У многих соплеменников Оравера наблюдалась тяга как-либо отмечать свою славную историю на вещах, сопровождающих их в повседневной жизни. У встреченных на постоялом дворе дворфов данная традиция вылилась в поясные бляхи со сложной компиляцией из трёх хорошо знакомых символов: скрещенных молота Морадина, старшего бога в дворфийском пантеоне, и булавы бога странников Мартамора Дуина на фоне монеты покровителя торговцев Вергадайна. Принадлежность этой группы к старинному, даже древнему, клану Хиллсафар не вызывала никаких сомнений. Этот клан происходил из потерянного королевства дворфов Сарфил. Клан Хиллсафар много лет странствовал по землям севера, в основном в окрестностях Лунного моря, где при его участии возникло поселение людей и эльфов Хиллсфар, ставшее ныне важным торговым городом. Часть дворфийских мастеров влилась в это смешанное сообщество, но большая часть сделала своим домом холодные и неприветливые Земли Кровавого Камня, лежащие ещё дальше на северо-востоке.
Разговаривали дворфы довольно громко на своём языке, совершенно не стесняясь посторонних, поскольку не думали, что кто-нибудь их разговор поймёт. Всё-таки в кормирских землях их соплеменники встречались крайне редко. Оравер часть их разговора услышал и узнал, что дворфы провернули неплохую сделку, выгодно реализовав свой товар некому магу из Арабеля, но теперь не знают, возвращаться ли в Хилсфар, где их, как и всех прочих нелюдей, всё больше притесняет тамошний диктатор или же попытать счастья где-нибудь ещё. Вот это «где-нибудь ещё» и стало предметом довольно жарких дебатов, подогретых обильными возлияниями самых крепких напитков. Присутствие в зале ещё одного дворфа его сородичи, конечно, заметили, но не посчитали нужным как-то на него реагировать. Возможно, посчитали Оравера, путешествующего в компании людей и прислуживающего человеческому же аристократу, недостойным их внимания.
* * *
Гостиницей на постоялом дворе заведовал дуэт матери и сына. Женщина валилась от усталости с ног после того, как готовила комнаты для целой оравы гостей, разом застрявших на постоялом дворе, а после помогала им же с отъездом, когда они всё той же большой и шумной толпой решили продолжить путешествие. Так что Мей лишь наблюдала, как мелькает между комнатами хозяюшка с горой постельного белья, а справлялась о постое уже у её сына, субтильного юноши, ужасно застенчивого, боявшегося смотреть ей в глаза. Он поведал о том, что самый лучший номер гостиницы, гордо называвшийся «королевским» уже забронировал господин Илмрет для себя и своих дам. Остальные номера, конечно, не отличались «королевским» комфортом, но были, по заверениям, юноши весьма и весьма хороши. Мей успела заглянуть в одну из предлагаемых комнат и нашла условия там вполне соответствующими заявленным: всё было чисто, опрятно без каких-либо намёков на клопов и прочих надоедливых насекомых. Комната на одну ночь (вернее до следующего полудня) стоила два золотых, в эту сумму входило также место на конюшне, ванна и завтрак.
* * *
У официантки сил уже не оставалось, чтобы хотя бы выдавить дежурную улыбку. Заказ Эвелины она принимала с таким видом, что казалось, будто она спит на ходу. Однако же впечатление оказалось обманчивым. Девушка чётко и ясно слово в слово перечислила всё, что попросила баронесса, попросила подождать и удалилась на кухню. Вскоре она вернулась с большим блюдом талитов – хрустящего слоёного печенья со знаменитым арабельским чеддером, имеющим острый насыщенный вкус. Закуска просто таяла во рту и призвана была скрасить ожидание главного блюда, над которым уже во всю трудился повар. Аромат жаренного гуся скоро вырвался из кухни и наполнил зал трактира. Дивный гусь очень легко сам себя продал, и вскоре пирога с ним заказали спутницы аристократа, и странствующие жрецы, кажется, нарушившие ради этого блюда какой-то из своих аскетичных запретов.
Мужчинам к сырным закускам принесли напитки. Для лорда Кастерли отрыли бутылочку рубиново-красного вина со сладким ягодным привкусом. Вино было местное, арабельское, и не могло похвастаться принадлежностью к урожаю какого-либо знакового года, но его контраст с чеддером создавал удивительный вкус. А вот Джек, Оравер и молчаливый Эдвард из всех доступных напитков отдали предпочтение пиву. Опять же варилось оно на арабельской пивоварне, назывался сорт «горькое чёрное» и пользовался большой популярностью среди любителей крепкого далеко за пределами Кормира. Говорили, что даже на Побережье Мечей фирменное арабельское пиво уверенно затмило всех конкурентов. Полагалось его пить, согласно местной традиции, непременно холодным, сразу из погреба, потому как от нагрева даже до комнатной температуры вкус невообразимо портился.