Разрываемый бомбами воздух выл уже совсем рядом - казалось следующая сброшенная с пяти тысяч метров бомба упадет прямо на пирс, разметав толпящихся на нем людей словно кукол. Трекенталь, единственный, кто среди всех еще помнил, что несет ответственность не только за свою жизнь но и за жизнь экипажа, руганью и пинками расталкивал пробку, создавшуюся на сходнях. Его усилия оказались не напрасны - достаточно быстро матросы сумели перебраться с лодки на пирс и бросится под прикрытие бетонного бункера. Гильза побежал только тогда, когда убедился, что его помощь уже не требуется - как раз вовремя, чтобы уйти из зоны поражения первой, упавшей в порту бомбы. Она угодила в какое-то служебное здание метрах в пятидесяти от пирса. Ударная волна швырнула бегущих людей на землю, щедро обдав дождем каменной крошки, битого кирпича и еще черт знает чего. Кто-то закричал - страшно, надрывно. Гильза, которого швырнуло навзничь и протащило по бетону почти на три метра, поднялся на четвереньки и оглянулся на крик. Один из унтеров, кажется радист (в проклятой пыли, поднятой взрывом разглядеть лица было трудно) валялся на земле обхватив руками поджатую к себе ногу. ниже колена она представляла собой жуткое смешение плоти, костей, ткани и грязи - трудно было даже угадать в это очертания человеческой стопы. Еще один матрос лежал рядом без движения - вокруг головы его расплывалась черное пятно.
Кто-то подхватил опешившего Теодора под руки, рванул вверх - это двое матросов вернулись за ним, схватили бесцеремонно, потащили. Взрывы звучали уже непрерывно, оглушающе громкие, отдающиеся грубой, леденящей нутро вибрацией, исходившей от земли. В воздухе пахло гарью.
Бюрен видел как втащили под прикрытие бетонного дока Трекенталя. Похоже он не был ранен - легкая контузия возможно. Но нет - вот он встает на ноги, мотает головой, словно бык, сжимает ее ладонями, затем делает несколько шагов. Похоже, легко отделался.
Взрыв звучит сверху - с потолка сыплется бетонная крошка - мелкая, словно пыль. С опаской посмотрев вверх Генрих с облегчением отмечает, что трещин в потолке не появилось.
Зенитный огонь казался тихим и слабым на фоне оглушающего грохота разрывов. В доке собралось немало народа - рабочие, гарнизонные солдаты, какие-то служащие, похоже из местных. Все они испуганно переговаривались, сидя и стоя где-попало - на каких-то ящиках, баллонах связках труб, просто на бетонном полу. Рудрих стоял, вцепившись руками в ограждение и слепо глядя в темную, покрытую маслянынми пятнами воду, плескавшуюся перед ним.
- Вам повезет, если ваша лодка переживет эту бомбежку, - словно почувствовав взгляд Бюрена произнес он. Его слова едва можно было различить в общем грохоте, долетавшем снаружи.
- Не бойтесь, - добавил он через несколько мгновений, - скоро все окончится. Они сбросят свой груз и уйдут. Как всегда, впрочем. Но как всегда - вернутся слишком скоро, чтобы успеть расслабиться.
Точно в подтверждение его слов какофония разрывов снаружи начала утихать. Постепенно она удалялась при это становясь все реже.
- Они стараются сохранить преимущество. После того, как Геринг превратил в кладбища Дувр и Антверпен, они не могут продолжать наступать - вот и бомбят с утроенной силой все, до чего могут дотянуться.