Эредин изменился до неузнаваемости, и изменился далеко не в лучшую сторону. Прошло две недели с той памятной ночи на королевском балу, ночи, когда чуть было не убили короля, ночи, когда покончила с собой королева. Однако, если бы какой-нибудь талантливый художник взялся изобразить город тогда, и принёс своё творение сегодня для сравнения, то довольно трудно было бы обнаружить очевидное сходство. И дело даже не в том, что на смену тёплым летним денькам пришли дождь и слякоть первого месяца осени. Нет, Эредин изменился не только внешне – не было теперь того чарующего предпраздничного ажиотажа, что буквально пронизывал городские улицы накануне грандиозного торжества, не было толп людей, безмятежно снующих по тротуарам, не было вызова в глазах и искренних улыбок на лицах. Всё изменилось. Неизменно многолюдные улицы шумного города охватило непривычное запустение – неуловимый аромат страха и смерти носился в воздухе, редкие прохожие, лавирующие среди многочисленных луж, следовали к своей цели, не оглядываясь по сторонам и стараясь лишний раз не задерживаться без необходимости. Ко всему прочему, постоянно моросил мелкий монотонный дождь, лишь усиливающий и без того гнетущую обстановку. Было несколько основных причин, повлекших за собой столь разительную перемену, и мэтру магии Михаэлю Крауцу было известно о каждой из них.
Чародей, облачённый в неприметный плащ серого цвета с капюшоном, накинутым на голову и скрывающим его лицо от чрезмерно любопытных глаз, двигался по одной из центральных улиц быстрым и целеустремлённым шагом. Сегодняшний Эредин настолько резко контрастировал с городом, в который он приехал всего несколько недель назад, что было невозможно сопротивляться воспоминаниям, нахлынувшим внезапно и неудержимо. Началось всё со смерти королевы, остывшее тело которой обнаружили уже на следующее утро в собственной кровати – похоронных звон храмовых колоколов разносился по городу, объявляя о начале традиционного трёхдневного траура. Траура, выйти из которого столице не удалось до сих пор. В первые дни, на короля страшно было смотреть – Ричард выглядел бледным и осунувшимся, необычайно мрачным и задумчивым. Он мало говорил, почти не спал, замкнулся в себе и агрессивно реагировал на любые попытки посторонних помочь. Чувство вины пожирало короля, на плечи которого вот-вот должны были свалиться ещё большие бедствия. Михаэль в первый же день изучил осколки разбитого медальона, не обнаружив, впрочем, вообще ничего интересного – артефакт выплеснул все свои силы в последнем ударе, после чего превратился в обычную безделушку. Восстановить хотя бы часть его свойств, и уж тем более установиться связь с создателем этой вещицы не представлялось возможным, и маг был вынужден оставить её в покое.
А на третий день траура в город пришла чума. Сперва – в виде единичных случаев, вызвавших настоящую панику среди широкого круга общественности. Болезнь, относительно продолжительное время бывшая чем-то неопределённым, тёмной тенью на самом горизонте, внезапно вторглась в жизни самих горожан, забирая их родных, разрушая семьи и жизни. На запрос, отправленных Крауцом, ответил лично архимагистр Гильдии Регулус Ройс. Голос старого чародея, раздавшийся прямо в голове Михаэля, звучал непривычно устало.
«Я благодарен вам за ваши заслуги, мэтр. Вы очень многое сделали для Гильдии и Альянса, но, как вы понимаете, ситуация критическая. У меня совершенно нет свободных людей – все, кто не занят преподаванием или не занимает ключевые должности, используются в локализации очагов эпидемии.» - Ройс на мгновение замолчал, выдерживая одну из свойственных для него пауз. Впрочем, на этот раз, это была пауза совсем иного рода – то, что архимагистр назвал «локализацией эпидемии», на деле представляло из себя сжигание заражённых населённых пунктов и их обитатлей заживо. Были, конечно, и другие, куда менее радикальные меры, но почти всегда они оказывались недостаточно эффективны. «Тревожные вести доходят с границы. Мне удалось сформировать элитный отряд боевых магов, Специальных Корпус из двенадцати чародеев, который со дня на день должен прибыть в одну из приречных крепостей для усиления тамошней обороны. Если ситуация станет выходить из-под контроля, вы можете связаться с командиром отряда и запросить подкрепление. Но только в крайнем случае, мэтр. Только в крайнем случае.»
