Оравер, как всякий дворф, о камне мог сказать очень многое по одному лишь его внешнему виду, текстуре с бороздками и трещинами, где остались едва заметные следы инструмента, что этот камень высекал и где время оставило свой характерный отпечаток. Сама кладка в подвале была довольно старая, лет пятьдесят, а то и старше. Но вот рунические символы в форме арки высекли совсем недавно, год или два назад. Работал над ними настоящий профессионал, действовавший аккуратно, уверенно, как опытный каллиграф, но писавший не на бумаге, а на старинном камне.
Наверху Джек в это время устраивал допрос запуганному пленнику. Тот трясся от страха, видно, в первый раз в жизни столкнувшись с подобным обращением. Далгрим посмотрел на Эвелину, сменившую образ на более благопристойный, с надеждой на то, что начальница остановит брутальные нападки «Первого Меча». Но тот продолжил задавать вопросы, и пленнику не оставалось ничего, как послушно отвечать.
– Клянусь, что не причастен ни к каким преступлениям, – чуть не плача, вымолвил Далгрим. – Я честный подданный Его Величества, ни словом, ни делом не шёл никогда против короны и церкви. Я понятия не имею, куда лорд Нарбут запропастился. Говорю вам правду, стоило отвернуться, как он просто исчез. Возможно, это была магия. А для меня это тёмный лес.
Не походил этот пузатый арабелец на умелого лжеца, как и на сознательного соучастника тёмных делишек. По всему его поведению ясно становилось, что он до сих пор в жизни подобного стресса не испытывал.
Вейгела же исследовала кабинет хозяина дома. Помимо секретера, содержимое которого было спешно вытряхнуто, ничего особенно взгляд не привлекало. Здесь была небольшая библиотека, но функция её отводилось, вероятно, декоративная, да и изучение её могло бы растянуться на долгие недели, даже если бы главный библиофил команды взялся за дело. Самые же ценные вещи, способные сказать о владельце дома и его занятиях куда больше собрания книг, находились именно в его рабочем столе.
Очевидно, хозяин занимался изучением магии, при этом книги в секретере имели достаточно понятные названия и область исследования. Зная увлечения Арчибальда и наблюдав не раз многосложную абракадабру на корешках его книг, полурослица могла предположить, что здешний маг не был так уж искушён в колдовском ремесле. Свитки, большая часть которых оказалась на полу, были довольно новыми, начертанными на хорошей, не успевшей выцвести бумаги, уголки не истрепались, а, значит, пользовались ими редко. У хозяина была своя система маркировки свитков по цветным лентам, которыми они скреплены, и означали эти цвета тип заклинаний: красными маркировались боевые заклинания, непосредственно наносящие урон, синими – чары контроля, зелёными – утилитарные заклинания, облегчающие жизнь заклинателю. Часть заклинаний на них Вейгела знала – рассеяние магии, паралич, определение магии, продолжительное пламя, часть не могла определить. Отдельно от остальных лежала связка из пяти свитков, стянутых чёрной лентой. И это были чары некромантии: создание нежити, ослепление и наложение проклятия. Подобная магия в Кормире была запрещена.
Похожими лентами были перетянуты стопки писем, которых в секретере собрался почти десяток. Некоторые были очень старыми, другие совсем новыми, написаны были они на разных языках. Какие-то письма были частью деловой переписки, которую вело не одно поколение Нарбутов, какие-то личными посланиями, иногда весьма интимного характера. Разбор всего этого массива тоже мог растянуться на дни или недели. К тому же в спешке хозяин опрокинул чернильницу, залившую самую свежую стопку писем, сделав её едва читаемой. Помимо писем на столе лежало что-то вроде гроссбуха с очень подробным перечислением всего, что, у кого и в каком количестве в это поместье покупалось. В последние месяцы почти на каждой странице помимо перечисления продуктов и разных предметов быта имелся список весьма солидных трат (ежедневно речь шла о сумме в сотни золотых) на строительные материалы и инструменты, большинство последних поставок выполнял некий Далгрим.