Уннук сел на клеть и закурил трубку. Выпустив пару колец из трубки, Уннук закрыл глаза и заговорил
Послушай, капитан. Я хочу рассказать тебе одну историю. Она случилась со мной и моим другом.
Кхх...
Итак...
Горный дракон кружил над перевалом. Он то планировал к вершинам серых утесов, то, хлопая кожистыми крыльями, поднимался в свинцовое осеннее небо.
- Поживу чует, - проворчал Бран Широкая спина и сплюнул на камни. – Скоро, видать, падали тут будет много…
- Типун тебе на язык, - сердито оборвал его Трор Медвежья лапа. Отвернувшись от товарища, он пошел прочь от скал, ворча себе под нос: – Куда же подевался этот Эйнур? Где его гулли носят?
Проходя мимо палаток беженцев, Трор отвернулся и сделал вид, что не замечает молящих взглядов женщин, горящих глаз стариков и не слышит детского плача. Но на сердце старшины заставы было тяжело. Трор имел жесткий приказ от ярла Оренхольма – никого не пропускать через Врата смерти. Это означало, что для жителей Предгорий и купеческих караванов путь в страну йордлингов закрыт. Когда гонец передал Трору слова ярла, стражи перевала недоуменно переглянулись – совсем что ли в Длинном доме потеряли рассудок от браги? Кто решится осенней порой, накануне сезона снежных бурь, идти через перевал, имевший к тому же черную славу убийцы путников? Одно название чего стоит – Врата смерти. Тут и летом на каждом шагу можно свернуть себе шею, сорваться в пропасть, угодить под камнепад или попасть на обед четырехруким руканам. Два дня на заставе было тихо, а на третий внизу, на узкой горной дороге, петляющей между скал появились люди, много людей. Среди них почти не было мужчин. Старики волокли узлы с домашним скарбом, женщины несли детей, старухи гнали скот. Мычали коровы, блеяли овцы.
Трор, как и подобает старшине заставы, надел широкий нарядный пояс гномьей работы, нахлобучил шлем, взвалил на плечо секиру и встал в проходе между двух черных утесов, преградив путь толпе беженцев.
- Что привело вас на перевал, люди равнины? – зычно спросил он.
Вперед вышел изможденный старик с седой бородой. Опираясь на посох, он несколько мгновений хватал ртом разреженный горный воздух, а потом прохрипел:
- Чума! Проклятый туман наползает на наши земли, нежить убивает всех без разбора. Наши мужчины пытались остановить мертвяков и полегли все до единого. Я староста деревни Корвейнхольм. Мы смиренно просим у могучих йордлингов убежища и защиты…
Отказ Трора разгневал людей. Послышались крики, женщины зарыдали. Но старшина был непреклонен – слово ярла не может быть нарушено. Это случилось вчера. А сегодня утром снизу пришли люди из других деревень, лежащих в Предгорье. Все они хотели одного – укрыться в горах от порождений чумы. Трор понял, что нужно слать гонца к ярлу и линунгам. Пусть вождь и колдуны решают, как поступить. Он – воин, его дело маленькое.
Подойдя к сложенной из дикого камня сторожевой башне, Трор крикнул дозорному, маячившему на верхней площадке:
- Гунни, где Эйнур? Ты видел его сегодня?
Рыжеволосый Эйнур, сын Орафа, был самым молодым и самым быстроногим йордлингом на заставе. Именно его Трор собирался послать в Оренхольм, в Длинный дом.
- Он с рассветом ушел на дальнее пастбище, чтобы пригнать снежных коз, - пробасил сверху Гунни по прозвищу Око орла. - Скоро будет.
- Что видно на равнине? – спросил Трор, усаживаясь на нагретый неярким солнцем камень.
