Призрак наблюдал за незванными гостями пусть и напоказ расслабленно, но некая опасность от него все же чувствовалась даже сильно далеким от магии. Возможно, она была связана с самой природой нежити, возможно - нет. Но расслабляться явно не стоило.
Потуги дварфа изобразить что-то похожее на поклон сидя призрачный хозяин заметил, но явно не одобрил. Его нос еле заметно дернулся, как будто почуял что-то неприятное. Но его вниманием завладела девушка. И хоть реакцию призрака было сложно определить, но видимой агрессии он пока что не выявлял.
— Справедливости ради, мы зафиксировали хозяина сего прекрасного дома немножко мертвым... уже лет двести как. Для нас, жителей по ту часть Стены, говорящие призраки - это, мягко говоря, редкость. Впрочем, опустим все титулы. Зовут меня Керли Норлинг.
— Хм, леди Норлинг. Не было счастья быть знакомым с вашим родом, но наслышан, наслышан. Отрадно слышать, что старые семьи здравствуют, ravi de vous rencontrer. Но, enfer, двести лет? Это чуть больше, чем я ожидал.
Небольшой церемонный поклон свидетельствовал, что действительно приятно, но не более, чем того требует дань вежливости.
— Стоит признать что и ваше присутствие оказалось для нас несколько неожиданным. По крайней мере в таком виде. Но согласен, мсье, начать стоит со знакомства. Я Сансаниэль из дома Дарксоул. Что до остальных спутников, о, благо, они как-раз проснулись, то их зовут Энви и Хром. И мы весьма признательны за невольно проявленное вами гостеприимство.
Вот в этот раз призрак удивился куда сильнее. Но лишь на долю секунды - затем на лицо вернулось нейтрально-скучающее выражение, стандартное для аристократов.
— Дарксоул? Хм, любопытно... Рейвзениэль Дарксоул, случайно, не ваш предок? Редкий, кгм, политик был. Имел, кгм, честь знавать его лично. Впрочем, не суть. Я граф Сириус Бернулли. Раз уж так сложились обстоятельства, то рад принимать вас в своем поместье. Во всяком случае, в том, что от него осталось. К сожалению, у меня не осталось ни людей, ни припасов, поэтому ваши слуги могут воспользоваться кухней.
Если перевести высказывание графа с дипломатичного на человеческий, то означало оно примерно следующее: "Знавал я вашего предка. Мудак был редкостный. Лучше бы не встречал его никогда". Облаченные в золотые одежды слова не меняли своих смыслов, но не оставляли шанса оскорбиться и потребовать сатисфакции. А если попробовать, то аристократия не поймет. Подобной словесной акробатике просто так не научишься - здесь нужен талант. Или годы практики. Хоть по внешнему виду не было понятно, сколько лет было Бернулли на момент смерти, но чувствовался опыт прений в высшей политике. Потому что накормить словесным дерьмом, оставив во рту привкус шоколада, могу только они.
— Не сочтите за грубость, но как давно вы здесь?
Призрак посмотрел на Мелиссу как на пустое место, а затем повернулся с Сансаниэлю и произнес:
— Лорд, ваши слуги дурно воспитаны. Надеюсь, вы объясните им, почему не стоит вмешиваться в разговор благородных господ и леди.
Показалось, как будто температура в комнате понизилась на несколько градусов. Даже в призрачном облике аристократ не был слишком вежлив с простолюдинами, которых в добавок еще и считал слугами лорда и леди. Впрочем, пока что разговор не переходил за грань аристократичных колкостей. Для благородных. А с чувствами и желаниями холопов и считаться нечего. Во всяком случае, если это аристократ старой закалки, то подобные убеждения были в порядке вещей. За 200 лет многое поменялось в головах людей.