Неудачливый убийца задыхался от страха. Казалось, слёзы вот-вот брызнут из глаз, но, вместе с тем, где-то глубоко внутри читалась невесть откуда взявшаяся решимость. Лютая ненависть.
Боится пошевелиться, когда остриё касается горла. Лишь дышит и злобно впивается в Томаса взглядом. Извивается и стонет, когда кончик клинка входит в плечо, но всё ещё оставляет вопрос без ответа.
Сэм отступил в сторону, спокойно наблюдая за происходящим, и, на всякий случай, не оставляя без присмотра дверной проём.
- Я сдаюсь! Ты должен арестовать меня, чёртов ублюдок, - с нотками паники в голосе восклицает блондин.
Меч входит глубже, заставляя того вскрикнуть от нового приступа боли.
Сержант даже не поморщился, с уважением и одобрением поглядывает на новоиспечённого лейтенанта. Дескать, не испортило офицерское звание старого доброго Ваймса. На него всё ещё можно полностью положиться.
Резкий удар эфесом выламывает блондину сразу пару зубов. Тот вздрагивает, бьётся затылком об стену. Выплёвывает кровавое месиво вместе с обломками. Кровь течёт вниз, измазывая подбородок – крупные капли срываются вниз, впитываются в дерево пола.
Парень опускает голову, что-то шепчет сквозь частые всхлипы.
- Я… Требую… Суда… Сраный головорез…
Слёзы едва ли не водопадом льются из глаз, в голосе – страх и обида. Выслушивать требования от человека в таком состоянии – нелепо, и даже, пожалуй, смешно.
Ваймс ждёт пару секунд, давая возможность инстинкту самосохранения в альянсе с благоразумием парня спасти того от дальнейших увечий, но тщетно.
Какая-то идиотская злость в сочетании с ослиным упрямством вынуждают того дальше молчать и продолжать огрызаться.
И, казалось бы, нет ничего в этом парне. Ни силы воли, ни стального стержня внутри. Он жалок во всех пониманиях этого слова. Но на вопрос отвечать упорно отказывается.
Резко вскидывает голову, вновь встречаясь взглядом с лейтенантом.
Улыбается почти что безумно, демонстрируя Тому кровавую кашу вместо зубов. Выглядит даже несколько жутко. На лице – решимость и злость. Внезапно. Куда только делись недавние страх и отчаяние?
И он говорит, периодически сплёвывая сочащуюся из разорванных дёсен кровь. Забыв об боли и ужасе. Голосом, на удивление твёрдым, лишённым недавних жалобных ноток.
- Том Ваймс, лейтенант городской стражи. Блюститель закона, страж порядка… Как бы не так. Ты ублюдок, Ваймс, сраный ублюдок. Такой же головорез, как и те, от кого нас будто бы защищаешь. Ты навязываешь свой закон всем другим, но ставишь себя превыше закона…
Хочется оборвать его речь, заткнуть резким ударом. Но что-то в интонациях заставляет дослушать.
- Ты говоришь, что защищаешь людей, защищаешь наш город… Но, на самом деле, ты даже страшнее, чем те, на кого ты охотишься.
Он говорит так, как будто знает тебя. Как будто сохранилась в прошлом обида. Но Ваймс определённо впервые видит это лицо. Если не совсем подводит ещё треклятая память.
- К счастью, скоро всё кончится. Придёт новый порядок. Есть человек, которому не плевать на обычных людей. ОН забоится о нас, он нам всем помогает. Тебе недолго осталось, Ваймс… Наслаждайся… ДА ЗДРАВСТВУЕТ ИМПЕРАТОР!
Блондин истерически взвигивает и харкает кровью прямо в лицо лейтенанту.
Том резко заламывает парню руку. Стремительно извлекает кинжал. Не церемонясь ни единой лишней секунды, резким движением срезает ноготь большого пальца. Пронзительный крик «народного мстителя», казалось, услышали бы и в соседнем квартале.
Приступ стойкости прошёл. Он вырвался из захвата, упал на колени, и прижав руку к груди, заплакал. Сквозь слёзы до Ваймса доносились обрывки признания:
- Никто нам ничего не приказывал… Никто… За твою голову назначена награда… Триста золотых, целое состояние… Я не знаю, кто конкретно заказчик. Не знаю, от кого пошёл слух… Просто всем вокруг это известно…
А ни одного объявления, конечно же, не было напечатано.