Воячка - дело без будущего. | ходы игроков | Стопами Лагвуса.

Долго топал наёмник по городу, вне себя от недавней перепалки, что едва не пережгла и так пострадавшие мозги наёмника. Что стало причиной? Кто знает? Но у каждого клинка наступает момент, когда сталь больше не может выдержать нагрузки, и трескается. У каждого клинка. Даже у того, что закалён в крови, и дерьме бедных районов. Может наступил такой момент и для Лагвуса? Кто знает. Но никто не заступает дорогу бредущему в неизвестность наёмнику, да и кто стал бы? Здоровенный мужик с кривой рожей, и секирой в руках. Сейчас в городе таких полно, вот никто и не останавливает, пусть себе. Мало ли?
В конце-концов Лагвус приходит в себя в переулке. Слева - кирпичная стена 2-х этажного дома, справа - деревянная, из-за которой сильно несёт навозом, и слышно едва заметное ржание. Под ногами - сильно утоптанная грязь, что вполне уверенно может соперничать с гранитными стенами какого-нибудь далёкого форта, на самой границе известного мира. Изредка слышен крысиный писк, и скрип лапок по земле - мелкие твари, что селят облегчение в еде, ведь если они ещё не сбежали, то корабль не тонет. И в случае голода они пойдут на закуску. Известно, что желудок - большая часть мозга обычного человека, и то, что успокаивает его, успокаивает и хозяина.
Немного порывшись в памяти, наёмник вспоминает, что он попал в переулок, после того, как прошёл рынок Януша - широкую площадь, что напоминает труп. Раньше она была полна жизни, а сейчас едва шевелиться, да и только потому, что в ней изредка проползает одинокий опарыш. Точь-в-точь как одинокие люди, время от время переходящие площадь из конц в конец. Лёгкий запашок горящей, подгнившей плоти только дополняет сцену, пусть и несёт со стороны ворот, и погребальных костров, а не от площади. Хотя, если Лагвус будет стараться, то и площадь пропахнет мертвечиной, а по улицам невозможно будет пройти, не заляпавшись кровью по колено. И он может поучаствовать во всём этом великолепии. У тебя уже выступила слюнка, сынок?

Бредя в никуда, Лагвус отрубил все свои внешние сенсоры взаимодействия с миром. Вряд ли он обладал мощным абстрактным мышлением, скорее всего его дефектный мозг был просто в физическом не состоянии одновременно крепко призадумываться и при этом продолжать полностью управлять телесной оболочкой, а уж тем более выполнять какие-то там чёткие задачи, на славу пережитым в прошлом травмам.
А крепко призадумываться здоровенному наймиту приходилось редко. Но недавнее происшествие вполне заслуживало подобной чести. Собственной жизни Лагвус всегда выписывал крайне скудную цену, благо жизнь его приучила к этому. Умирать ему было нестрашно. Быть зарубленным в той таверне, словно последняя дворняга, обоссаная самой судьбой - более чем подходящая судьба для такого человека, как Лагвус. И он шёл к ней, стремился. Каждый раз ввязывался в подобные ситуации и авантюры. Но долгожданный конец так и не приходил. А когда он уже был так близок, то психованный разбойник и ублюдок предпочёл просто сбежать. Что его подтолкнуло к этому? Жажда жизни? Почти что. В тот момент Лагвус твёрдо решил, что ему нужно пожить ещё немного. Ради чего-то. Ради задания. Правда сам дьявол не поймёт, что так сильно мотивировало головореза на это. И он же вряд ли бы согласился рыться в прокажённом и гнилом сознании этого дитя улиц, повидавшего всякое дерьмо. Неужто всё дело в обыкновенном желании утопить в собственной крови целый город? Заставить гореть в огне предвзято обвинённый во всех грехах люд?
Лагвус резко выпрямился и слегка поморщился от внезапно ударившей в глаза палитры красок бедного квартала. Но первым делом его сероглазый взгляд подозрительно уставился на местного обывателя, что не менее подозрительно сверлил взглядом секиру Лагвуса. Слегка дёрнувшись, наёмник поспешил убрать грозное оружие обратно в связку за спиной. Вероятно стоило сделать это куда раньше, но раз уж ненужных прецедентов по дороге не случилось, не суть.
Некоторое время Лагвус ещё прокручивал в голове всю информацию, данную Генрихом и вскоре решил наведаться к информаторам. Так как сейчас была не ночь, то вариант с эльфом-альтаристом сразу же отпадал. Следовательно оставался стражник района Ада. Вспоминая наскоро написанную схему города, всё же можно было осознать, что расстояние придётся пройти внушительное. Впрочем, время никого не ждёт - на всё про всё было всего лишь два дня. И пока его компаньоны прохлаждаются в таверне, Лагвус вполне может успеть получить от стража всю необходимую информацию.

