Дела определенно шли в гору. Доктор сказал, что состояние каплоя фон Рюгге более чем удовлетворительно и что, если так дальше пойдет, уже через неделю он будет полностью здоров – хотя от морских походов с их антисанитарией и плохим питанием он рекомендовал воздерживаться по меньшей мере месяц. Каплой улыбался и качал головой – месяц госпитального режима казался ему недопустимой роскошью в нынешние времена, к тому же, неизвестно, что было опаснее – заплесневелый хлеб на лодке или ежедневные бомбардировки союзников. Его перенесли в палату, где, кроме него лежал еще один офицер – лойтнант Франц Модель из штаба флотилии, один из аналитиков, занимающихся оценкой перехваченных радиограмм англичан и вычислением конвойных маршрутов. Бедолага оказался в «Глории», когда в нее угодила английская бомба. У него сильно обгорело лицо и плечи – во всяком случае, так он сам заявил, невнятно представившись из-под полностью скрывающих лицо бинтов.
Чуть позже в госпиталь наведался Бюрен, сдавший вахту старшему инженеру. Перемолвившись с каплоем парой слов и убедившись, что с ним и остальными раненными обходятся достойно, Генрих отправился в «Северную Звезду», где рассчитывал встретить Гильзу и пропустить с ним пару рюмок. Тут правда ему не повезло – Трекенталь уже покинул гостиницу и отправился по злачным местам. Зная привычки Гильзы, Бюрен был готов поклясться, что тот отправился в «Клуб отдыха офицеров Кригсмарине» - как чопорно называли местный офицерский бордель. Самому туда идти пока не хотелось, а вот выпить – совсем наоборот. К несчастью, в ресторане гостиницы не было ни одного морского офицера – только пара штабистов, уже изрядно нализавшихся и шумно о чем-то споривших. Был еще «Эдельвейс» - местный бар, куда пускал народ поприличнее, но располагался он почти в центре города, а слова Рудера в памяти засели крепко. Совсем расстроившись, Бюрен решил напиться в одиночестве, взяв бутылку шнапса к себе в номер, но когда он, обзаведшись всем необходимым, уже собирался покинуть ресторан, в холл ввалилось трое офицеров подводников, уже пошатывавшихся и слегка потрепанных.
Это были командир, вахтенный и инженер с лодки U-1058. Командира звали Герман Брудер и с Бюреном они были знакомы еще со Ставангера, когда оба плавали на других лодках.
- Генрих, дружище! – почти прокричал Брудер, заметив старого знакомого, - выражение твоего лица не соответствует тому, что ты держишь в правой руке. Если ты не торопишься, мы знаем отличный исправить эту кислую мину, да, парни?
Бюрен не спешил.
Трекенталю повезло меньше. К своему немалому удивлению, добравшись до Клуба, он обнаружил его брошенным, темным и с выбитыми стеклами. Побродив немного вокруг и убедившись, что здесь ему точно ничего не светит, раздосадованный Гильза решил отправиться в «Эдельвейс», где всегда был шанс подцепить какую-нибудь медсестру или связистку.
- Чертова светомаскировка, - спотыкаясь на разбитой дороге, ругался Теодор. Неожиданно, он услышал сзади какой-то шорох. Остановившись, Гильза напряг слух. Привыкшему к монотонному гудению лодки, окружающая тишина казалась ему абсолютной.
- Проклятые Томми, - буркнул лойтнант, на всякий случай проверяя кобуру, - Совсем из-за этой бомбежки нервы ни к черту.
Рукоять «Вальтера» приятно холодила ладонь, придавая уверенности в себе. Теодор достал еще одну сигарету, щелкнул зажигалкой…
Это была скорее интуиция, нежели осознанное действие. Не успел язычок пламени коснуться сигареты, как подводник разом подался вперед и в сторону – росно настолько, чтобы спасти себе жизнь.
В плечо ударило что-то твердое и неровное, завернув шваба вперед и отозвавшись резкой болью в ключице. Продолжая движение, он выхватил из кобуры пистолет и развернувшись в падении с одного колена несколько раз вслепую спустил курок. Вспышки выстрелов ослепили, но между ними Гильза отчетливо слышал чьи-то поспешные шаги – неизвестный бежал как заяц, жаль было не видно – куда.
Какое-то время Теодор простоял в неудобной позе с пистолетом в руках незажженной папиросой, прилипшей к нижней губе. Колено саднило от неудачного приземления, от плеча расходилась тупая, ноющая боль, все мышцы дрожали от совершенного невероятным усилием маневра. Встав и отряхнувшись, Гильза продолжил свой путь к «Эдельвейсу». Это было его последнее воспоминание в этот день.
Утром, Бюрен наведался в номер Трекенталя, оказавшийся нетронутым. Инженер, который к тому времени уже не спал, сказал, что Гильза явился на лодку в свою вахту, слегка прихрамывая и порядком навеселе. Отправившись в док, Генрих обнаружил Теодора на удивление свежим и даже выбритым. Следы вчерашнего разгула наличествовали, но были хорошо скрыты бравым видом лойтнанта.
Наручные часы показывали 9.30. Самое время было отправляться с докладом к командующему.