Такер
Белобрысый вновь проявляет смышленость и бросается на кухню быстрее, чем ты успеваешь договорить. Келли заходит следом, обхватив себя руками и испуганно вжимая голову в плечи. Её трясет – то ли от страха, то ли от рвущихся наружу сдавленных всхлипов.
Ты чуть задерживаешься. Вместе с Реджи продолжаешь смотреть за инфицированными, которых отделяет от вас только полупрозрачная стеклянная стенка. Есть что-то пугающее и завораживающее одновременно в их зверином упорстве. Наблюдаешь за взъерошенной девушкой в летнем платье, которая неподвижно стоит по ту сторону стекла и смотрит, кажется, тебе прямо в душу. Она решительно разрывает зрительный контакт секундой позднее – с силой ударившись лицом о стекло. На поверхности остаётся кровавый развод, а она продолжает ожесточенной колотить по перегородке разбитым лбом. С таком силой, что от места удара начинает расползаться, змеясь ещё одна трещина.
Бьёт снова. Снова. И снова.
Реджи отступает на шаг, трясёт головой так, словно не может поверить. Ты уже у самого входа на кухню, в то время как твой несостоявшийся начальник по-прежнему медлит. Смотрит за тем, как расцветают и расползаются множественные глубокие трещины. Дверь не выдержит, перегородка не выдержит – сомневаться в этом уже не приходится.
Очнувшись от забытья, Реджи влетает на кухню. Ты захлопываешь дверь – хлипкую межкомнатную дверь с единственной выглядящей исключительно ненадёжно защёлкой. Из торгового зала приглушенно доносится транслируемое по громкой связи сообщение.
Это не учебная тревога.
Немедленно закрыть все окна и двери.
При встрече бежать.
Следуешь совету и закрываешь защёлку.
– Мы умрем, мы все умрём здесь, – Келли, рыдая, дрожит возле скворчащей плиты.
Хватит ли у инфицированных сил и стремления выбить дверь? Отчего-то не сомневаешься, что хватит и того, и другого.
Сделав знак Реджи, наваливаешься вместе с ним на массивный двустворчатый холодильник. Толстяк пытается помочь, но лишь неловко топчется рядом и лезет под руку. Ты никогда не был атлетом, а эта хрень выглядит почти неподъёмной. Но, тем не менее, со скрежетом сдвигается с места и начинает ползти. Реджи пыхтит, налегая всей массой на борт. Келли завороженной наблюдает за движением хромированной громады.
Сердце бешено колотится, дыхание сбито. Страх подстегивает тебя, налегаешь изо всех сил. Чувствуешь, как беспомощно скользят по плитке подошвы кроссовок. И, тем не менее, холодильник всё-таки занимает отведенное ему место и, подпирая дверь, теперь почти полностью преграждает проход. Вы с Реджи отступаете в сторону, тяжело дыша.
Он смотрит на тебя, после – на Келли.
– Бухло осталось снаружи, – говорит, недовольно поморщившись.
Пошатываясь, начинаешь обшаривать кухню. Пот заливает глаза. Может от паники, может от перенапряжения, но мир перед глазами двоится – ты почти не различаешь предметы. Кое-как нащупываешь рукоять большого кухонного ножа. Тоже оружие.
В наступившей тишине отчётливо слышен звон, с которым ссыпаются на пол осколки внешней перегородки.