Мартин вышел из машины, скептически окинув развернувшуюся перед ним мизансцену.
- Везет мне на полицейские оцепления, честное слово. И ведь никакого клуба поблизости, чтобы в подвал и через окно... - проворчал он себе под нос.
Оглядевшись по сторонам, поискал конкурентов - может кто-то оказался тут раньше и уже нашел официалов, готовых отвечать на вопросы?
Первой, вполне приемлемой целью, казались пострадавшие. Пока их отсюда не вывезли, стоило найти кого-то относительно вменяемого, и распросить.
Херрингслейк осмотрел людей в пледах выискивая европейские лица - они как-то более привычны к журналистам, задающим глупые вопросы.
- Джимии, - бросил он, уже начиная движение в сторону пассажиров, - попробуй обойти насыпь и посмотреть, что там с поездом.
Второй по приоритетности целью был бы офицер полиции. Вытянуть из него что-то конкретное вряд ли получится, но все же попробовать стоило.
"И вот что я здесь делаю?" - мысленно спросил себя журналист, чавкая лакированными ботинками по осенней распутице, - "Угроблю обувь к чертовой матери, придется новую покупать. И ведь наверняка полы плаща в грязь измажу".
Отчего-то вдруг вспомнилась Германия, Гёттинген, спокойный и ухоженный, после Шанхая казавшийся молодому Мартину каким-то игрушечным, карманным, как гравюра на серебрянном портсигаре отца. Вспомнился тихий квартал Гайсмар, с узкими улочками и домами построенными в конце восемнадцатого века. Вспомнилась как наяву городская ратуша - невысокое двухэтажное здание и смешной памятник перед ее входом - маленькая девочка с тремя гусями - "Гусятница Лиза", предмет искренней гордости горожан и символ студенчества университета Георга-Августа.
Странное время было - все было внове, незнакомо, непонятно. и в то же время, было спокойно и уютно, гораздо спокойнее, чем в привычном, родном практически Шанхае. Это Мартин понял только сейчас, совершенно неожиданно для себя. настолько неожиданно, что даже замер на месте, на полушаге, удивленно оглядываясь по сторонам - "А что я вообще здесь делаю?"
Одно воспоминание быстро сменилось другим. Нет, уже нет того Гёттингена, хотя все так же стоят старые домики, все так же улыбается под ажурным балдахином девочка Лиза. нет только той спокойной Германии. Есть Рейх, управляемый национал-социалистами.
"Время, время", - покачал головой журналист, - "Ничего не вернешь. А работать все-таки надо. Иначе, меня как Джимми шеф накажет монетой. А туфли новые покупать таки придется, видимо"