- Туман ползет со стороны Гнилого болота, - ответил Гунни, всматриваясь. – У Одинокого холма какие-то твари складывают из камней и сучьев что-то вроде башни. Больше ничего не вижу…
Трор молча кивнул и окинул взглядом перевал. На северо-западе хребта это было единственное место, через которое можно проникнуть в земли йордлингов. Седловину между двумя исполинскими вершинами Йорунг и Наир, именуемыми еще Страж-горами, перегораживала сплошная стена черных неприступных утесов и лишь в одном месте имелся узкий – и двум повозкам не разъехаться – проход, который и назывался Врата смерти. Застава – две башни, хижина и невысокая стена – притулилась у самых скал. Дорогу перегораживало бревно, вытесанное из горного дуба и зачарованное линунгами так, что только Трор мог отодвинуть его.
Всего стража перевала насчитывала двенадцать человек – малый хирд. Испокон веков повелось, что каждое из четырех племен йордлингов давало на заставу трех воинов. Стражи следили за порядком, не пропускали на торжище в Оренхольм лихих людей, нечисть и нелюдь. В случае чего двенадцать воинов могли наглухо запечатать узкий проход в стене утесов. Такое уже было в давние времена, в эпоху больших войн. Тогда ни один чужак не прошел через Врата смерти.
Трор в глубине души считал жизнь на заставе скучной. То ли дело попасть в дружину ярла или в заслоны у Гномьих гор! Стычки с врагами, охота на дирров, схватки с йети и нагами – вот жизнь настоящего воина! А здесь – ветер, снег, камень и тоска, серая, как лишайники…
Так было много дней, но вчера все изменилось.
Из задумчивости Трора вывела веселая песня, долетевшая до него из-за утесов. Потом послышалась блеяние коз, звон бронзовых колокольчиков.
- Эйнур вернулся! – крикнул сверху Гунни.
- Давай его сюда! – рявкнул Трор, поднимаясь на ноги.
Утро следующего дня принесло снег, ветер и дурные вести. Метель пришла с вершины Йорунга, а худой человек с запавшими глазами – снизу, от Одинокого холма. Его звали Аррунф, он был жителем небольшого хутора и чумной туман застал его семью врасплох. Все погибли, убитые нежитью, сам хозяин спасся только благодаря резвому коню, унесшему седока от гибельной мглы и цепких пальцев мертвецов.
- Конь пал у Поворотной скалы… - сипел простуженным горлом Аррунф, раскачиваясь из стороны в сторону. – Я шел вверх по дороге… Я видел… Мертвецы и пьющие кровь болотные упыри идут впереди… Туман поднимается! Он уже поглотил Одинокий приют и Каменную реку… О-о-у-у-у…
Застонав, человек откинулся и потерял сознание. Над ним захлопотали старухи. Трор подумал, что Каменная река находится всего в полудне пути от перевала, вздохнул, поднялся и вышел из палатки, в которой они со старостой Корвейнхольма разговаривали с Аррунгом.
- Йордлинг, пропусти нас за перевал, - прокричал сквозь вой ветра старик, хватаясь за руку Трора. – Ты же видишь… мы все погибнем! Туман убьет всех, всех!
- Слово ярла… Эйнур вернется завтра утром, - мрачно пробурчал Трор, вырывая руку. – Метель не даст чуме с болот добраться сюда. Подождем.
Метель стихла неожиданно. Еще несколько мгновений назад снежные вихри бесновались у черных утесов - и вдруг ветер успокоился. Небо расчистилось и выглянуло не по-осеннему яркое солнце.
Полторы сотни людей, выбравшись из палаток и из-под навесов, с тревогой всматривались в горный склон. Аррунф не соврал – сизый погибельный туман неотвратимо полз вверх. Он был уже совсем близко, поглощая змеящуюся между скал дорогу. У многих беженцев вырвался вопль отчаяния, женщины заплакали, тревожно заревели ослы, замычали коровы.
Трор скрипнул зубами, отвернулся. За его спиной, негромко переговариваясь, закутанные в шкуры стражи перевала поспешили к хижине у подножия сторожевой башни – разбирать оружие.
Всем все было ясно без слов.
- Быстрее, быстрее! – торопил Трор, левой рукой удерживая сдвинутое в сторону зачарованное бревно. В правой старшина заставы сжимал верную секиру.
