Хассельхоф похлопал капеллана по плечу. Не каждый день попадаешь в такую переделку. Не каждый день твой верный попугай оказывается разворочен пулями, а твой офицер (ведь сейчас он был капитаном и чувствовал за всех удвоенную ответственность) лежит в отключке со словманными ребрами.
Но капеллан был здесь, распространяя вокруг себя почти осязаемую ауру веры, непреклонной надежды и стойкости. Когда-то войд-мастер даже немного завидовал священнику, но зависть к товарищу не могла долго жить в его простой матросской натуре, и он принимал это, как дар, и не запирал створки души от этого искреннего потока света.
От него становилось легче дышать. Он затмевал собой боль и усталость. Усталость не только телесную, но и духовную. Он очищал разум и позволял ему подчинить непослушное, избитое жизнью, опытное, но уже старое тело.
- А если с нами Его благословение, не страшны ни смерть, ни ересь, - кивнул войд-мастер и улыбнулся. Первый раз за день, наверное, просто улыбнулся, без всякого подтекста.