Воячка - дело без будущего. | Партия

Крепко сложенный человек, с волосами чёрными, короткими, да взором серым пламенем горящим.
Острые и грубые черты лица, нос прямой, на нижней половине лица наличествует небольшая борода, явно не аристократического вида, форма глаз раскосая, брови густые. Прикус от идеального далёк, некоторые зубы выбиты.
Отсутствует безымянный палец на правой руке - в отрочестве был отрублен за воровство.

Характер взрывной, буйный и склонный к кровавому веселью, но суровая уличная жизнь научила так же и тому, что неумение держаться себя "в узде" может оказаться летальным. Так как природная сила и ловкость были у Лагвуса в руках с рождения, оставалось лишь держать голову холодной и научится правильно ими пользоваться.
Так уж вышло, что Гронхольт любит бойню саму по себе и наслаждается ею. А заодно и движим страшным желаниям пошарить по карманам у убитого в честном (или не очень) бою врага и попросту жаждой трофеев и лёгкой наживы. Страшно ненавидит церковь, аристократию и ещё много кого. Привыкать сражаться скорее "за себя" чем за чьи-то туманные идеалы. Нормами морали не скован, но, пускай и крайне смутно, представляет себе понятия "команды" и "своих".

Рос Лагвус сиротой, со всеми вытекающими из этого последствиями. Большой город закалил его и привил весьма специфичные понятия о справедливости. Хотя в свои ранние годы Лагвус и представлял собой довольно жалкое зрелище, и сейчас крайне трудно признать в этом агрессивном здоровяке того слабовольного пацана, но именно тогда и стал формироваться его характер. С самого детства к нему относились как к грязи, а сам он на каждом углу натыкался на несправедливость, смерть, голод, предательства, коварство, высокомерие аристократии и лицемерие церкви. Каждый раз, куда бы тот мечтательный паренёк не пожелал пойти, куда бы не захотел влиться, дабы приносить окружающим пользу, а не скатится до мерзкого воровства, каждый раз ему обламывали зубы (иногда и в буквальном смысле), наносили удары под исхудалые рёбра, раздирали руки и ноги в кровь и исчерчивали спину многочисленными глубокими ранами от ударов плети. Нет, ни один ремесленник города не хотел брать убого сироту к себе в помощники. Нет, грязному бесправному ублюдку нельзя было даже прикасаться руками к ящикам, гружённым теми продуктами, которые потому будут есть более видные граждане города. И конечно же, десять плетей тому плебею, который подобрал с пыльной дороги овощ, выпавший из обоза, везущего съестные припасы в поместье барона. В тот же момент ещё наивный ребёнок решил, что раз с ним не желают делиться высшие слои общества, возможно он найдёт своё спасение в Боге. Но как показала практика, Господь категорически запрещал просить милостыню возле того места, где собирали сбережения на пожертвования храму и дабы донести до мальца эту простую небесную истину, один из послушников Культа раздробил ему руку случайно подвернувшейся под руку палкой. Тогда-то из несчастного юнца словно мощным потоком ветра унесло все его мечты и веру в настоящее добро и справедливость. Вскорости он ступил на скользкую криминальную дорожку. Она оказалась ещё более жестокой и совершенно непрощавшей ошибок. Впрочем, молодому Лагвусу всё равно было нечего терять. По крайней мере он так думал, пока не лишился безымянного пальца за неудачную попытку стащить жалкую буханку хлеба. С этого момента мальца охватило желание более никогда не давать себя в обиду.
Но кто бы не выписывал прогнившие буквы повести этого мира, он всё ещё не успел в достаточной степени насладиться страданиями бедняги. Лагвус к тому времени уже успел обжечься об самые разнообразные стороны жизни большого города. Так что оставалась лишь последняя струнка, на которую можно было бы надавить. Этим оказалась его первая юношеская любовь. Конечно же, он уже не вспомнит её имени. Уж тем более сейчас. Но имя не имеет значения. Важны события, что произошли между ними. Возможно та пара недель, что они провели вместе, были одними из лучших отрезков в его жизни. Возможно, те ночные прогулки по крышам домов стали последним временем, когда Лагвуса переполняли чистые и тёплые эмоции. Но по ночам в неблагополучных районах можно отыскать не только окрылённую любовью молодёжь, но и разнообразные диссоциальные элементы, передвигающиеся агрессивными стаями. Тогда это вполне могла оказаться самая обыкновенная шпана. Но реальность оказалось более жуткой и жестокой. В ту ночь, избитый Лагвус сквозь пелену из крови мог наблюдать не только изнасилование своей возлюбленной заживо, но и после её смерти, притом совершаемое даже с большим фанатизмом и наслаждением. Воспоминания о всём увиденном и прочувственном не смог выбить даже мощный контрольный удар битой по нежному затылку. Тогда в сознании Гронхольта впервые проскочила мысль, что самая главная ложь церкви заключается вовсе не в присваивании себе золота и прочих ценностей. На самом деле ада после смерти - нет. Он уже живёт в нём.
