Магия Сансаниэля поражала своей мощью, заставляя противников преклониться пред его силой, упасть ниц и признать его за нового бога... Возможно, в воображении колдуна все так и было, но на самом деле двоих голбинов лишь чуточку обожгло кислотой, которая материализовалась в воздухе. Они этого даже не заметили - шипы на земле причиняли куда больше боли.
Зато вызванное оружие уже было более серьезным аргументом. Оно двигалось само по себе, как будто настоящая змея выписывала кренделя, пытаясь ужалить в не защищенные хлипкой броней места. Гоблин явно не ожидал такого подвоха. Он не успевал оградить себя от всех выпадов призрачного оружия - несколько укусом пришлось по кожаным наручам, но многие достигли цели. На лице и руках появилось множество мелких ссадин и ран. Не смертельных, но все равно опасных.
Гоблины же не собирались сдаваться. Они уже вкусили крови, потеряли собрата и страсно желали наподдать непрошеным гостям. По крайней мере, большинство их них. Но самый крайний гоблин, который поклонился алтарю предпоследним, видимо, совсем не хотел драться. Мелкий и молодой, даже по меркам этих тварей еще юнец, которого чуть ли не первый раз взяли на ловы. Вот только его никто не спрашивал. Стрела от Керли так и торчала из пуза, а птицы так и норовили выклевать ему глаза. Он прыгнул за камни, надеясь, что они защитят его. Мелкий искренне хотел дать отпор, но руки его не слушались, одна за другой стрелы падали на пол, и он просто заплакал. От боли и обиды, от предчувствия скорой смерти, от разбитых надежд и собственной слабости.
Седой гоблин со множеством шрамов видел все это. Смерть собрата, падение пришлой уродины, истерику младшего. Он понимал, что нападающие скрываются еще и в лесу, за густыми кустами. Их поймали точно так же, как они сами загоняют дичь, внезапно, со всех сторон, чтобы олень или косуля не поняла, откуда веет опасностью и свистят перья у стрел. Это молодые огрызаются, но у них не хватает мозгов и опыта понять, что битва уже проиграна. Если только...
Если бы герои посмотрели в тот момент на покрытое морщинами лицо, они бы увидели в нем понимание и решимость. Гоблин видел оскверненный алтарь, а затем вмиг резким движением запрыгнул на него с разбега, став прямо над тушкой принесенного в жертву животного. Ноги были исколоты до крови, которая щедро оросила гладкий камень. Разогнувшись в полный рост, он вырвал из ножен небольшой кинжал, приставил его к собственной груди и стал быстро-быстро тараторить, смотря куда-то вверх. Гоблины, которые находились сзади, смотрели на него с благоговением. Как будто он давал им не просто надежду, а самолично вкладывал в каждую руку по мечу и шептал в уши воодушевляющие слова.
Неужели верование полузверей достигло такого масштаба, что они дошли до жертвоприношений? Неужели нашлись боги, которые не брезгуют их принимать? И что произойдет, если приношение все-таки будет принято?..