Джеймс «Барракуда» Грим12 мая 2035 г. 23:52
Rocinha, Autoestrada Lagoa-BarraЯркий электрический свет пробивается сквозь тонированные стекла автобуса – желтые размытые линии, словно кто-то снаружи провел по стеклу полосу желтой краски. Фигуры в черном сидят вдоль бортов – кто-то не шевелясь смотрит в одну точку прямо перед собой, кто-то проверяет оружие, застежки на бронежилете, кто-то негромко переговаривается.
- Вчера встретил школьного приятеля… Повезло ему – стал большим человеком. Закончил университет, стал архитектором, теперь работает в муниципалитете.
- Хорошо ему.
- Да, это точно. Рабочий день с восьми до пяти, обед в буфете муниципалитета. Ты был когда-нибудь в буфете муниципалитета?
- Нет.
- А я был. Там все очень дешево и очень вкусно.
- Ты врешь. Как ты мог оказаться буфете муниципалитета?
- Как я мог там оказаться?
- Да, как?
- Иди к черту. Если я говорю, что мог, значит мог. Тогда нас троих отправили охранять какую-то важную шишку, которая приехала с инспекцией в муниципалитет. Когда мы вошли в здание, он нас отпустил и ушел совещаться. А мы пошли в буфет. Знаешь как мы тогда наелись?
Голос сержанта прерывает беседу.
- Вы двое, ну-ка потише. На обратном пути поговорите про свои буфеты.
Это правильно. Сейчас лучше не отвлекаться. Хотя, можно и с ума сойти, вот так, когда бронированные автобусы мчатся по автостраде, а мимо проносится невидимый за тонированными стеклами Рио. Ты сидишь, ожидая, когда машина остановится, и знаешь, что все уже отработано, все проверенно, все готово. Делать нечего – только ждать. Ты ждешь. Ждешь момента, когда начнется дело. Стрельба, кровь, убийства. И это ожидание пожирает тебя изнутри, словно какой-то грызун, забравшийся за пазуху. Когда все начнется, думать будет некогда. Но сейчас, когда все готово и все проверенно, остается только думать. Думать о том, сколько еще людей умрет сегодня.
- Чтобы вам было чем заняться, - подает голос сержант, - я напомню вам боевую задачу.
Тоже вариант – бессмысленно, но хоть как-то отвлекает.
- Наша цель – центральная часть фавелы Росинья, особняк трафиканте по кличке Ману Негро. По данным отдела расследований, особняк охраняют около двадцати человек, все вооружены. Возможны штурмовые винтовки, гранаты, боевые импланты. Основная цель штурма – похищенные трафиканте двое детей, мальчик и девочка, 5 и 7 лет. Безопасность заложников является первичным приоритетом. Соблюдать предельную осторожность! Основной план – взять особняк в окружение, трем бойцам – тихо войти внутрь. После этого – полноценный штурм, для отвлечении внимания. Время операции с момента начала штурма – 3-5 минут. Быстрое продвижение, в затяжные перестрелки не вступать, нейтрализовывать цели максимально быстро. Использование газовых и флеш-грант – приоритетно на начальном этапе штурма. При действиях в закрытом помещении – использовать, учитывая возможную опасность для заложников. Внутрь идут Санроз, Хорзеа и Грим. Командует отрядом Барракуда.
Машина начинает сбавлять скорость. Двадцать кариока против десяти бойцов ВОРЕ. Не самый плохой расклад. Мягко срабатывают тормоза, инерция подает потяжелевший от брони и оружия корпус вперед. Задние двери открываются, открывая взгляду пейзаж фавелы Росинья – Убогие строения, громоздящиеся одно на другое, груда мусора у обочины дороги, искореженная велосипедная рама, чуть дальше – детская площадка, качели и лестницы которой покрыты копотью и какими-то надписями.
Самая большая фавела Рио. Самое опасное место в городе, особенно если ты – не местный.
Привычно, без какого-либо участия включается нужный режим зрения. Ночь отступает, и вокруг словно наступает вечер. Приходится прикрыть один глаз, чтобы разные картинки не сбивали с толку. Отряд продвигается вперед, тихо, почти беззвучно. Фавела вокруг еще не совсем уснула, во многих окнах еще горит свет. Нужно не привлекать к себе лишнего внимания – кто знает, может вон в том окне сейчас может появится один из шестерок Ману Негро? Один телефонный звонок – и штурм может значительно усложнится.
Бойцы ВОРЕ походили на ожившие тени – полностью в черном, даже в масках на лице, они жались к стенам и скользили в узких проулках, растворяясь в черноте майской ночи. Сегодня было пасмурно, в воздухе висела тяжелая, душная сырость, грозящая обернуться продолжительным дождем. Кромешный мрак ночи нарушали только редкие огоньки ламп в окнах окрестных лачуг.
От места высадки до особняка Ману Негро – почти пять сотен метров пешего хода. Возможно – даже слишком близко. Бойцы рассредоточиваются окружая здание. Особняком его назвать не поворачивается язык – многоэтажная конструкция, каждый блок которой строился в разное время и разными людьми. Высокий, почти два метра сплошной забор, огораживает площадь, на которой кроме здания свободными остаются всего пять-шесть квадратных метров. Камеры слежения на углах водят стеклянными глазами из стороны в сторону. В окнах верхних этажей горит свет, слышится приглушенная музыка, женский смех. Штурма пока не ожидают – это хорошо.
