Музыка для настроения: ссылкаОранжевый комбинезон с поясом на ремне и креплениями для перевозки с привязкой к стене трака, серые семейники в размер, белая футболка и пара белых тапок ждали Эдварда по окончанию их долгой беседы (и по совместительству — обеда) с агентов Худом, она же подвела итог под пребыванием в стелле для мальчика: так как он ни в какую не хотел идти на контакт с агентством, за десять минут до тюремной робы, мальчику вынесли обвинения, вместе с парой десятков доказательств на видеозаписях, а после и потенциальный приговор в четыре пожизненных заключения (120 лет суммарно, с возможностью перевода данного срока в смертную казнь при решении жюри) за всё хорошее, что он успел сделать и за каждый его подвиг в составе всё ещё буйствующей команды.
В этом костюмчике и с ошейником на шее он выглядел как почти что полный комплект малолетнего преступника в натуральную величину и для полного счастья ему не хватало лишь браслетов на руках и на ногах, которые вошедшие в комнату под конец переодевания дастеры с радостью надели на юношу. И повели прочь от комнаты для допросов. Как казалось ему вначале — обратно в карцер. Но вскоре, их группа прошла мимо лифта вниз, не останавливаясь.
Возможно, его ведут к лестнице, чтобы спуститься на этаж парковки, а там уже упаковать в вен и увезти в какую-то из местных тюрем? Всё же он террорист, а дастеры — дастеры, наверняка они уже без суда подтвердили все его преступления и теперь везут гнить остаток жизни за решеткой. Но и мимо лестницы мальчик прошёл не тормозя. Они шли в сторону к служебного лифту для агентов.
Эдди, четверо сопровождающих и какой-то клерк погрузились в эту металлическую банку и Худ помахал мальчику ручкой, сказав, чтобы тот “ещё раз всё обдумал, потому что это — его единственный путь из всей этой передряги”. Что имел в виду агент? Эдвард не догонял. Но он выглядел как неплохой парень и советовал ему искренне.
Лифт остановился на одном из верхних этажей комплекса. В чём-то типа местного… исследовательского отдела? Мальчика провели до здоровых металлических дверей и те медленно открылись перед ним, впуская внутрь. Заглянув за двери, Эдди мог не поверить своим глазам, но до него скорее всего в тот же момент дошло, о чём говорил Худ при их прощании. И двери за его спиной резко закрылись. А через минут пять, на этаж прибыл ещё один лифт, уже с другим заключенным, поднятым с карцера и оторванным ото сна.
Из дверей лифта сразу шестеро сопровождающих вели перед собой бурого медведя — самого обычного (на вид), если забыть, что на него тоже был напялен ошейник со взрывчаткой и тюремная роба… ну или часть робы, если говорить точнее. Специальную форму для медведей всё же не шили. Смоуки подняли по побудке через час или два после того, как Эдварда увели из “цветка” общего карцера.
Попытки притвориться обычным бурым медведем, которого по ошибке посадили в камеру, не увенчались успехом: в этот раз к нему спустился сам Силкмэн, а этого седого человека было ну очень сложно убедить в том, что ты — не ты. Он видел Брауна насквозь. Ну или так могло казаться медведю с непривычки. Ему сказали надеть элементы одежды и следовать за людьми.
Несмотря на надежду на то, что его в очередной раз просто выпустят на волю по причине отсутсвия доказательтсв, Смоку вместо этого по пути пояснили, что это была последняя капля и он может попасть на реальный срок до двадцати лет, так что теперь ему придётся хорошенько поработать над своим поведением…
…Что конкретно люди имели ввиду над “поработать” и как они вообще собирались заставить его работать Смоку пока что представлял очень расплывчато, разве что подозревая, что его могут отправить в цирк на общественные работы. Но вскоре, он прибыл к тем же самым дверям, что и Эдди и вошёл в них смело.
Теперь уже для медведя настало время недоумевать, пока двери за его хвостатой задницей не захлопнулись и на исследовательском этаже от него не остался только грубый запах. Этот запах гулял в воздухе ещё как минимум пять или десять минут — как раз столько времени, чтобы поднявшаяся на этаж вслед за ним Лилит могла поморщить нос от этой вони или наоборот принюхаться к нему.