Лагвус взрослел, выживал всеми доступными ему методами и всё больше и больше наполнялся жгучей ненавистью ко всему своему окружению. Со временем он открыл для себя кровавые потасовки, более лёгкий способ добычи денег, в виде грабежей и прочие занятия, весьма пришедшиеся ему по душе. Вскоре он стал лидером собственной подростковой шайки. Стал сражаться с другими бандами, бывал избитым до полусмерти, избивал до полусмерти других, пьянствовал, трахался и, в общем, жил полной ярких впечатлений жизнью. Не заставило себя ждать и его первое убийство, заключавшееся в забивании камнем насмерть бедняги, что рискнул занять место Лагвуса в банде. Тогда его рука даже не дрогнула. Разумеется, это убийство стало далеко не последним. Пришлось провести некую "чистку" в своей уличной группировке. В дальнейшем ему пришлось задушить свою очередную "боевую подругу", которая судя по всему изначально и пыталась выставить его слабым и недостойным главенствующего положения. Затем последовало и скидывания с крыши человека, которого Лагвус имел за честь звать своим "лучшим другом", который впрочем не оправдал доверие сего статуса.
Вообще Гронхольт показал себя лидером достаточно жестоким и сообразительным, быстро прознавшим "крысиную" иерархию своей же собственной банды, где каждый желал занять лидирующий пост. Но ума и банальной осторожности ему, всё же, не хватило. Однажды его группа вступила в перепалку с городской стражей, в результате которой половину неблагополучных выродков успешно зарубили, словно последних дворняг, а сам Лагвус, посредством мощного удара щита, головой вниз свалился с крыши. Тогда стражники, язвительно посмеявшись, разошлись, "сдох, мол", о чём свидетельствовала небольшая лужа крови, натёкшая из головы. Но тогда воля к жизни в очередной раз одержала победу и этот прецедент стал лишь очередной историей, повлиявшей на психическое и умственное развитие Лагвуса. Стража не успела спуститься к телу, как пришедшая в последний момент подмога оттащила его в относительно безопасное место.
Не изменил он своим идеалам и в более зрелом возрасте. Он продолжил заниматься своим любимым делом: посредством кровопролития отбирать что-либо у тех, кто был хоть чуть-чуть богаче него, но уже под видом разбойника. Там он обучился владению самым разнообразным оружием и живо получил среди коллег по цеху прозвище "Бешеный", за способность одним своим видом заставить обделаться среднестатистического купца. Именно там Гронхольт и стал тем, кем стал. Импульсивным и яростным убийцей. Хладнокровием похвастаться он не мог. Но он именно что наслаждался каждой отнятой жизнью. Находил в своём жестоком занятии новый смысл жизни. А прошлое, острыми иглами сковывающее разум и сердце, постепенно стали отпускать его.
И как только выдалась возможность навалять прихвостням церкви, Лагвус стоял чуть ли не в первых рядах. Ведь служители Культа - это те, на кого он смотрел с завистью и ненавистью с самого детства. И пускай наймиты церкви были связаны с ней лишь косвенно - всё же было невероятно приятно слушать хруст их черепов под сапогом. А при слухах о продолжении банкета уже за пределами государства, для Лагвуса было просто греховно не принять участие в походе. А умение ориентироваться и действовать в узких улочках городов, сделали из него ещё и довольно привлекательного кадра для шпионажа. Несмотря на изначально скептическое отношение, этот безбашенный наймит всё же смог продемонстрировать чудеса дисциплины и маскировки. Он довольно быстро вжился в образ шпиона, будто занимался этим всю жизнь. Лагвус запоминал все уловки, пытался провернуть в голове наиболее эффективные варианты их использования. Не так уж и часто он сталкивался с ситуацией, когда какую-нибудь "крепость" не выходило взять грубой силой, так что теперь остаётся лишь уповать на то, что большая часть шестерней в его голове продолжает успешно функционировать.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

тяжеловесный мужчина двадцати семи лет отроду. Волосы смолянистые и густые. Стрижка отсутствует. Длина - чуть выше плеч. Носит бородку и усы. Лицо часто сальное. Потлив. Толст. Большие ладони с припухшими пальцами. Рост 1.80. Хорошие зубы. На правой кисти большое розовое пятно от ожога. Матерчатая одежда и балахон наподобие рясы с капюшоном.

