Вся жизнь Бенимару пролетела перед глазами. Ужины с бабушкой и дедушкой. Родня деревня. Девушки на речке. Путешествие на корабле. Первые месяцы в Конохе. Затем встреча с шиноби в академии. Девушки в купальне. Первые новые знакомства. Проигрыш на экзамене Хироши. Гола Кимико, с которой сползают обрывки шипящей одежды. А затем один короткий сильный удар.
Бенимару лежал в кратере, сжимая руки крест накрест. На его рукавах и одежде, которую юноша за секунду до своей смерти всё же успел превратить в твёрдые как стал листы, была вмятина от кулака. Из него выбило весь дух за один удар и тот шептал что-то про “звёздочки” над головой. Удар вмял его с такой силой, что казалось каждая кость в его теле сейчас была смолота в порошок.
Он почти не мог дышать, глядя протяжно и бессмысленно в небо.
— В-воздух… — просипел Бенимару, ослабляя свою печать и позволяя себе обмякнуть на земле, — …м-мне нужен воздух. Кха-кха. — Парень перевернулся, позволяя себя поднять.
Йоко соскребла его с земли и прижала к себе. Вначале он ничего не ощущал кроме боли, но затем приятное холодное покалывание разлилось у него по телу в тех местах, где ладони касались спины. Он медленно восстанавливался. Кости затягивались. Боль уходила.
А вместо боли приходило осознание, что у капитанчика были в общем-то отменные буфера и она сейчас вжимала его в них со всей силы. “Всё вышло не совсем так, как я представлял, но тоже не дурно. Совсем не дурно!”, — Бенимару позволил себе сильнее уткнуться в сиськи джонина и обнять её, — “И всё же я гений”.
— Я жив, капитан, — простонал он сипло и кашлянул пару раз, — но я всё ещё слаб. Мне нужно ещё немного, кха-кха, лечения. — Выдал он жалобно и тяжело. Этот его тон, когда он нагло кому-то врёт или притворяется, впрочем, с головой выкупали Хироши с Кимико, что уже целую жизнь знали этого засранца и его дурные привычки.
— Техника с клоном была очень крутой. — Между делом, чуть живее сказал он. Его тон дрогнул. — Если бы вы обучили меня ей, уверен, я никогда больше не окажусь в такой ситуации и стану куда здоровее. Вы же обучите? — Жалобно глянул на неё блестящими от слёз желтыми глазами. Слёзы были искренние — от чистой боли.