Идейный лидер толпы рухнул на землю – арбалетный болт впился в изуродованную щёку, прорываясь сквозь гниль и здоровую плоть. Выстрел оказался на редкость удачным – бородач умер почти мгновенно, успев лишь что-то сдавленно прохрипеть, безжизненным трупом рухнул на тротуар. Безоговорочно подчиняясь громогласным приказам Ваймса, чей хорошо поставленный голос разительно контрастировал с писклявыми воплями, в которых периодически упоминалось имя короля, шеренга стражников двинулась вперёд. Продвигалась неторопливо и монотонно, но от того – не менее неумолимо. Солдаты наступали, оттесняя назад толпу, не давая горожанам времени собраться с мыслями и организовать хоть какое-либо сопротивление.
Уильям осознал, что окончательно лишился контроля над ситуацией, молчал. Безжизненной статуей застыл позади, оглядывая строй своих людей, которые внезапно перестали ему подчиняться. Судорожно соображал, как можно поступить в его положении. И не находил выхода. Капитан чувствовал, что провалился. Что его авторитет был поставлен под сомнение, если вообще не утерян ещё окончательно. Но хуже всего было то, что Орлен до сих пор не знал, какой бы приказ отдал он сам, получи сейчас возможность снова принять командование.
Строй наступал. Первая шеренга осторожно перебралась через стремительно остывающий труп. Подбадриваемые криками сержанта, солдаты, казалось, вовсе забыли о страхе. В их глазах можно было найти безумный слегка блеск, упоение битвой. В то время как на лицах обычных людей, которые внезапно оказались противниками закованного в латы отряда, был написан ужас. Непонимание и недоумение.
Приказы Тома, обращение короля, жестокая расправа на негласным предводителем, безостановочно наступающий строй – всё это сыграло свою роль, понижая и без того невысокий боевой дух горожан до совсем уж плачевной отметки. Они вспоминали о доме, об оставленных там жёнах и детях, о многочисленных радостях, которые, несмотря ни на что, всё ещё была способна подарить эта жизнь. Всё существо бунтовщиков пропитывалось безудержным страхом. Те, кто волею судьбы оказался в задних рядах, не выдерживали – один за другим бросали оружие и отступали, кто бегом, а кто просто стремительным шагом. Те, кому по стечению обстоятельств довелось быть авангардом, непроизвольно отходили назад, мечтая оказаться подальше от стены сверкающих в свете факелов алебард.
Щёлкнули арбалеты, спустив на несчастных рой смертоносных болтов, впивавшихся в тела, пробивавших насквозь черепа и грудные клетки. На таком расстоянии даже хорошая броня не спасёт от выстрела из добротного арбалета – что уж говорить о бунтовщиках, защитой которым служили лишь рубашки и куртки. Горячая кровь хлынула на асфальт, стоны и мольбы дополнили звуковую гамму. Всё это стало последней каплей. Люди не выдержали, дрогнули. Побежали. Спасаясь от смертоносных зарядов, почти чувствуя, как вонзается в спину сталь алебард. Некоторые задержались. Те, чьими поступками руководило отчаяние. Те, чью кожу уже испортили первые признаки жестокой болезни. Казалось бы, им некуда было бежать. Они всё равно обречены, могут позволить себе отважно погибнуть в схватке. Но инстинкт самосохранения, один из древнейших инстинктов каждого человека, считал совершенно иначе. Заставлял на глазах проступать слёзы отчаяния, а тело – срочно эвакуироваться в безопасное место.
Толпа побежала, оставляя за собой немногочисленные трупы на тротуаре. Не выдержав напора стальной волны. Испугавшись града арбалетных болтов. Обычные люди, которых никто не готовил к таким испытаниям. Наивно возомнившие, что способны сражаться. Люди, которые просто ошиблись.
Стражники не преследовали. Не стреляли им в спину. Остановились, ожидая дальнейших приказов. С тревогой поглядывая на тёмное небо, туда, где над домами уже сияло зарево далёких пожаров.
- Браво, сержант, - улыбнулся Фитчер, позволив себе даже похлопать Тома по плечу.
- Молодец, Ваймс…
- Этот парень своё дело знает…
- Не то что этот зарвавшийся лордик…
- Это безумие… Просто безумие… - тихо прошептал Уильям, оглядывая улицу, заваленную истекающими кровью телами. Гримаса отвращения исказила симпатичное в общем-то лицо капитана.
Ведь король дал полчаса этим людям. Насилие не было необходимой мерой. Совершённое здесь не было правосудием… Кровавой расправой. И во всём виноват лишь один человек. Проклятый сержант. Том Ваймс, слишком уверенный в себе, чтобы считаться с мнением стоящего выше начальства. Орлен сжал губы, едва не заскрежетав от злости зубами. Весь свой страх, всю свою ненависть на себя он выплеснул в гнев. Продрался сквозь строй, схватив за плечо сержанта и резко его развернув. Заставил обратить на себя внимание. Стражники вокруг слегка расступились, рассосались в разные стороны, с готовностью предоставляя для разборки немного пространства. Хоть строй теперь и распался, превративший скорее в толпу зевак, собравшихся вокруг небольшой круглой арены, но опасности нигде больше не наблюдалось. А в случае чего - обратное построение не займёт много времени.
- ТЫ! – орал Уильям, брызжа слюной, - Осмелился ослушаться приказа Его Величества! Ты убил этих людей, возомнил себя треклятым законом!
Капитан продолжал орать, не замечая, как неуловимо меняются выражения лиц подчинённых, в безмолвии застывших вокруг. Не понимал ещё, в какой передряге вдруг оказался. Не знал, сколь безграничным уважением пользовался среди стражи сержант, и понятия не имел, насколько каждый из них презирает его самого. Уильям отчитывал Ваймса, даже не подозревая о том, что сержант полностью контролирует ситуацию. Что может убить его прямо здесь и сейчас, обвинить в этом деянии одного из бунтовщиков и никто, никто из солдат даже не подумает опровергнуть показания Тома.
- Тебе это с рук не сойдёт! Завтра утром… Утром тебя ждёт трибунал! Придётся ответить, понести наказание! – молодой дворянин совершенно не умел чувствовать обстановку. Не смог он прочитать ничего и в глубине глаз молчавшего упорно сержанта.