Ад - интересный райончик. Такой же интересный, как разорванная гулями шлюха, оставленная гнить на погосте. Можно подойти, потыкать пальцем, подёргать за волосы палкой, помацать холодеющую сиську, стырить метр кишок на колбасу, или попользовать мёртвую женщину по прямому назначению, используя кишку, как контрацептив. В общем - огромный спектр возможностей, делай что хочешь, лишь бы не увидели, и по голове не дали. Улицы, скрюченные как пальцы мертвеца - район застраивался неравномерно, и кое-как, так что нередко широкая вроде бы улица заканчивается неожиданным тупиком. Что играет на руку местным головорезам, предпочитающим загнать жертву в угол, а потом уже диктовать свои условия. Каменных стен почти что нет, большинство построек сколочены на скорую, из тех досок, что были под рукой. На улицах постоянно кто-то трётся - вышибалы, проститутки, воры, картёжники, напёрсточники, мелкие торговцы, сующие свои товары прямо в лицо, и не обращающие внимания на отказ. Из подворотен провожают склизкими взглядами "толчканы", готовые продать всё то, что не решаются открыто выставлять даже здесь, на этих порочных улицах. И, что странно, можно заметить пару стражников, что вальяжно прогуливаются, закинув глефы на плечи. Правда заметить их действительно сложно, потому что местные массово плюют на запрет (работающий только для Ада), и открыто носят оружие. И потому что у стражников такие же гнусные рожи, как и у любого местного жителя. Разве что стражнические морды дополнительно обезображены явным взяточничеством, и осознанием своей исключительности. Отвратительная смесь, от таких.... служителей закона... стоит ожидать чего угодно.

Окунувшись в грязную, подозрительного цвета жижу криминального района, Лагвус словно почувствовал себя в своей тарелке. Атмосфера района явно была ему родной, ровно как и здешний люд. Вся эта смесь из шлюх, наёмников, крупных и мелких мошенников, стражей-взяточников. А ведь в своих родных краях он в рыло знал каждого такого мимопроходящего. Видимо за эти два дня ему предстоит обустроиться здесь до такого же уровня. Пока можно было лишь воображать, сколько бед городу сможет принести вся эта вооружённая толпа, подтолкнутая к верному пути.
Красть с наймита было особо нечего. Он не нёс с собой ни ценностей, ни даже весомой суммы денег. Единственное что можно было заграбастать - так это его оружие. Но если кражу монет из кармана Лагвус вполне себе мог упустить, то даже за малейшее прикосновение к самому любимому и родному стальному орудию убийства, снявшего с плеч уже ни одну голову, был готов прописать нещадную оплеуху.
Но в данный момент Лагвус был озадачен лишь тем, чтобы узнать название улицы на которой он находится. А заодно попытаться вспомнить имя того стражника, которого выдал им как информатора Генрих.

Судя по рожам здешних жителей - тут никто не любит, когда трогают их оружие, так что Лагвус явно не одинок. И как вообще бургомистр справился с желанием срыть всё к чертям, и солью посыпать, дабы обезопасить себя, свою мощну, и свою задницу от крепкой хватки местного крминалитета. Но, вполне возможно, управление города предложило местным боссам два стула на выбор, и сели они явно не на тот, что с пиками точёными. Кстати о пиках - райончик таки огородили от остальных. Тут и там заметны рогатки, готовые в любой момент перекрыть главные улицы. Дежурят "на рогах" местные ополченцы. Их тела прикрыты трофейными доспехами, взятыми с боя, а в руках они сжимают сулицы, гизармы, и тесаки. Может они и не столичная, преторианская гвардия, но если навалятся, то изрубят не хуже.
Немного порывшись в памяти, Лагвус вспоминает, что стражника зовут - Отун Торвальдссон, орк. Служит подкоморным патруля стражников, и, судя по молве, поставили его тут только потому что он был прикормлен всеми местными боссами. Но не стоит думать, что стражник готов принять взятку от кого угодно - крутой орочий нрав он проявляет по поводу, и без. Не раз и не два его подопечные показывали зубы, а бывало, что и сам подкоморный ввязывался в бой, и показывал себя отважным солдатом. И только благодаря его хлопотам, и усилиям, стражники до сих пор остаются реальной боевой силой в Аду. Что многих наталкивает на мысль - а вдруг орк только притворяется, что друг всем головорезам? С волками жить...

Стражник этот, судя по всему, был личностью достаточно выдающейся, как минимум по меркам этого гнилого райончика. Наверняка с него может выйти куда больше толку, чем использование его просто как информатора. Но это ещё предстояло проверить. Не найдя себя иного занятия здесь, Лагвус выдвинулся в сторону резиденции стражи.

