Воячка - дело без будущего. | ходы игроков | Подгоняемый ветром.

По дороге пути Йиндрика и Люция расходятся, как червяк разрубленный лопатой, каждый из них идёт своим путём, даже не помахав коллеге на прощанье ручкой. Йиндрик остаётся в Пьяном Квартале, пускаясь на поиски давнего знакомца, и, судя по слухам, одного из защитников города. Жмых, насколько помнит Ветерок, невысокий, крепкий орк, что всегда любит выпить, погудеть, и ненавидит проигрывать, так что почти никогда не играет в кости. И, зная всё это, можно удивится - почему наёмник пошёл на службу к бургомистру? Вооружённые люди могли попасть в город только до осады, а до первых отбитых штурмов все думали, что дело города решено. До него повстанцы не знали поражений, и почти все города, которые они окружали, сдавались - мирно, или взятые силой.
Пьяный Квартал всё так же пустынен, только парочка-другая наёмников шляется по улице с осоловевшими глазами, и не чищенным с последнего боя оружием. "Ржавые" кляксы на лезвиях, "ржавые" кляксы на стальных щитках доспехов, "ржавые" кляксы на перевязках. По пути Йиндрик натыкается на кладбище наёмников - выделенное лично им место для мертвецов. Раньше тут находилась пара-другая заброшенных халуп, но сейчас они разобраны на укрепления, а на том месте, где были фундаменты - дешево сколоченные памятники, с нацарапанными именами. И, неожиданно для себя, Йиндрик замечает старого знакомца - Жмыха. Он стоит у самой границы кладбища, сложив руки в стальных перчатках за спиной, и сверлит имена взглядом. Бой давно закончился, но доспехи орк не снял. Кираса недавно из ремонта, но вмятины всё равно видны. Левый наплечник, снятый с давно убитого кавалериста, что позволяет орку не брать в бой щит, измят, и лопнул в нескольких местах. Только поножи новые - с них пытались стереть кровавые пятна, но получилось не до конца. Лысая голова Жмыха перевязана, и видно досталось ему не плохо, ибо ткань сильно изгваздана кровью. Меч-бастард покоится в ножнах, на поясе, а дага висит за спиной. Даже захалявный мизерикорд поблескивает из сапога.

      Было, конечно, боязно. Потому как друг, он конечно, другом, а измена — изменой. Дружба дружбой, а табачок врозь и все такое. Орчина — морда служивая, хошь и наемник, и вряд ли привык перебегать от одного нанимателя к другому. Но все же лучше знакомое лицо, пусть и не лицо это, а харя зубастая, чем тыкаться наугад и наткнуться на алебарду пузом во вторую-третью попытку.
      — Здорова! — обрадовался он. Так хорошо все же встретить нужного человека на улице, никуда не заходя, не мозоля людям глаза, не выдвавя свой интерес. И тут же сообразил, что кричать на всю улицу в этом деле не полезно для здоровья, нервов и общего благополучия. — Етишь ты страшный! Весь кровью изгваздался чисто демон какой. Я Йиндрик. Признал аль как? Че смурной такой?

-М? - Жмых разворачивается к актёру на пятке, схватившись за гарду даги. Но узнав Йиднрика, отпускает оружие. - А, ты. Да, узнал Ветерок, узнал. Как тебя не узнать то? Приходилось с тобой в одном обозе торчать, тут даже если захочешь, то твою рожу не забудешь. А страшный я такой, потому что в последнем бою меня фальшионом в шлем угостили. И так угостили, что чуть Общей Плоти душу не отдал - пробили шлем, да кусок скальпа сняли. Здоровенный повстанец был, да. Но я его дагой над горжетом ткнул, так что ему сейчас намного хуже, чем мне. Землица на грудь давит. Если мы его не сожгли, конечно.
Наёмник протягивает руку для приветствия, растянув на зубастом лице кривоватую ухмылочку, что может символизировать всё, что угодно. Многозначительной такой оскал.

      Йиндрик сам не стал хвататься за железо, уверенный, что орчина его вспомнит. Драться с наемником он не хотел, да и трудно драться с человеком, так хорошо упакованным в сталь, с двумя клинками, когда у тебя только корд и войлочная шапка на башке. Ветерок бы убежал, если бы до драки дошло. Двже вон фальшаком такого трудно взять, тут топор бы. Йиндрик, впрочем, воином не был, просто насмотрелся всякого, пока с армиями мыкался.
      — Ну хоть жив остался! Слава Богу! Пошли, может, накатим по этому поводу? По кружечке! А тошто тут с мертвыми-то? И не выпить, и не пошутить особо, и не посмеяться. Мертвым, конечно, завсегда почет и уважение, но токма увлекаться с этим... ну, рано в нашем возрасте, а? Пока живой — жить надо, а? Пошли?