Скрытный. Человек Лукьян мрачный и озлобленный. Не любит женщин, относится к ним с опаской и предубеждением. Решителен и не слишком отягощен моралью.

Лукьян родился в семье мелкого торговца сьестным, скупавшего провизию у крестьян с последующей перепродажей на городском рынке. Барыши с такого предприятия, ясен пень, были невелики, а потому семья(трое сестер, родители и брат) жила впроголодь. Дети работали в поле, помогая матери с небольшим участком земли, а также с халтурой на чужих участках за смешное вознаграждение. Старшего брата в последствии привлекли к ответу за воровство, как водится, отрубив руку. Однако из-за полученной при том заразы тот умер. Старшая сестра то ли пропала, то ли сбежала из дома. Другая - последовала той же дорогой, хотя о ней позже ходила молва, будто сестренка торговала собой в П. Но с третьей всей семье повезло. Девочка, будучи на два года младше Лукьяна, удачно обзавелась женихом из города и, не смотря на легкое недопонимание со стороны его родителей, умудрилась стать супругой оного очень скоро. Мария, так ее звали, вскоре вытащила всю семью из пригорода в город П, пристроив мать на кухню одного из городских господ поварихой и Лукьяна туда же - подсобным рабочим. Большую часть времени Лукоша так или иначе проводил при матери и вскоре сам овладел навыками повара: разделкой туш, приготовлением пищи, некоторыми познаниями в области кореньев, зелени и так далее. Мария же, прочно обосновавшись на шее процветающего ростовщического дома выделала денюжку матери, и часть полученных средств перепадала брату. Близость к дармовым харчам, к слову, не только предоставила Лукьяну поприще для карьерного роста, но и позволила ежедневно воплощать давнюю мечту - жрать досыта, так что ничего удивительного в его стремительно развившейся упитанности не было. Спустя пару лет мать умерла, но Лукьян смог занять ее место на кухне, а спустя год - самостоятельно, без помощи Марии открыть свою мясную лавку. Секрет заключался в том, что помимо жалования да доставшихся в наследство средств Лукьян частенько прикармливал господ хорошо приготовленной крысятинкой, а до ротное мясо сбывал налево, о чем до поры до времени ни одна живая господская душа не догадывалась. Однако Лукоша, как многие славные хитрецы до него и после него, пал жертвой любви к женщине. Ее звали Софья и была сия мадемуазель дочерью портного. Ничего такого особенного помимо сравнительно неплохих нарядов в ней не было, но первая любовь, к тому же в позднем возрасте, она такая... В общем Лукьян в девушке души не чаял, но подвернулся ей однажды вариант получше - перспективный военный кавалер с рангом и званием, служивший в гвардии этого самого города П, к тому же на много смазливей нашего героя. Софья сбежала к новому мужчине, немедленно выскочив замуж, хотя Лукьяна водила за нос почти год (подыскивала получше гадина). К несчастью оказалась она к тому же несдержанной на язык и выболтала все, что знала о крысиных (и кошачьих с собачьими местами) пирах, своему мужу. Закрутилось-заветрелось: обо всем узнали все, кто мог и хоть как- то имел отношение. Лукьяну, понятное дело, небыло больше места в городе, и он вынужден был поспешно сбежать. Так оно и случилось. Осел он в последствии в соседних землях, по которым ныне прокат ились волнения. Собственное дело нанковом месте у него не шибко заладилось, так что Лукьян с радостью присоединился к восставшим, узнав, что ненавистный город П, предполагается брать штурмом, и хоть воин из него был не самый лучший, в качестве диверсанта местечко вполне могло обломиться. Тем более, что злоба-то на копилась... Единственный житель упомянутого городишки, который достоин был пощады, так это его сестренка. (Сорь, если не оч подробно. Я с телефона набираю)

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.

Информация доступна только мастеру и хозяину персонажа.