Словесное пикирование, казалось, не особо доставляло удовольствия призраку. Скорее, он делал это по привычке, которая закрепилась еще с незапамятных времен. Граф не выдавал никаких эмоций и, казалось, двухсотлетнее заключение в собственном пустом доме повлияло на него не лучшим образом. Впрочем, это не повлияло на его острый язык. Видимо, при жизни он доставлял много проблем аристократам и своему окружению, если не стеснялся выражать свое недовольство.
— О, милорд, наша встреча становится, кхм, честью для меня. Ведь когда еще получится узнать от современника моего великого предка действительно ли Черный Змей временами был слишком безжалостен по отношению к тем, кто занимал более низкое положение?
— Черный змей? В кулуарах его называли не иначе как Ублюдок, ведь он был жесток не только с противниками, но и союзниками. Уверен, вы не хотите этого знать, лорд.
Сансаниэль не ожидал, что призрак снизойдет практически до прямых оскорблений. Но у хозяина дома есть множество привилегий. В том числе и выказывать свое недовольство. Пусть даже оно направлено на уже исторического персонажа. Впрочем, удивление лорда быстро прошло и он ответил не менее остро:
— Отчего же, вполне занимательная деталь . Ведь мы оба понимаем что не имеет значения как тебя называют за спиной, пока вынуждены трепетать перед взором.
Вот только аристократ, видимо, совсем не собирался конфликтовать с нежданными гостями, а всего лишь выражал свою точку зрения. Сансаниэлю и Керли показалось, что у призрака не было вообще никаких эмоций. Он казался похожим на механическую куклу, которая днями стоит на полке и говорит только в том случае, когда рука посетителя соизволит повернуть ключик в замочной скважине. Но даже в давно умершем аристократе чувствовалась сила мысли и гордость:
— Лорд, историю пишут победители. Ваш предок - победитель. Но я был знаком с ним лично и разделяю мнение маркизов и герцогов. Подумайте об этом на досуге.
Тем временем Мелисса тихо улизнула подальше от аристократического сборища, а Хром снова уснул возле камина. Богатырский сон дварфа могу разбудить разве что удар по кумполу или запах свежих булочек. Вот только в теперешней ситуации первого ждать приходилось намного вероятнее, чем второго.
Разговор аристократов стал менее накаленным. Пикирование сменилось обычной вежливостью, пусть и не слишком искренней. Собеседники попробовали друг друга на зуб, признали достойными внимания и немного расслабились. Со стороны это выглядело как попытки аристократов побольнее уязвить другого, но Керли понимала, зачем это нужно. Этикет был попран уже с самого начала. Ну не ожидали приключенцы, что среди мрачных покинутых домов останется хотя бы один, в котором будет хотя бы подобие жизни. И, конечно, по стечению обстоятельств, они решили остановиться именно в нем. А ведь визит в дом аристократа без приглашения и предупреждения - это неуважение к нему. Особенно, если он выше по статусу. В любой другой ситуации граф мог вышвырнуть непрошеных гостей из дома и его никто бы за это не осудил - даже напротив. Но это не совсем обычная ситуация. Потому что просто не существует норм и правил, которые регулируют общение с умерим аристократом. Не такое частое это явление, чтобы с ним считаться.
— Надеюсь, вы найдете время удостоить меня, и, возможно, леди Норлинг, легкой беседой? Если, конечно, миледи будут интересны мужские разговоры. По крайней мере это было бы очень любезно с вашей стороны, граф.
— Что ж, я не против составить вам компанию. Учитывая мое положение, здесь бывает скучновато.
Наконец, Керли решилась и сама принять участие в разговоре. Ведь несколько невежливо безучастно слушать диалог других.
— Вероятно, мы не сможем компенсировать эти долгие два века одиночества, но непременно постараемся составить вам хорошую компанию, милорд. — Теперь Керли обратилась к призраку. Все-таки не зря она бахнула немного алкоголя перед дозором. На полностью трезвую голову очень сложно изображать из себя общительного человека. — Есть ли что-то, что вы хотели бы узнать, граф Бернулли? Быть может, мы сможем утолить ваше любопытство. — На слове "мы", Керли многозначительно посмотрела в сторону Санса, мол говорить будешь ты.
А сама девушка попыталась вспомнить что-нибудь о самом Бернулли. Хоть прошло двести лет, но фамилия все же была довольно известной. Бернулли были крепкой политической семьей, одной из тех, кто боролся за власть возле короны. Вот только ее "сковырнули", если можно так выразиться. Семья разза разом попадала в опалу, а последнюю точку поставили подозрения в государственной измене. Семья лишилась влияния и власти, а самого Бернулли выслали в "мягкую ссылку". Доказательств было слишком мало, но кого это волновало? Формально граф получил небольшой земельный надел, ренту и селян, но фактически не имел теперь абсолютно никакого влияния ни на государство, ни на политику в целом. Сейчас род Бернулли считался погибшим - одним из тех, кто нашел свой конец из-за нашествия нежити.
Сансаниэль правильно понял жест девушки и тут же перехватил нить разговора:
— Хотел бы я сказать что понимаю вас, но, к сожалению, не могу. Благо у нас еще достаточно времени чтобы немного исправить досадную ситуацию.
Чародей многозначительно посмотрел на стоящее рядом кресло, и перевел взгляд на Сириуса. С намеком. Он был истолкован совершенно верно, и призрак не замедлил ответить. Сначала Керли, а затем и Сансу:
— — Благодарю, леди. Но мое любопытство умерло еще две сотни лет назад. Впрочем, у меня есть деловое предложение к вам лорд, леди. Давайте присядем. В ногах правды нет.