-Выпить? - Орк задумывается на несколько секунд. И по клыкастому, тупоносому лицу разливается блаженная улыбка. - А почему бы и не выпить?
Наёмник, ничтоже сумнящеся, аккуратно хватает Йиднрика за локоток, и приводит в ту же таверну, откуда трубадур вышел не так давно. По дороге он объясняет, что в тех трактирах, где живут наёмники, уже не особо что и выпить то есть. Всё расходится по рукам сразу после дежурства, и отобрать у вояки его выпивку - не самый разумный шаг в мире. Всё может закончится плачевно, а с фальшионом, торчащим между булок, ходить не очень удобно. И жить вряд ли получится.
Хозяин трактира, Вальденс, коротко кивает актёру, давний знакомец, любопытствующий на счёт комнаты, Харульд, обдаёт Йиндрика подозрительным взглядом, и кивает Жмыху. Остальные посетители не обращают внимания, понуро воткнув носы в кружки. Хотя, стоит сказать, что ножи всё равно лежат наготове, поперёк коленей, и готовы в любой момент оказаться в руках.
-Что будем? Может по вишнёвой ударим?

— Вишневой хорошо, но я бы пивка! — заявил Йиндрик, ободряясь. — Нравится мне тут местное пиво. Я тут проходил мимо кабака одного, сунулся, а там какой-то скаженный устроил, значит, разборки, чуть топорами махать не начали, но разрешилось все, как та жеребая кобыла, буянов выпроводили, а хозяин поставил всем по кружечке. Ох, и взлюбил я тогда местное! Так што я пивка бы кружечку!

-Пивка так пивка! - Жмых с радостью соглашается, и, покивав знакомым торговцам из числа посетителей, машет рукой Вальденсу. - Эгегей, хозяин! В "У Пьяного Лося" до сих пор подают самое лучшее в Плозеце тёмное пиво?
-Да, до сих пор. И будут подавать, пока черви не сожрут мне последние мозги, а земля не придавит мне грудь! А там уже со следующим хозяином разбирайтесь, ежели он там с хмелем напортачит. - Грозно волает трактирщик. - Эй, девка! Неси-ка этому прощелыге кухоль тёмного, пусть упьётся вусмерть, и оставит мне все денюшки.
И уже через несколько мгновений на столе старых знакомцев оказывается глиняный кувшин, наполненный холодным, пенящимся пивом, распространяющий вокруг тяжёлый, горьковатый, хмельной дух. Точно так же пахнут весёлые посиделки у костра, в которых забываешь всё, даже если сидеть приходится на окровавленных трупах. На боке кувшина выступила испарина, и Жмых, опередив Йиндрика, берёт его в руку, наслаждаясь влажной прохладой. Он разливает пенистое по двум вовремя принесённым кружкам, и пододвигает одну поэту, а вторую оставляет себе. Цокнувшись глухо, стаканы преподносятся губам, и опрокидывают успокаивающее душевный огонь содержимое в жаждущие мира желудки. Но не успев сказать и слово, к столику нагло, в своём стиле, подсаживается Харульд. Правда на пиво он не покушается, так что злость выпивохи не придаются. Он с заискивающей улыбкой ждёт, пока на него обратят внимание, и говорит:
-Здаров, Жмых! Пардонте, милсдари, шо отрываю, но дело не может подождать, да. Мне тут помощь нужна, а мы же с тобой на одних баррикадах недавно стояли! Вот и решил, что к тебе можно обратится.
-Йиндрик, извини. - Орк кивает поэту, мол подожди пару секунд. - Что там за дело, Харульд?
-Слухай, тут вот что, - наёмник оглядывается, чтобы никто не подслушивал, - давеча на площади пару шпиёнов обкорнали, а жили они у комнате, шо тут, у Вальденса, на втором этаже. А, судя по слухам, их сдал Марких Крамольный, после того, как те молодчики пужались егой-то подговорить выступить на стороне бунтовщиков, когда вражины на штурм пойдут. Ну, не только за это. Ещё говорят, что те-то молодчики выкрали его казну, что и стало последней каплей в чашу его терпения. Вот он их Ганушу-то и сдал. А теперь суть дела. Мне помощь нужна, что бы обыскать ихнее жилище, ведь там могут быть списки перевербованых, и всякое такое. Да и казна Крамольного нам не помешает. Кому могут помешать лишние 300-400 солидов, правда?

      — Во дела! — только и обронил хриплым шепотом Ветерок, отхлебнув пива. — Четыре сотни! А откель столько у Крамольного, ежли не секрет? И че он их сразу... не того. Не сдал? Шпиёнов энтих.
      А про себя подумал: "Вот бараны-то! Ну не вывернулось у них с Маркихом, ну и не трогали б его больше. Болваны. Хотя кто знает... можт и не они взяли казну-то. Но пошуровать у них в комнате — это было бы славно".