Это был первый сильный запах за последние четверо суток: ровно столько она сидела в отделении, пока на неё наводили справки и дважды в сутки водили на допрос, чтобы уточнять детали. Каждый раз — разные люди. Каждый раз — одни и те же вопросы, иногда с изменениями, иногда — с внезапным уточнением информации. Её всё это время постепенно, по чуть-чуть, изматывали, вытягивая из Лилит информацию кусочек за кусочком на протяжении трёх суток.
А на четвертые сутки, со вчерашнего утра по, о ней все просто дружно забыли. И она сидела в камере изолятора, в полной тишине (если не считать шипение кондиционера), с порой приезжающими вниз офицерами, разносящие еду. Каждая камера карцера была звукоизолированная. Она не слышала ничего снаружи. Даже других заключенных. И вот, несколько часов назад, её снова отвели в комнату для допросов. Но на этот раз не для вопросов, а чтобы “обрадовать девушку” новостями о подтверждённых преступлениях.
Теперь она официально была преступницей в глазах закона. И ей не просто грозил какой-то призрачный срок, а убийство первой степени — несколько случаев — в купе с другими её преступлениями набегающими на почти что три пожизненных срока… или смертную казнь. Из плюсов, за все свои делишки она встретиться с Господином в Аду. Из минусов, после того как она резко перестала грешить и снизила свою активность, голос в голове также стих и какое-то время с ней не говорил. И вот эта тишина была особенно пугающей для преступницы в здании Дасто.
Агент, давший ей тюремную форму, в которую она может переодеться, сказал что её сегодня не будут везти в тюрьму. Вместо этого, её отведут к какому-то другому агенту. И у того есть какое-то “специальное предложение” для неё. ЧТо за предложение? А чёрт его знает. Но Лилит ощущала давление на всём пути к нему.
Наручники сковывали её движения: не возбуждающе сковывали, а мерзко так, как и ошейник в отличие от чокера слегка болтался на шее и от него ужасно болели плечи. Девушка, в сопровождении сразу четырёх охранников, поднялась на лифте на какой-то очень светлый этаж, с комнатами делёными стеклянными перегородками.
В каждой комнате что-то вроде офиса с какими-то машинами, клерками за компьютерами, людьми в халатах. Везде что-то там кто-то пишет, что-то делает. А на стенах и полу полосы и цифры и какие-то непонятные знаки. Это походило на исследовательский уровень лаборатории, но зачем он в городском центре дастеров?..
Очередной поворот привёл её с компанией к массивным дверям у одной из стен с пометкой на деврях “Отдел 204”, куда охранники отправили её одну. Двери открылись, впуская девушку внутрь. И захлопнулись за её спиной, стоило той войти внутрь: в отличие от освещённого белым больничным светом внешнего зала, это помещение плавало в приглушённом жёлтом свете ламп под потолком, мерцании гало-мониторов и ярком солнечном свете, что полосами лился из зашторенных жалюзи окон. Снаружи был полдень или вроде того. Лилит совсем потеряла счёт времени, пока была в заточении! Однако, это было сейчас не так важно. Девушка стояла в центре чего-то вроде… офиса? Лаборатории, скорее, если учитывать обстановку, экран с какими-то снимками частей тела, верстак, супер-современные компьютеры, рабочий стол, кресло, и прочие радости совсем не трущобной и крайне элитарной жизни.
Тут был даже грёбанный куллер для воды. С горяченькой — тоже!
“Наконец-то вы все собрались, да?..”, — услышала Лилит голос своего властелина над ухом, словно эфемерное присутствие. Причём, он говорил с ней даже без призыва! Как в тот первый раз. Но это лёгкое дуновение из ада тронуло её только на тот миг, пока она не повернула голову в сторону и увидела, что рядком у стены лаборатории стоят другие заключённые в форме. Это был какой-то мужик, одетый в красную робу с номером (Лилит видела такие по телику, в них ходят суперзлодеи в спец-тюрьмах, типа Даркуотера или Хайгардена) и зыркающий на всех оценивающе, какая-то девчушка, раскручиваяющая конец своего поса, подросток с очень хмурой физиономией и… бурый медведь, сидящий на поле. Все они были помечены как преступники сразу же уставились на Лилит, стоило ей переступить порог комнаты. Двери за её спиной резко захлопнулись. Повисла какая-то неловкая тишина, которую нарушал только скрип и шипение чего-то в дальнем конце этого помещения.