Бернулли покосился на дварфа, который вроде как спал в углу, но не сказал ничего. Лишь на долю секунды граф замешкался - потому что кресел было всего два, но их самих было трое. Хозяин дома должен садиться первым, но тогда он выкажет неуважение к гостям. Правда, вышел граф из этого положения по-настоящему изящно. Он просто сел на воздух, как будто под ним было кресло. Выглядело это несколько странно, но призрака это не смущало. Он жестом пригласил остальных присесть, что они и сделали.
— Все-же леди права, есть вещи, которые знаем мы, и которые могут быть полезны вам, граф. И я уверен что это взаимно. Но тем не менее вы меня заинтриговали, я само внимание.
Хотя в разговоре и звучали колкости на грани открытых оскорблений, но они по своему сближали. По крайней мере Дарксоул ощущал к призраку некоторое подобие причастности, все-таки они одного поля ягоды. Разного времени и поколений, но общего у них было больше. Если не учитывать физическое состояние. У графа оно было отвратительным. Признак тяжело вздохнул и сказал кое-что, что изменило отношение к нему:
— Дело в том, что мне в тягость бдение в форме призрака. Как оказалось, я привязан в месту собственной смерти, что несколько неудобно. Я бы хотел, чтобы вы лорд, леди, упокоили мое тело и избавили мой дух от подобного подобия жизни.
Граф всего лишь хотел умереть. По-настоящему. Не остаться подобием жизни, которая бессильно взирает на проходящие года, каждый из которых уносит с собой частичку рассудка, а упокоиться и отправиться на встречу со своими богами, которые и так сильно заждались заблудшую душу.
Язвить и играть в словесные игры перехотелось от слова совсем. Сансаниэль подозревал о подобных изьянах в существовании призрака, и намеревался подвести разговор к возможности обезопасить дух графа от неминуемого обряда экзорцизма милостью королевских жрецов. Но, как стало понятно из слов призрака, плата за посмертие оказалась слишком высокой. Лишая себя угроз бренного мира он обрек себя на муки посерьезные. Ведь Сириус даже не имел возможности покончить собой. Санс тяжело кивнул, после чего выдержал небольшую паузу.
— Мы исполним вашу просьбу. — Но даже здесь полуэльфу приходилось говорить полуоткрыто, оставляя Бернулли самому озвучить вторую сторону сделки. — Нужен какой-то особый ритуал, или достаточно традиционного обряда?
Керли задалась тем же вопросом. Упокоить призрака - особенно, когда он сам того желает - не должно быть слишком сложным. Но все зависит от того, как именно он стал тенью. Понятнее всего, если у призрака есть незаконченное дело. В таком случае нужно "всего лишь" помочь ему его выполнить. Но ведь призрак мог стать таким и по своему желанию. К примеру, не слишком сильный маг, который боялся посмертия, но у которого недоставало сил, чтобы превратиться в полноценного лича. Но сложнее всего с проклятыми. Ведь пока живо проклятье, то будет жить и призрак. Его можно изгнать, то он все равно будет возвращаться. До тех пор, пока проклятье не потеряет свою силу. И ждать этого можно очень долго.
— Наверху есть ритуальный зал. Вы могли бы похоронить тело или провести обряд изгнания, но я чувствую, что этого будет недостаточно. Мои познания в магии слишком фрагментарны, но я вижу два способа. Буду говорить откровенно. Первый - силой привязать мой дух к истлевшим костям и... поднять скелет, затем уничтожив. Второй - куда более сложный. Ритуал уничтожения души. Я согласен даже на него. Но здесь нужен опытный маг, иначе все может обернуться катастрофой. Я надеюсь, что у вас есть освященное оружие или хотя бы святая вода? Возможно, есть еще способы, но, как я уже сказал, мои познания в магии очень отрывчаты. Я не маг, а политик.
***
— Если вы не против, могу ли я задать вам несколько вопросов? Как вы верно подметили, двести лет - немалый срок. Что же здесь в действительности произошло? Конечно, нам известно, исходя из исторических справочниках, но как много в них правды?
— Правда у каждого своя, и ее пишут победители. Не знаю, что написано в летописях, но здесь все происходило до банального просто. Орда безобразных существ, похожих на гоблинов, опустошала окрестности. Многие бежали на север, но среди моего окружения нашлись люди... которые не хотели, чтобы я остался в живых. Многие не верили в опасность Некроманта и поплатились за это. Поселения падали одни за другим, гарнизоны не могли ничего противоставить мертвой армии. Лишь ценой чудовищных потерь удалось замедлить продвижение нашествия. Чуть дальше к югу, в дне пути, было огромное побоище. Не знаю, как зовете его вы, но деревенщина назвала его Кладбищем магов. Полсотни волшебников нашли там покой, разбив огромное войско нежити. Но раз вы сидите здесь, то это значит, что сердце государства все же устояло, как и сама династия. Отрадно это знать.
И действительно, в летописях было много рассказано про битву магов, вот только информации было мало - ни один из ушедших на нее не выжил. И назывли ее не иначе как Побоище. Огромное поле было полность выжжено мощнейшей магией, земля была усеяна тысячами трупов. Маги отдали свои жизни ради государства, чтобы выиграть чуть больше времени. Основные силы Некроманта были разбиты, а чтобы создать новые, нужно было время. Много времени. Восстание перешло в тихую фазу, в которой армия короля пыталась сдерживать нежить, но сил было слишком мало, чтобы пытаться отвоевать свое. Что и закончилось возведением Стены - последнего оплота безопасности перед ордами тьмы.