Белая башня в конце концов выросла впереди. То, что жаждал увидеть одинокий путник на протяжении последних недель в конце концов предстало перед глазами. Наполнило беглеца своеобразной уверенностью и оптимизмом. Один вид белоснежной громады поднимал настроение, убеждая, что цель теперь совсем уже близко.
Путь по землям людей занял почти две недели – и, даже несмотря на то, что смертельно опасных препятствий не встретилось на пути, он оказался вовсе не лёгким. Благодаря целому ряду разнообразных факторов.
Одиночество, отступившее было в небольшой деревушке, но нахлынувшее теперь с новой силой. Одиночество, которая не могли развеять монотонные будни долгой дороги. Одиночество, совершенно не отступавшее в компании девочки, которая только и делала, что целыми днями ныла и плакала. Одиночество, наполненное полными боли воспоминаниями.
Мэри была удручена и напугана. Плакала, иногда начинала кричать что-то на незнакомом эльфу языке. Она боялась Исенгрима, не хотела быть с ним, мечтала вернуться домой, к маме и папе. Ещё не понимая, что её прежняя жизнь навеки разрушена ударами орочьих топоров. Что пути назад нет и никогда уже больше не будет. Но как объяснить всё это ребёнку, даже не понимающему твоего языка? И без того безумно напуганному и стонущему даже во сне?
Если не считать нытья беловолосой девочки, то спутником Исенгрима была тишина. Безмолвие, окутавшее сперва дорогу среди бескрайних полей, по которой лежал его путь на юг, а после – и пустынные тракты, которыми были буквально покрыты земли Альянса. Изредка следопыту встречались другие скитальцы – следующие, как правило, на север. Прочь оттуда, куда он сам направлялся. Молчаливые всадники и торговые караваны. Группы голодных и оборванных беженцев. Они бежали от голода, от наступающих имперских когорт, от раскинувшей свои мерзкие щупальца смертоносной болезни, даже не подозревая, что направляются прямо в лапы иного рода напасти. На Исенгрима беглецы не обращали никакого внимания – в молчании проезжали мимо, проникаясь безразличием вплоть до того, что не замечали даже острых кончиков его необычных ушей. Атмосфера на тракте стояла мрачная и до крайности депрессивная, под стать настроению самого следопыта.
Несколько раз путь эльфа пролегал через деревни. Несравнимо более крупные, чем оставленный им Хэндистон. И все они были мертвы. Пустые улицы, брошенные дома. Трупы, валявшиеся кое-где прямо на земле. В поисках припасов Исенгрим заходил пару раз в пустые жилища, оставив снаружи недовольно бьющую копытами лошадь. Ничего – унесено всё, что только можно было бы унести. А в комнатах, на расправленных кроватях… Часто можно было найти полусгнившие тела. Болезнь. Эпидемия. Другого объяснения быть не могло. Люди бежали, собирали пожитки и оставляли родные места. Чтобы спасти то немногое, что у них ещё оставалось. Пшеница в этой местности гнила на полях – убирать её было попросту некому. Поглядев на эту картину, выводы напрашивались сами собой, и не вовсе не нужно для этого быть экономическим гением – зимой будет голод. Лютый и беспощадный. А первые признаки приближения настоящих холодов Исенгрим не раз уже ощущал по ночам. Осень выдалась на удивление спокойной – дождей почти не было, а над головой почти всегда находилось безоблачное небо. Сперва давившее, но, по мере более продолжительного с ним общения, начавшее даже радовать своей синевой. А ночью… Ночью на нём расцветали тысячи звёзд. Ярких, далёких и невыразимо прекрасных. Стоило в такие моменты взглянуть лишь на небо, как становилось совершенно непонятно, каким образом всё это великолепие может находиться над мрачной и угнетённой землёй.
Дыхание войны ощущалось повсюду. Кроме брошенных деревень, Исенгриму приходилось проезжать и через кое-что другое. За версту фонящие магией пепелища. На месте подобных посёлков и деревень. Что это было? Попытки сдержать распространение болезни? Последствия боевых столкновений? Эльф не знал. Мэри, казалось, не понимала толком, что происходит. Сквозь бесконечные слёзы почти не обращала внимания на пустые дома, специально отворачивалась от омерзительных трупов.
Следопыт не сразу заметил, что за ними увязалась собака. Бродячий пёс, небольшая дворняжка, коих было полно теперь на пустынных дорогах. Худая, как и все – лоснящаяся и облезлая шкура туго охватывала грудную клетку, выставляя на всеобщее обозрение проступавшие рёбра. Он не лаял, не приближался, просто молча шёл следом. Уступая в скорости лошади, но неизменно догоняя ночью, когда путники устраивали привал. Сперва эльф не понимал, почему собака столь упорно следует за ними. Пока не застал однажды Мэри за передачей псу остатков своего вчерашнего ужина. Кажется, она называла его Роберт. И жутко испугалась, когда поняла, что Исенгрим раскрыл её маленькую тайну.
И вот, почти две недели спустя… После изматывающего путешествия по тракту сквозь лесистую местность Аэдвера, впереди возникла белая башня – не более, чем в нескольких часах пути. Белая Вежа, оплот полуэльфов, связное звено между двумя не понимающими друг друга мирами. Место, с которым ассоциировалось много надежд и планов. Место, призванное стать отправной точкой на пути к аудиенции с королём в Редоране.