Фабио "Иешуа" Кортеш
14 мая 2035 г. 09:02
Morro da Formiga
- Хай, Иешуа, - раздается в трубке хриплый со сна голос Давида, - вассап?
Глупых вопросов, почему Иешуа звонит так рано, Иуда не задает. Знает, что если звонит – значит нужно. Не перебивая выслушивает короткую речь вожака.
- Ноу проблем, Иешуа, - тембр голоса в трубке меняется, видимо Лукас прижимает аппарат к уху плечом, судя по шороху параллельно натягивая штаны, - Буду. Отбой.
Встреча назначена в привычном месте – небольшая забегаловка под открытым небом, в самом сердце Муравьиного Холма. Держит, ее гордо носящий имя своей фавелы, индеец Формуга. Он уже стар, ему далеко за шестьдесят. Он бреет голову, оставляя только небольшую полосу волос на макушке, от лба до загривка, завязывая ее в хвост. Кожа у него медно-красного цвета, лицо все в морщинах, словно запеченное яблоко, а под длинным крбчковатым носом словно щетка торчат густые усы. Глаза его, слезящиеся от ветра и солнца, постоянно прищурены, что, вкупе с не сходящей с лиц улыбкой, придает его лицу хитрое выражение. Формуга хороший человек, Иешуа знает его с детства и кажется, что даже в детстве индеец был таким же, как и сейчас – морщинистым, загорелым и плутоватым на вид стариком.
Когда-то Чита пыталась выспросить у Формуги, как его зовут на самом деле, но он сказал, что по все, кто знал его по имени, давно умерли и к нему уже сто лет никто не обращался иначе чем Формуга.
- А сам я имя свое давно забыл, - улыбаясь говорит он.
- А документы? Неужели у тебя нет никаких документов?
- Никаких. А зачем они мне? Я ведь даже читать не умею.
Такой вот он, старый индеец Формуга.
Иешуа шел по узким, извилистым проходам фавелы, которые даже и улицами-то назвать ыло сложно. Лачуги вокруг карабкались вверх по склону холма, прижимаясь друг к другу, как любящие родственники. Но каждый житель знал, что никакой любви в этих местах нет и подавно. Все, что надо помнить, когда ты здесь: «Когда стреляют – ищи укрытие». Эту мудрость каждая мать объясняет своим детям сразу, как только они научатся ходить.
Когда стреляют – ищи укрытие.
- Bom manha, Иешуа, - здоровается с Фабио невысокий парнишка, Морано. Он подрабатывает здесь пушерством, исправно отстегивая банде за свой труд. Наркотики – такая же неотъемлемая часть быта фавелы, как еда и одежда. Если кто-то скажет, что он родился в трущобах и ни разу не пробовал наркоты – он врет, нагло и бессовестно. Все пробуют, вопрос только в том, что и как. Это грязь, которую уже нельзя отмыть – она впиталась кожу, став ее составной частью, пигментом, который делает жителей фавел такими узнаваемыми, даже в самой густой толпе.
Кроме Морано в районе Иешуа работают еще пять пушеров, каждый по своей теме: кокаин, натуральный из Колумбии и синтетический – из западных штатов; героин, в основном синтетический, опасный, как яд кураре и дорогой, как золотая пыль; спиды, массовый продукт подпольных цехов Рио, Айяуаска, лиана мертвых, экзотическое шаманское пойло, покруче мексиканского пейота.
Всех пушеров Иешуа знает по именам – и они знают его, знают хорошо, как хозяина этой местности. Телмо, Бруну, Марсено, Мильен, Сандро. У каждого свои крюки и зацепки.
А вот в этом доме живет Джордж – сутенер, который крышует пять или шесть девочек, работающих на пляжах Ипабены. Джордж – богатый человек, но ценит традиции и собственную безопасность – потому платит Иешуа за то, что живет здесь. Дом его, с виду неприметный, изнутри богато обставлен и в нем всегда вьется пара «ласточек» - кандидаток на престижную работу. Всех их Джордж «проверяет» лично.
Вот, наконец, и место встречи: пространство три на пять метров, навес из прохудившегося рекламного баннера, изображающего дорогой «Опель» со слоганом «Новый Opel Corsa – завидовать не запрещено». Этот слоган словно издевался над нищими посетителями забегаловки, показывая, что такой машины у них никогда не будет.
Иуда уже ждал за одним из трех столов. Не теряя времени даром он уже вовсю трудился над горшком с фейжоада. Черные бобы выглядели не слишком аппетитно для непривычного взгляда, но Иешуа знал, что Формуга отлично готовил это блюдо и никогда не скупился на мясо в нем. Уши Лукаса закрывали огромные наушники. Привычка везде носить их рано или поздно может подвести Иуду – в Рио каждый орган чувств должен работать, обеспечивая безопасность хозяина. Добровольно оглушить себя, к тому же в фавеле, может только кретин. Впрочем, Иуду в этих краях знали в лицо и просто так напась на него вряд ли кто рискнул бы.
Формуга готовил очередную порцию еды, напевая под нос какую-то песенку:
Там на горе есть камень счастья
Моя мать встречалась у этого камня с моим отцом ягуаром.
Когда я был маленький, моя мать часто ходила к этому камню
А я спрашивал: «Мама, почему ты ходишь к этому камню?»
Она отвечала: «Я хожу и прошу у камня счастья»