Долго ли, коротко ли, но сказочный маньяк прибывает к дому стражи, или, как его называют в Аду - "сральня". В этом хмуром районе дом стражи выглядит неожиданно крепким, словно единственная целая кость у мальчика, что попал в колёса повозке. И хорошо, если этой костью окажется череп. Высота дома - 3 этажа, толстые, гранитные стены, окна-бойницы, узкие, как у дэжа*, пытающегося разобрать есть ли пенис у муравья. Сразу видно, что стражники осознают, где они служат, и дом обнесён толстой стеной, выше человеческого роста. Ворота - на ширину телеги, дубовые, окантованные стальными полосами. У ворот двое караульных - эльф, положивший арбалетом боком на сгиб локтя, и человек, лениво повиснувший на алебарде. Оба одеты в бригантины поверх кольчуг, только у эльфа на голове просто шлем с переносицей, а у человека - салед с поднятым забралом, и мятый горжет, когда-то выкрашенный в чёрный, и красный - цвета бунтовщиков. Сейчас они едва угадываются из-за плохо заделанной дырки от арбалетного болта, и потому что кто-то пытался стереть краску, но не особо-то старался. Караульные изредка переговариваются, эльф дымит трубкой, иногда почёсывая родовую татуировку у губы**, человек позёвывает, прикрывая кривые зубы.

По прибытию к месту назначения, Лагвус не мог не признать, что для стражи криминального района здешние "блюстители закона" засели более чем успешно. Среди тысяч голодных клещей, засевших на брюхе зазевавшейся псины, они смогли найти свой кусок плоти и насосаться чужой кровушки на целый трёхэтажный офис.
Район этот был похож на взрывоопасную бочку. Довершением образа стала только стража, состоящая из радикалов и бывших бунтовщиков. Наёмник был готов поставить на кон ещё половину из своих немногочисленных уцелевших зубов на то, что сможет найти точь в точь такую же парочку среди здешних бандитов и головорезов. Впрочем сейчас ему стоило сосредоточиться на информаторе. Так как к резиденции стражи не был прибит огромный баннер, извещающий о том, где сейчас находится нужный ему подкоморный, Лагвус счёл последовательным задать вопрос самой страже.
- Приветствую доблестных служителей закона, - протянул Лагвус, припомнив, что в прошлый раз, когда он начинал разговор со стражей с подобной усмешки, он чуть было до конца жизни не загрёб в темницу, за нападение на служивых, где до конца жизни бы наслаждался ароматикой обоссаной и обосраной подстилки, на которой в довершении всего, уже кто-то успел подохнуть, - не слыхали где сейчас здешний подкоморный Отун... Тольвальдас? Орк такой здоровенный. Суровый ещё, говорят.

-Начальник то? - Человек, закончив колупаться в носу, переводит взгляд на Лагвуса. - Начальник то у себя сидит, в начальственном кабинет, верхом начальственного стула, дела начальственные делает. А тебе то что, сивый, до него?
-Давай, может, в каталажку посадим? - Эльф насмешливо фыркает, тыкая напарника в бок локтем. - Туда-то босс точно заглянет, рано или поздно, а то пускать его не в жилу. У него, поди, даже денег нет, дабы оплатить бравым законникам, в лице нас с тобой, наши тяжёлые труды.
Таким вот образом стражники отвечают наёмнику, зубоскаля по случаю. Служба у них вялая, скучная, вот и хотят любым способом развлечься, особенно за чужой счёт. Естественно, никто просто так наёмника крутить, и совать в холодную, не будет - он выглядит как человек, способный доставить неприятностей, но поморочить человека у входа - почему бы и нет?
За спинами стражников, когда выходил какой-то служащий, и не закрыл плотно калитку в воротах, Лагвус видит внутренний двор. Широкая, расчищенная от мусора (камней, объедков, навоза, и местных жителей), с дубовыми, вкопанными в землю, чушками, висящими на перекладинах мешках с измельчёным, обкатаным гранитом, и другими тренировочными принадлежностями. Не каждый охранный двор в столице так следит за чистотой тренировочного поля, и не в каждом из них на дубнях* видны свежие следы недавних упражнений. Двор не пустует, и в свободное от патрулей время, стражники занимаются, оттачивая боевые навыки с настоящим остервенением. За всем следит орк двух метров ростом, упирающий широченные ладони в бёдра, и иногда покрикивая на тех, кто упражняется спустя рукава. Широкая грудь "тренера" пересечена несколькими шрамами, на шее, правом плече и предплечье - татуировки, неизвестного происхождения. Очень чётко выполненные кресты, пожираемые змеями. И да, всё это видно, потому что орк, по древней традиции своего народа, занимается голым по пояс, связав длинные усы на бритом затылке.