— Наконец-то вы все собрались! — Услышала она оттуда же голос и (как и предыдущие четыре заключенных) заметили до этого безмолвного и игнорирующего все другие вопросы обитателя комнаты. Это был юноша в синем спортивном костюме и бини на голове, что сидел на корточках на табуретке за верстаком и паял что-то на нём. Повернулся к заключеным. — Если заскучали, то можете посчитать в уме простые числа. Мне помогает. Да и её почти закончил. — Оповестил их юноша. Он ещё немного скрипел и поял, пока не встал из-за стола и не оглядел заключенных пристально. Он поправил шапочку, вставая напротив всех пятерых зэков.
Хлопнул в ладоши. По их наручникам пробежали искры и те вместе с цепями спали с их рук и ног. Двигаться стало куда легче. А вот ошейники на шеях остались. Юноша был загорелый, с довольно симпатичным лицом, которое портил шрам через один глаз и уголок рта, а также бионический глаз по центру глазницы со шрамом.
— Будем знакомы: я Брайан, специальный оперативник Дасто под порядковым номером “Агент D”, занимаюсь исследованиями, а также снабжением этого офиса Дасто. — Мужчина сухо и хлёстко печатал что-то на клавиатуре, точно также как и говорил. И каждое его словно не несло в себе ничего, кроме механической выдержки.
— Передо мной была поставлена задача помощи нашим агентам в связи с… — первые проблески человеческих эмоций мелькнули с быстрой и ехидной усмешкой одним из уголков губ (второй, тот что был пересечён шрамом, лишь дёрнулся), — …проблемами в городе. Вы и сами знаете: рост преступности, терроризм, всё такое.
— И, так как не так давно в городе введено военное положение и нам сверху разрешили использовать специальные директивы для разрешения ситуации, — развёл руками, — это развязывает мне руки в решение данной проблемы. Вы ведь знаете, что детективы нашего агентства, специальные, не только про “разрешение пыток”?
— Они ещё и про то, что мы можем взаимодействовать с преступниками в некотором роде. — Сел в кожаное кресло, закидывая ногу на ногу и складывая руки в замок на животе. — Я, от лица Дасто, хочу предложить вам сделку: исправительные работы с возможностью сократить ваш срок и избежать смертной казни.
— Всё очень просто: вас, в команде, в сопровождении пары полевых оперативников без сил отправят на задержание групп в городе, обладающих разработками в сфере безумной науки, или магией, или слабыми силами, но не настолько опасными или же приоритетным, чтобы мы на них тратили силы агентов. — Сказал им Брайан, указывая рукой на пятёрку. — Вы, в случае согласия на такие вылазки, получаете протекцию от смертной казни. За каждого задержанного вами преступниками вам будет скощён год. За каждый захваченный артефакт или технологию — три года. За каждого суперпреступника — от пяти до десяти лет, включительно.
— При этом, — теперь уже мужчина хитро взглянул вначале на Эдварда, а затем на Лилит, — если вы… так уж вышло, сдадите кого-то из “Суперзлодеев из трущоб”, то за одного захваченного из их группы вы получите тридцать лет или одно пожизненное, что было вычтено из вашего срока. — Агент Д облокотился на спинку кресла, глядя ожидающим взглядом на слегка припухших преступников. — Мы берём их живыми, замечу. За мёртвых вы получите лишь половину списанного срока. — Его глаз перестал светиться и теперь выглядел просто как протез. — Кроме того, мы избегаем сопутствующего ущерба. По возможности. — Кивнул им слегка. — Ну как? Вы в деле или предпочтёте гнить в тюрьме или умереть?