Беженцы и без понуканий йордлинга спешили, вливаясь в узкий проход между скалами. Многие поглядывали на багровое солнце, быстро закатывающееся за склон горы Наир. В восходной стороне небо уже налилось ночной синью и там поблескивали первые звезды.
- Внизу, у Красной скалы, бьет горный ключ с целебной водой, - крикнул в спину идущему последним старосте Трор. – Ставьте там лагерь, ждите вестей от ярла и линунгов и да хранят вас горы. Мы остановим нечисть!
Старик повернулся, вскинул жилистую руку в прощальном жесте.
- Спасибо, йордлинг! Пусть секира твоя будет крепка, а дух яростен!
Трор не ответил. То, что он нарушил приказ ярла, тяжелым грузом легло на сердце старшины заставы, но иного выхода не было. С силой задвинул почерневшее от времени бревно на место, Трор повернулся к своим воинам.
- Хэй-я! Сегодня в Чертоге предков будет славный пир!
- Хэ-эй-я-я!! – взревели йордлинги, потрясая оружием.
И в тот же миг, вторя им, от Гнилых камней послышался многоголосый вой мертвецов. Туман дополз до перевала. Богиня смерти Хель занесла свой гибельный серп, а в Чертоге предков на столы выставили чаши и кубки.
- Держать строй! – проходя вдоль стены сомкнувших щиты воинов, отдавал последние наставления перед боем Трор. – Щитов не размыкать, по одиночке вперед не лезть. Бран, тебя касается! Лэйн, Шорган, за секиры раньше времени не хвататься! Доггор, встань с луком вот на ту глыбу. Если увидишь упырей, бей только по ним. Ну, да хранят нас предки, братья!
И подняв с земли щит, Трор занял свое место в строю.Мертвецы шли сплошной стеной. Плоть клочьями свисала с их тел, лохмотья кожи колыхались в такт движениям. В провалах глазниц плескался сизый туман. Вытянув вперед руки со скрюченными пальцами, порождения чумы завывали, разевая безгубые рты, из которых торчали зеленоватые кривые зубы.
Малый хирд, перегородив стеной щитов каменистую площадку перед проходом, вскинул копья. Широкие наконечники грозно блеснули, облитые кровью заката.
- Ш-шаг! – скомандовал Трор, упреждая вражеский натиск.
Строй резко переместился вперед и одиннадцать копий вонзились в гнилую плоть мертвецов. Твари-из-тумана задергались, извиваясь, подались назад – нечисть не выносит светлого железа и рожденной в огненном горне честной стали, заговоренной линунгами.
- Ш-шаг! – зарычал Трор, чувствуя, как на него накатывает боевая ярость. – Бей! Бей! Копья выше, щиты теснее!
Малый хирд ударил раз, другой, отбрасывая врага от прохода. Мертвецы пятились, отступали, тщетно пытаясь вырвать из рук могучих йордлингов несущие погибель копья. Нечисти было намного больше, чем стражей перевала, но сжатая с трех сторон утесами площадка не давала им возможности окружить воинов.
Отогнав врага к Гнилым камням, йордлинги вернулись к скалам и вновь перекрыли проход. Последние лучи солнца вспыхнули в небе – и на мир скатилась тьма.
- А что, Трор, не так уж и страшны эти порождение чумы, - белозубо улыбнулся Гунни, опираясь на копье. – Видать, люди с равнин жидковаты против нас, а?
- Это только начало… - проворчал Трор, стряхивая с щита какие-то синеватые вонючие ошметки. – Когда придет туман… Эй, зажгите костры! Мы ж не скальные рыси, чтобы драться в темноте.
- Упыри! – отчаянно заорал примостившийся на высокой глыбе Доггор Поющая стрела, лучший лучник на заставе. – Там болотные упыри!
- Не жди, стреляй! – крикнул в ответ Бран Широкая спина.
- Поучи свою мать пиво варить, - зло ощерился Доггор, вскидывая лук.
Трор приказал построиться и теперь с тревогой смотрел поверх щита на три десятка желтоглазых тварей, кривляющихся в десяти шагах от йордлингов.