-Откель? Да ясно откель, он же главный в Аду по криминальным делам. Ему многие и за пределом родного райончика дань платят, дабы ходить на целых ногах, и со всеми частями тела. И контрабандой приторговует, куда ж без этого? Они с братцем наладили вполне крутую схему, а учитывая, что он - начальник стражи у бурграфа, то для них все дороги открыты. - Жмых хлебает пива, поковырявшись в зубах пальцем. - Токмо непонять - чё они до сих сами главными в городе не стали? При таких то силах могли бы, тем более шо сторож-мейстра солдаты любят, на его счету много славных побед. Они за него легко могли бы бурграфа на пики поднять.
Харульд берёт слово, молча налив себе немного пива в появившуюся непонятно откуда кружку. В небольшую такую, сильно мятую тяжёлой, походной жизнью.
-А чего сразу не сдал - кто ж его знает? Мы с ним не челомкаемся, что бы такие мелочи знать. Видать хотел что-то узнать, или получить, вот и тянул. Но это так - одни домыслы досужие, говно в борделе бросовом, и то дороже стоит. А точно никто, и ничего не знает. А если знает, то предпочитает забыть, ибо за знаниями можно погибнуть скорее, чем за дела, особенно в Аду. Так что? Поможешь? Деньги по долям, всё как полагается.
Вопрос обращён к Жмыху, но и на Йиндрика Хорульд поглядывает.

      — Вы, как говорится, уважаемые, звиняйте что встреваю снова, — заметил Йиндрик вполголоса, отставив в покое кружку с пивом и пока что на него не налегая. — Ежели шо не так и дельце это не про меня, то и шут с ним. Што не болтать про такое, то я сам знаю. Но вот вопрос назрел. А с чем там помогать-то? Иль это по-тихому и незаметно устроить думается? Иль просто оглядеть нужен глаз хороший, чтоб не пропустить чего?
      Йиндрик даже не знал, что больше хотел бы найти в этой комнатенке больше — деньги, бумаги или что-нибудь интересное. Пожалуй, бумаги меньше всего — он ведь не умел читать. Хотя можно было показать их кому-то из других лазутчиков.

-Как это в чём? - Хорульд удивляется, демонстрируя достаточно плохую актёрскую игру. - Надо же что бы кто-то на шухере постоял, да. И комнату нужно обыскивать быстро, да тихо, что бы хозяин местный не пошёл проверить, что это там шумит. Он то, видать, хочет перед бурграфом выслужиться, вот и ждёт его людей. Или перед Крамольным, ведь я слышал, что он Маркизу должен денег, и достаточно не малых. Вот и думает вернуть казну, а там может ещё и какой процент получить. Всё равно ему той казной пользоваться нет смысла - Крамольный быстро догадается, откуда у мужика деньги. А тогда ему полное пузо ножей напихают - будь здоров!

      Йиндрик изобразил на лице раздумье и заинтересованность.
      "А что? — подумал он. — Ведь если Жмых пойдет со мной на такое опасное дело, а потом я ему предложу переметнуться, он ведь не захочет меня сдать? Ведь я ж под пыткой про него все открою. Пожалуй, попытаться-то стоит..."
      — Ох, дело ясное, что дело темное, как грила моя бабушка. Аааа... че уж там. Я б это. Пошел бы. Заглянуть, так сказать. Двое-трое не один. Это опять же, мой дедушка говорил, когда с друзьяками домой топал пьяный, а бабушка его с ухватом выжидала. Короче. Я в деле. Жмых, а ты как?

-Та в деле, почему нет? - Наёмник не особо раздумывает, и хлопает ладонью по столу. - Лищной мощны нет, байку про лишнюю мощну богачи придумали, которым уже её некуда пихать. Да и, в крайнем случае, может там другие какие ценные вещицы есть, их тожно можно будет с прибытком организовать куда-нибудь. Так что да, я в деле.
-Ну, а раз так, - Хорульд поднимает бокал, - давайте за это выпьем. Выпьем, и на дело - до вечеру ждать не с руки, люди Крамольного придут. А сейчас всё братья-по-золоту* спят, нет никого. Тихо всё провернём, и будем при деньгах.

— А это... ну... — кивнул головой Йиндрик. — Как все делать-то? Ключ есть или чо? Или отмычками кто умеет? Или там окошко низко? Как внутрь-то попасть?

