Общая неестественность происходящего мешала думать рационально, ощутимо притупляя восприятие и трезвость мышления - реальность внезапно изменилась, искажаясь буквально до неузнаваемости. Каким-то чудом Джону всё же удавалось сохранять некую видимость спокойствия, или, по крайней мере, удерживаться от падения в бездну неконтролируемой паники. Однако, тот факт, что с ними разговаривали трупы, а иначе никак нельзя было назвать этих чудовищных созданий, не мог не нервировать.
Смысл их слов, хоть и с трудом, но всё же добирался до разума Бентона, непроизвольно заставляя приходить к совсем уж неутешительным выводам - чем бы не являлись эти твари, но определённо не безмозглыми восставшими мертвецами, тупоголовыми машинами возмездия, как предположил он сначала.
- Ага, тогда вселяться в тушку бабы будешь сам... - эта фраза аварийным маячком мигала среди остального трёпа, выдаваемого не в меру разговорчивыми трупами, что стоит того, чтобы как следует её осмыслить. Как нибудь потом, на досуге...
- Утихомирь свою бабу. - не нужно было быть гением, чтобы понять, к кому относилось это высказывание. И что-то подсказывало Джону, что это создание совсем не шутило - ему и правда ничего не стоило убить их всех прямо сейчас.
Холодный пот, в обилии проступивший на спине, заставил и без того влажную рубашку ещё сильнее прилипнуть к телу - невозможно оставаться спокойным, когда на тебя нацелен пистолет. Мешает осознание того факта, что жизнь может оборваться в любое мгновение, куда быстрее, чем ты успеешь это осознать.
Стараясь двигаться как можно более плавно и неторопливо, Бентон, шумно сглотнув, обернулся назад, и, попытавшись перехватить взгляд девушки, тихо проговорил:
- Эйра, не надо.
После этого Джон вновь посмотрел на полицейских, если это слово, конечно, было применимо к стоявшим перед ним созданиям. Слегка поморщившись, будучи не в силах сдержать отвращение, он отвёл взгляд от развороченного черепа итальянца, и, нарочито спокойно осведомился, обращаясь преимущественно к его напарнику, глядя ему прямо в глаза:
- Ну вот, мы в вашей власти. И что теперь?
Сохранение подобия хладнокровия стоило воистину колоссальных усилий...