Аксидий знал, что последует дальше. Скрежетнув зубами отступил назад, к стене, прекрасно понимая, что здесь и сейчас телохранителю не было места. Он знал, что это неотвратимо, что очень вскоре Эния начнёт танцевать с одним из этих напыщенных индюков, держась от них на расстоянии, до неприличного близком. Знал, но не мог изменить ничего. Его приводила в ярость одна мысль о том, чтобы уступить её кому-то другому, но чувства Нуара не интересовали никого. И хуже всего было то, что он понимал, что Эния не принадлежит ему совершенно. Не в большей степени, чем любому из тех, кому она соизволит подарить танец этим вечером. Да, между ними была связь, но связь настолько призрачная и мимолётная, совершенно ни к чему не обязывающая, что хватило бы одного не к месту сказанного слова или поступка, чтобы она была разорвана. Вполне возможно и навсегда. Нуар бы многое отдал, чтобы поменяться местами с одним из этих лордёнков, заполучить его статус и происхождение, пользоваться привилегиями и правами. Но нет. Он всего лишь охранник, своеобразная игрушка, которая хоть и забавляет Энию и, которую, та даже как-то по-своему ценит, всё равно остаётся игрушкой. Которую можно прогнать, если она позволит себе слишком многое. Выкинуть или сломать.
Подобное положение дел категорически не устраивало Аксидия, но он прекрасно понимал, что не в силах изменить хоть что-либо. Эния не воспримет его претензии и разговоры всерьёз. В лучшем случае рассмеётся, в худшем – разозлится. Поэтому он будет стоять у стены и скрежетать зубами от злости, впиваясь полным ненависти взглядом в каждого очередного кавалера, непроизвольно отмечая каждую улыбку и каждый жест внимания, которыми он будет одарен. И молчать. Это лучшая политика. Единственно возможная.