-Через окно залезем. - Хорульд пожимает плечами, пригубив пива. - Там недалеко, у задней стены, виноград растёт - по нему легко забраться, я уже примерялся. Сам не полез, бо если нашумлю, то не успею всё обыскать, а хозяин насторожиться, и охрану поставит, или ещё чего. Решил не рисковать, короче.
-Ладно, - Жмых залпом допивает пиво, и ставит кружку на стол, - пошли на дело.
Компашка, осушив бокалы*, выходит на улицу. Там стало ещё безлюднее, и последние праздношатающиеся наёмники разошлись по комнатам, отдыхать, и допивать полученное жалование. Сложно представить, во сколько обходится бургомистру содержание отрядов таких размеров, но пока, судя по всему, перебоев с деньгами у них нет. А там, может быть, и бордели кое-какие полностью перешли на обслуживание наёмного люда. Где, как ни в постели, отдыхать от ратных подвигов? И случайно, под действием бухла, и отпёхивания, рассказывать про службу. Всё подряд - мимолётные, и постоянные, страхи, планы. Может пароли часовых, или ещё что-нибудь.
Троица обходит трактир по узким переулкам, и оказывается у задней стены. Подъём на второй этаж не вызывает трудностей даже у Жмыха, снявшего из брони только перчатки, набедренники, и горжет. Компашка, поматерившись сквозь зубы, отпирает окно (Хорульд цепляет замочек кинжалом), и тихо вваливается внутрь, уверенно ступив на тихо скрипнувшие половицы.
Обстановка простая - стол, пара стульев, 4 кровати, большой шкаф у двери, напротив единственного окна. Кровати застелены, но измяты - на них кто-то спал, или проводил время в раздумьях, смотря в потолок. На столе - пусто, нет котомок у кроватей. Фактически всё, что намекает на жильцов - складки на постели. Больше ничего. Шкаф плотно закрыт.

      Йиндрику нечасто выдавался случай пограбить или поискать тайник. Но, конечно, шляясь с армией по просторам охваченного войной края, он видел, как солдатня потрошит заброшенные (или пять минут как лишившиеся хозяев) домишки, ищет чем поживиться. Были там и громилы, разносившие нехитрую крестьянскую обстановку в щепы, были и мастера своего дела, искавшие припрятанное добро в покинутых дворянских усадьбах.
      Поэтому Йиндрика посетила смутная мысль о том, что все самое ценное в шкаф прятать не будут, туда разве для отводу глаз. Тем более работа опасная, связанная с возможным обыском. Но и мудрить слишком вряд ли сподобятся — тайник должен быть такой, чтобы легко было открыть и сбежать с извлеченным предметом.
      Артист достал ножичек, стал осматривать и ощупывать половицы, досочки, тихонько простукивать. Пустота поет по-другому. Но с боязливостью — стук на весь трактир разводить не хотелось. Авось кабак не церква, за гомоном голосов и стуком кружек не услышат.

Через минуту с небольшим поиски Йиндрика увенчиваются успехом - под рукоятью ножа явно пустота. Настолько явно, что даже удивительно - неужели опытные шпионы не могли спрятать тайник получше? Внутри, под аккуратно вставленной крышкой из нескольких досок, свёрток из тщательно выделаной, мягкой кожи, завязанный несколькими слоями пеньковой верёвки. Явно не казна Крамольного, но что поделаешь? Рады тому, что имеем.
Жмых начинает переворачивать тюфяки на кроватях, помогая себе ножом, и вспарывая ткань тихо, со знанием дела. Даже сталь доспехов не звенит, когда острое лезвие расправляется с очередной, мягкой жертвой жадности наёмника. Но его действия пока безрезультатны, и орк нервно покусывает губу клыками, крепко сжимая кулаки. Он едва не навернулся, пока лез сюда, и теперь солдату хочется возмещения за пережитый страх, и возможность расшибиться о недружелюбную, твёрдую землю.
Хорульд же не брезгует банальной идеей, и первым делом бросается к шкафу. Но дверца не спешит открываться, словно она заперта изнутри, или подпёрта чем-нибудь. Мужчина, грязном выматерившись, достаёт нож, и принимается колупать замок, в надежде выковырять его из ненадёжной преграды, и прорваться к содержимому, как опытный ловелас к тёплой постели - пусть и неторопливо, но с молотокрепкой уверенностью.

      — Ух ты, братва, че нашел! — громким шепотом сообщил всем Йиндрик. Ему пришло в голову закрысить находку от соучастников, но одумался. Во-первых, заметят — прибьют. А во-вторых, не знаешь, ради чего рискуешь. Может, там хрень какая. Он показал всем сверток и сныкал его запазуху. — Слышьте, — добавил он. А я не понял. Кто из нас на шухере-то в итоге стоит? Мобыть я?
      А правда, так и попасть недолго. Пока мордовороты ломали шкаф, Йиндрик подумал, где бы еще могли запрятать что-то ценное или важное? Йиндрик решил по-бырому обшарить столешницу снизу и ножки стульев и кровати. Не такое уж очевидное место...
      — Ща я.