Несколько ошеломлённый собственным, совершенно внезапным для него самого, успехом, Джон на мгновение растерялся, не зная, что делать дальше. Повалить то повалил, но вот как сражаться с противником, которого, похоже, не слишком заботит отсутствие большей части своей головы, доктор попросту не представлял. От всей души надеясь, что напарник поверженного им полицейского слишком занят удовлетворением собственных извращённых прихотей и погоней, без которой это удовлетворение в сложившейся ситуации не представлялось возможным, Бентон, сосредоточился на борьбе. Коп уже пришёл в себя и начал брыкаться, стараясь, судя по всему, перехватить инициативу в свои руки.
Джон услышал знакомый голос, монотонно повторяющий некую формулу на незнакомом ему певучем языке, слова которой, похоже, приводили монстра в ещё большее бешенство. Медлить больше было нельзя. Моральные нормы и принципы, привитые с детства и всегда служившие сдерживающим фактором, позволявшим человеку свободно и естественно существовать в обременённом многочисленными правилами социуме разом отступили на второй план под давлением неумолимых обстоятельств, передавая управление древним инстинктам, которые люди стараются подавить в себе изо всех сил. Но в критически моменты, такие как этот, не логика или рациональное мышление спасают жизнь, а те самые, столь презираемые цивилизацией вульгарные инстинкты, важнейший из которых - воля к жизни.
Бентон атаковал в самое уязвимое место противника, а именно - голову. Буквально просунув руку куда-то туда, в царящее внутри черепной коробки полицейского месиво, он начал бесцеремонно орудовать там в надежде наткнуться на что-нибудь, что могло бы породить боль или нанести удар по каким-нибудь основополагающим системам мертвеца...
Мягко говоря, ощущение было не из приятных.