым взбунтовавшаяся лошадь выбросила его из седла – глупое животное, как видно, не разделяло боевого воодушевления всадника. Удар о землю выбил воздух из лёгких, жар и крики обрушились на Андре со всех сторон. Король скрылся, продвинувшись, по всей видимости, несколько дальше.
Это просто какой-то кошмар. С проклятьями поднимаясь на ноги, Бертран проклинал тот момент, когда Лерратон решил пощадить Уильяма ещё там, в тронном зале. Сколько проблем решила бы единственная смерть. Сколько жизней бы она сохранила…
Взгляд зацепился за одного из наёмников, что лежал совсем рядом, в грязи. В бедре парня засела стрела – тот истошно вопил, будучи не в силах справиться с чудовищной болью. Не обращая внимания на стрелы, которые беспрестанно свистели вокруг, Бертран хотел было приблизиться к парню, но опоздал. Сарек вынырнул из стены поднявшегося вокруг дыма – двигался главарь головорезов и правда с пугающей грацией. Прежде чем Андре успел догадаться о намерениях ублюдка, прежде чем успел сделать хоть что-то, чтобы намерения эти предвосхитить… Кривая сабля с хирургической точностью вскрыла горло искалеченного солдата удачи. Бертран несколько мгновений смотрел в широко распахнутые глаза умирающего, наблюдая, как вместе с кровью утекает оттуда и жизнь. Потом отвернулся. Сарек исчез. А Андре, шёпотом проклиная весь белый свет, схватил за узды обезумевшего от страха коня, который пытался пробежать мимо. Коня чужого, но какое это теперь имело значение? Штурм продолжался.
Нападавшие несли потери. Потери достаточно тяжёлые, чтобы заставить многих усомниться в возможной победе. Когда изрядно поредевшее воинство всё же достигло стен, большая часть боевого духа оказалась растеряна по дороге. Но только не для капитана. Он настиг короля у самых «ворот». Разыскал в сплошной стене из не осевшей до конца ещё пыли и дыма. Воодушевляемый слепой и неистовой яростью, одним из первых взобрался на гору обломков. Вслед за Брандоном ворвался во внутренний двор замка.
О, в этот момент Бертран мстил им за всё. Его не волновало, скольким людям удалось прорваться сквозь устроенный лордом Мунлайтом филиал ада. Не волновало, кто встанет на пути. Кожа на обожжённой ладони облезла, болью отзывалось даже мимолётное прикосновение латной перчатки. Андре ненавидел их всех в эти секунды. Он практически забыл уже, с какой целью здесь оказался и ради чего здесь сражается. Бертран просто перерубил первого крестьянина, который оказался у него на пути. Даже защита короля теперь потеряла значение – он просто сражался, выбивал свою жизнь из цепких лап смерти. Те немногие, кому удалось всё-таки взобраться на обрушенные ворота, попали под перекрёстный огонь, были встречены, к тому же, мечами и копьями. Они умирали. Но с каждой минутой наверху их становилось всё больше.
Сверкающие доспехи Лерратона покрылись багровой россыпью капелек крови – во главе передового отряда король врезался в ряды противника, беспрестанно орудуя своим смертоносным мечом. В глазах монарха по-прежнему плескалась холодная ярость, но было что-то ещё… Среди безликой массы серых людей и ничего не значащих лиц, король выискивал лишь двоих. Хрупкую фигурку Ирвен эйр Ла’Круа и серебро волос лорда Мунлайта.