В правом глазу проступает небольшое изображение – план особняка. Детектор движения обновляет картинку, указывая, что во дворе перемещаются три объекта; еще мгновение и анализ указывает, что это два человека и собака. Один с собакой с фронтальной части дома, другой – с тыльной.
- Барракуда, - раздается в ухе голос сержанта, - Бойцы на позициях. Начинайте проникновение.
Первые тяжелые капли дождя с глухим стуком начинают барабанить пыльную землю.
Бертран Фош13 мая 2035 г. 00:13
RocinhaДушная ночь, тяжелая. Усталость, не физическая, но моральная – от бездействия, от бессмысленности, словно паралич сковывает тело. Первую неделю ты еще пытаешься с ней бороться, ищешь себе место, применение. Очень скоро приходить понимание, что места и применения такому как ты здесь нет и быть не может. Следующую неделю ты пытаешься задавить в себе это чувство – мерзкое чувство ненужной вещи, выброшенной на помойку. Находятся сотни аргументов, оправданий, логичных и стройных причин, которые объясняют твое сегодняшнее положение – но все они, словно волны прибоя разбиваются об одну и ту же фразу, которая гвоздем сидит в голове.
Ты – ненужный хлам, выброшенный на помойку.
На третью неделю приходит примирение и ты начинаешь даже пытаться наслаждаться своим теперешним положением – свободой без обязательств. Но на поверку очень быстро оказывается, что эта свобода –всего лишь призрак, а положение твое немногим лучше, чем положение заключенного в тюрьме строго режима. Вокруг тебя такие же звери, только в отличие от тюрьмы, они еще и хорошо вооружены. Стоит поднять голову чуть выше положенного, вылезти из уютной, оплаченной спонсорами норки – и конфликт неизбежен. Даже там, где твое спокойствие куплено деньгами корпораии, на тебя смотрят исподлобья. Ты – гринго, символ все что может быть чуждым и враждебным для этих людей.
Наконец проходит месяц, и всякие эмоции уходят, уступая место безграничной внутренней пустоте. Пустоте и усталости.
Бертран проходится по комнате – всего пять шагов в каждую сторону, не больше. По местным меркам – это роскошно, просторная жилплощадь, на которой могла бы комфортно разместиться целая семья. А он занимает ее один. Телевизор на дальней стене что-то шепчет, приглушенно мерцая экраном – оптико-акустический шум, давно утративший всякий смысл иинтерес.
«Президент Веркас намерен в ближайшее время посетить Рио де Жанейро. Основной целью визита пресс-служба президента называет личный контроль за исполнением новой политической программы, вводимой Эмили Веркасом. Эксперты не исключают возможности кадровых перестановок в исполнительной власти города и штата…»
За окном мягко шелестит дождь. Дожди здесь идут гораздо чаще, чем дома. Дома… Есть ли у Бертрана место, которое он мог бы назвать домом, не покривив душой? Едва ли.
Дождь – это хорошо. Глоток свежести после душного спертого воздуха. Он накидывает куртку и выходит из квартиры, оставляя за спиной непотушенный светильник и невнятно бормочущий телевизор.
Влажная прохлада разом накрывает Бертрана, заставляя апатию отступить на пару шагов вглубь. Он идет по узкой улочке, зажатой между стенами домов так, что вытянув в стороны руки, можно коснуться стен ладонями. Крупные капли барабанят по жестяным крышам, вода с шумом стекает по карнизам, срываясь вниз тяжелыми струями, веером брызг разбиваясь об утрамбованную до состояния камня землю. Шаги Бертрана тонут в шуме ливня, одежда уже насквозь промокла, волосы под ударами тяжелых капель выбились из прически и тонкими прядями липнут к лицу. Его это мало смущает.
Очередной поворот – где-то вдалеке слышны выстрелы. Дождь искажает направление и расстояние, но в общем, в этом нет ничего примечательного… хотя…
Может что-то все-таки есть. Стреляют из автоматических винтовок – короткими, профессиональными очередями. В ответ раздаются более длинные очереди, стрекот пистолетов-пулеметов, одиночные хлопки пистолетов. Похоже, Policia Militar устроила в Росинью очередной рейд.
Из-за поворота в проулок выбегают двое. Они явно очень спешат – глаза навыкате, они жадно хватают воздух ртом, у одного в руках Ингрем, другой левой рукой несет вяло сопротивляющегося ребенка, лет пяти, не старше, а в правой сжимает Стритмастера. Увидев Фоша они останавливаются, похоже, несколько обескураженные. Видимо, осознание того, что на человеке нет формы спецназа касается их сознания раньше, чем рефлексы успеваю скомандовать пальцам спустить курки. На долю мгновения картина замирает, и даже капли дождя кажется зависают в воздухе. Проулок – ширина метра полтора. Одноэтажные здания по обе стороны. Плоские крыши на высоте двух с половиной метров. Ветхие деревянные двери, закрытые фанерными ставнями окна. До неизвестных – пять метров, не больше.