Дискомфорт нарастает. Не то чтобы Ортега когда-либо страдал от клаустрофобии, но после анализа переданного дроном пакета данных становится немного не по себе. Словно весь мир теперь состоит из заштрихованных красно-желтых квадратов, которые делят окружающую реальность на «опасную» и «смертельно опасную». Словно эти квадраты заключены в короткие тупиковые коридорчики и тесные комнатки, повсеместно прегражденные закрытыми дверьми вперемешку с цементными пробками пены. Система безопасности комплекса очевидно работает на полную мощность, пытаясь любой ценой сохранить жизни вторженцев и персонала. На практике для Ортеги это значит лишь то, что перемещаться по комплексу почти невозможно.
Марк невольно хмурится, задумываясь о том, насколько жалким и бессмысленным выглядит его мельтешение с точки зрения стороннего наблюдателя. Техник рвётся куда-то, рискует жизнью, вскрывает всё новые и новые закрытые двери – продолжает делать это без цели, понимания обстановки или хотя бы робкого намека на стройный и последовательный план. Опускаются руки – столько риска, столько усилий, столько времени с момента пробуждения в кресле, и по-прежнему полное отсутствие какого-либо контроля.
Ортега встаёт на ноги, осторожно выпрямляется в полный рост, вновь обхватывает пальцами рукоять миниребальды. Теперь, когда Терренс с её истериками осталась в неизвестности позади, а окружающий мир не крошит крупнокалиберными пулями и ракетами «мантикора», пришло время вспомнить о профессионализме. Начать заниматься тем, за что технику платят. Сделав первый шаг, Ортега вспоминает про скрытую в запястье камеру с маяком. Вспомнив, качает отрицательно головой. Слишком рано.