Сам Трор никогда в жизни не сталкивался с этими порождениями тьмы, но слышал от стариков, что упыри опасны не только как хорошие бойцы. Ночные кровососы славились способностью отнимать у человека силу, а мага могли лишить волшебной энергии.
Зазвенела тетива лука и первая стрела Доггора отыскала цель. Высокий упырь с голубой кожей и кривыми клыками взвыл, закружил на месте, тщетно пытаясь вырвать вонзившуюся ему в лоб стрелу. Остальные кровососы зашипели, точно тысяча рассерженных барсов и бросились на йордлингов, размахивая кривыми узкими клинками из черной бронзы. За ними ковыляли неповоротливые рыбомордые твари с чешуйчатой кожей.
Натиск упырей был страшен. Визжащий вал порождений тьмы ударил в щиты стражей перевала и начал теснить их к скалам. Упыри сами насаживались на копья, чтобы подобраться поближе к воинам Трора и достать их своими кинжалами. Но йордлинги не зря славились среди прочих народов Лаара как могучие воины. Уперевшись ногами в камни, они заревели, налегая на щиты – и отбросили вампиров назад.
Доггор, расстреляв все стрелы – ни одна не попала даром! – отшвырнул бесполезный лук, выхватил секиру и с громким криком бросился в гущу врагов.
- Руби!!!
- Хей-я! – отозвались стражи и устремились на помощь товарищу.
Меж скал закипела отчаянная сеча. Огромные секиры йордлингов разваливали тела упырей и болотников на части. Костры у башни не успели догореть, как все было кончено. Стражи перевала вновь отошли к проходу, вытирая лезвия секир. Трор оглядел своих воинов. Гунни вражеским клинком зацепило руку, Шорган зажимал ладонью порез на бедре. Могучий Ихдарм из племени ульфлингов лежал на земле с рассеченной грудью, из широкой раны текла черная кровь.
- Я… - пробулькал воин окровавленными губами, с трудом вытаскивая из-за пояса широкий нож, - иду… в Чертог предков!
Он вонзил нож в сердце, вытянулся и затих.
- Ты славно бился, брат, - сказал Трор, присел и закрыл глаза воина. Поднявшись, он обратился к остальным: – Перевязать раны! Почистить секиры! Бой еще не закончен…
Ночь перевалила за половину и покатилась к рассвету. Трижды мертвецы и упыри ходили на приступ, трижды стражи перевала отбрасывали нежить, завалив все пространство перед проходом отжившей свое плотью.
Когда сизый гибельный туман выплеснулся на дорогу у Гнилых камней, в строю осталось всего семь йордлингов. Клинки упырей и когти мертвецов попятнали всех, кроме здоровяка Брана. Сам Трор получил чувствительный порез плеча, но времени возиться с раной не было. Наскоро перемотав плечо чистой тряпицей, старшина заставы подбросил в костер хвороста и приободрил своих воинов:
- Ничего, братья, утро близко! Мы выстоим, потому что мы…
- Йордлинги!! – хором отозвались бойцы.
- Пора пускать в дело амулеты колдунов, - ширкая точилом по лезвию секиры, сказал Бран. – Туман железом не остановить.
Трор кивнул, соглашаясь, и покосился на колышущееся у Гнилых камней марево, от которого исходил голубоватый, неживой свет. Туман медленно, но верно расползался вдоль скал, подбираясь к проходу.
Амулетов, что линунги из Башни Айрунг вручили ярлу Оренхольма для заставы, было три. Трор хорошо запомнил, что круглый зеленоватый камень-змеевик останавливает чужую магию, высушенная лапа шипокрыла придает силы, а вырезанное из красноватой древесины скальной сосны оскаленное лицо бога войны Гронда выпивает из врагов смелость. Каждый амулет можно использовать только один раз – так сказал ярл.