А потом чума пришла и в Эредин. Болезнь распространялась с воистину чудовищной скоростью – введённый режим изоляции заражённых не оправдал возложенные на него надежды, городская стража, силами которой, главным образом, приходилось бороться с болезнью, делала всё возможное, но этого оказывалось недостаточно. Тем временем, сказывались и последствия экономической катастрофы – большая часть урожая сгнила на полях, и уже сейчас столица Теравии столкнулась с недостатком продовольствия. Голод ещё больше разозлил и без того разбушевавшийся народ – правительство винили во всех смертных грехам, во всех несчастьях, обрушившихся на страну и столицу. Люди роптали, проклинали Ричарда и его советников, устраивали акты протеста и забастовки, которые со дня на день угрожали перерасти в мятежи. Согласно последним сведениям, предоставленным Келлфаром, волну народного гнева подхватила и некая вполне конкретная организация – группа лиц, личность которых, к сожалению, установить не удалось, создала своеобразную оппозицию, подзуживая народ действовать решительнее. Были даже слухи, что у организации этой, имелся вполне определённый лидер – всеобщий любимчик, защитник прав всех несчастных и просто хороший парень. Чертовски вовремя появился этот проклятый герой. Шум впереди нарастал – Михаэль приближался к цели своего похода.
Он вышел на площадь, заполненную людьми, оказался позади всех, спрятался за многочисленными спинами. Согласно данным, за последнюю неделю подобные собрания не были редкостью – люди, наплевав на опасность подхватить заразу, собирались вместе, чтобы послушать очередного оратора. Вот и сейчас зрители разразились одобрительными криками, быстро потонувшими в оглушительном громе аплодисментов – народ ликовал, слушая человека, который так красиво, чётко и громогласно излагал их собственные мысли и сомнения. Благодаря своему внушительному росту, Крауц мог смотреть поверх людских голов деревянный помост, наскоро сооружённый посреди площади. Помост, на котором стоял неброско одетый человек и громким, уверенным голосом, взывал к умам народных масс.
- Вы сами видите, что происходит вокруг – чума, голод, налоги, - вещал оратор, вызывая одобрительный гул, - Мало того, что правительство не выполняет свои прямые обязанности, не в силах снабжать вас провизией и защищать от болезней, так оно ещё и дерёт с вас неподъёмные взносы! – по мере того, как расходился «глашатай», его тон становился всё более обвиняющим, а обороты речи – всё менее расплывчатыми, - Каждый день каждый из вас становится свидетелем смерти дорогих сердцу людей, забранный проклятой чумой! Каждый день каждый из вас терпит умоляющий взгляд своего ребёнка, который не ел уже несколько суток! И каждый день в ваши двери стучат так называемые представители власти, и снова и снова требуют за что-то платить!
Оратор изрядно утрировал ситуацию, но людям, которые уже перестали быть отдельными личностями, целиком отдавшись настроениям буйствовавшей вокруг толпы, было уже всё равно. С фанатичным огнём в глазах они кричали слова подтверждения, чем ещё больше разогревали пыл вещавшего с трибуны мужчины.
- Так вот, уже не первый день я задаю себе один вопрос. Вопрос, который не даёт мне спать по ночам, вопрос, который куда важнее всего остального. А сейчас, я задам его и вам. Какого чёрта я должен всё это терпеть? Зачем мне правительство, которое бездействует?! Зачем мне власть, которая не в состоянии обеспечит едой моих детей?! И вот, теперь я точно знаю ответ – она мне не нужна! Я больше не хочу платить людям, которые уже долгие годы пожинают плоды своего положения в обществе, которые обедают за роскошно уставленными едой столами, пока я, и вы, все вы, гнут свои спины на ненавистной работе, в ужасных условиях, чтобы обеспечить их всем необходимым! Не хочу! Вы спросите меня, так чего же я хочу на самом деле? Я отвечу. Свободы! Равенства! Справедливости! Уверен, все вы хотите того же!
Оглушительный рёв. Люди словно сошли с ума, рвут глотки, во всё горло выкрикивая, что они полностью согласны с каждым словом оратора. Этот человек определённо превосходно выполнял свою работу. Он умел непревзойдённо управлять настроением толпы.