Перебрав хранившиеся в кожаном мешочке амулеты, Трор вручил Брану лапу шипокрыла, повесил себе на шею личину Гронда и сжал зеленый камень в кулаке. Туман к тому времени уже покрыл половину расстояния до черных утесов. Йордлинги с ужасом увидели, что куски тел мертвецов и упырей, оказавшиеся под сизой завесой, губительной для всего живого, зашевелились, начали двигаться, срастаясь в некое подобие единого существа – многорукого, с множеством оскаленных голов…
- Именем чистого огня и яркого солнца заклинаю, - Трор шагнул вперед, вытянул руку с зажатым в ней амулетом. – Остановись! Кто бы не породил тебя, кто бы не создал тебя, чьи бы чары не жили в тебе – ты не минуешь перевал! Это говорю я, Трор Медвежья лапа, йордлинг из племени снорлингов!
Камень в руке потеплел, вдруг вспыхнул и яркие желтые лучи света брызнули между пальцев Трора. Там, где они ударили в камень, чумной туман тут же расползался, таял.
- А-ага! – торжествующе расхохотался Трор. – Боишься!
Он сделал еще шаг, еще, выжигая туман волшебным светом амулета.
- Трор! – окликнул его Бран. – Не уходи далеко! Эта дрянь…
Жуткое шипение перекрыло его слов. Тьма между Гнилыми камнями заколыхалась, точно живая, и оттуда на Трора дохнула таким холодом, такой могильной жутью, что йордлинг, споткнувшись, едва не выронил амулет.
- Ка-а-ак с-с-смел ты-ы, челове-е-ек, противитьс-ся мое-ей вол-е-е? – прошипела тьма.
- Кто ты? – набычившись, рыкнул Трор.
- Я – тво-оя с-смерть! – ответила тьма.Амулет в руке старшины ярко вспыхнул – и вдруг погас, превратившись в обычный холодный камень. Туман заклубился, со всех сторон устремляясь к Трору. А из тьмы уже лезли мертвецы, упыри и болотные твари, которым нет названия. Во мгновение ока они заполнили все вокруг, с воем и визгом устремились к проходу, где стражи перевала схватились за оружие.
Трор не успел опомниться, как сизые космы тумана захлестнули ноги. Тело пронзила острая боль, перед глазами все поплыло. Он упал на одно колено, оперся рукой о валун, а вокруг неслись и неслись к черным утесам орды порождений чумы.
В какой-то момент Трор решил, что сейчас умрет - насколько сильной была боль, что терзала его могучее тело. Но он нашел в себе силы подняться, выпрямиться и двумя руками взялся за рукоять секиры.
- Я жив! – заревел Трор, размахивая оружием. – Я жив!! Хей-я!
Он врубился в сплошной вал мертвых тел, как дровосек в заросли, и принялся прокладывать себе путь к проходу, туда, где бились и погибали его товарищи…
Когда первые лучи солнца окрасили вершины черных утесов, по тропе, ведущей от Оренхольма к перевалу Врата смерти, промчались три всадника, восседающие на снежных барсах. Длинные серые плащи, капюшоны и развевающиеся по ветру бороды не оставляли сомнений – это были линунги, горные маги, о которых на равнинах ходило множество жутких легенд.
Беженцы, ставшие лагерем у Красной скалы, проводили их встревоженными взглядами.
Линунги спешили на перевал. Добравшись до прохода между скал, они спешились и устремились к бревну, перегораживающему дорогу. Горестный вопль вырвался из груди магов, когда они увидели единственного воина, спиной опиравшегося о бревно. У ног последнего стража перевала колыхался чумной туман.
…Все тело Трора было покрыто ранами, из которых сочилась сизая муть. Несколько мертвецов тянули к воину руки, а он, подняв секиру, хрипел в их мертвые лица:
- Я жив! Жив!
Он не видел, как линунги за его спиной подняли посохи, творя заклинания, как нехотя начал отползать туман, как голубые молнии разносили в клочья порождений чумы.
…Трор вложил в этот свой удар все оставшиеся силы. Разрубив врага, йордлинг упал на камни и последнее, что он увидел в жизни, было высокое утреннее небо, в котором кружили орлы…
Уннук закрыл глаза. Из них текли слёзы...