- А я по начальственным делам к начальнику то и пришёл, - продолжил начатую стражником логическую цепь Лагвус. - Деньгами то я с вами рад заделиться, да что-то жаба меня душит. Да так, что прямо до хруста хребта. Деньги то я эти тоже, честным трудом и потом заработал. А вы меня, честного служаку вот так вот обобрать до нитки на самом входе хотите. Но вот зуботычинами можем и за бесплатно обменяться. Уж я, поверьте, в этом деле шарю, душу вкладываю, можно сказать. А можете и просто меня пустить. И я цел, иду важные дела вершить и вы целы, можете дальше службу доблестную нести.
В очередной раз обнажив обворожительную маниакальную улыбку, Лагвус наглядно покачал висящей за спиной секирой, планируя в самом крайнем случаем прихватить с собой в небытие как минимум две трофейные головы.

-Мда? Такой грозный, а уже по начальственным делам, ты смотри. - Стражник-человек не особо пугается, разве что переходит в режим, близкий к боевому. Поза больше не скучающая, а, в преддверии какого никакого, но веселья, стала напряжённой. Он выпрямился, перехватил оружие поудобнее, а эльф взял арбалет в обе руки, сверкнув белозубой улыбкой. Живя в таком окружении этих товарищей не так уж легко испугать. или они значительно тупее, чем кажутся на самом деле. - А если начальник не подтвердит?
-Подтвердит. - Орк выглядывает из-за ворот, и осаживает подчинённых одним взглядом. Поворачивается к Лагвусу. - Заходи, и за мной.
Капитан проводит наёмника через тренировочный двор, покивав в ответ на знаки почтения, и ведёт через штаб стражников. Почти никакой мебели, заточенное оружие на стенах, а по углам - плотно скрученные пучки стрел, и луки с не натянутыми тетивами. Рядом пробегают несколько служащих, но под плотной тканью сутан слышен звон кольчуг, а один перепоясан оружейным ремнём с длинной дагой в ножнах. Стражники явно готовятся к боевым действиям, и запасаются оружием по самую макушку.
Орк заходит в свой кабинет, приглашает наёмника внутрь, и останавливается у стола, со стопками аккуратно сложённых бумаг. Устало садится на небольшое, крепкое кресло, и приглашает наёмника сесть напротив.
-И так, дорогой друг. Что вы имеете мне сказать? Когда повстанцы пойдут на штурм?

- Ещё станцуем, суки подколодные.
Лагвус кратко усмехнулся, внаглую распихав обоих стражников плечами, последовав за орком. Внутренняя территория двора заставляет наймита убедится, что штаб стражи, по всей видимости, в краткий срок переквалифицировался в этакую мини-крепость, производящую какое-никакое, а всё же войско. Остаётся лишь позаботится о том, чтобы эта армия выбрала себе правильных хозяев.
Не допуская для себя промедлений, Лагвус развалился на стуле напротив собеседника.
- Всего лишь через какие-то два дня, товарищ подкоморный. А наша задача разложить карты таким образом, чтобы победитель в этой бойне был очевиден. Каковы настроения в Аду? Здешние боссы не желают хорошенько повеселиться с трупами бывших хозяев города?

-Конечно станцуем, - смеётся эльф, сплёвывая под ноги, - ведь с такой кривой рожей тебе только с мужиками и танцевать.
-Ага, - поддерживает товарища человека, - при чём исключительно за взятку.

Кабинет орка - примечательное место. Пол, скорее всего, моют чаще, раза в год, потолок недавно обновили, а стены увешаны регалиями, трофеями, отметками за давние заслуги. Щит-полумесяц критянских повстанцев, пробитый в нескольких местах стрелами, или арбалетами. Шлем-кабута островитянина, с ритуальными рогами, и маской, изображающей усмехающегося упыря. Маска украшена широким шрамом от меча, и лицо носителя, скорее-всего, было разрубано достаточно впечатляюще. Да и помимо этого трофейного оружия на стенах начальственного кабинета достаточно, что бы вооружить небольшой отряд, и всё оно - поношенное годами, и множеством битв, после чего оказалось в коллекции подкоморного. И, насколько Лагвус осведомлен, такие вещи приносились в дар только тем, кто отличился в битве храбростью. А учитывая богатость украшений на оружии - всё оно когда-то принадлежало вражеским офицерам. Единственное оружие не украшенное ни чем, и скромно стоящее в углу - оружие Отуна. Отточенный цвайхандер, начищенная хандканона, крепкие доспехи, и шлем-бацинет начальника, со снятым забралом для лучше видимости.

-Настроения в Аду разные. - Орк пожимает плечами, не обращая внимания на поведение наёмника. - Повстанцев поддерживают только самые мелкие из вождей. Те, на кого можно не обращать внимания при составлении планов. Большинство тех, кто имеет вес в местном обществе, держатся за Крамольного, а тот - за своего братца, сторож-мейстра. А учитывая, что Маркиз сам содержит большую личную армию, и даёт деньги на вооружение остальным большим вождям, то стоит ему щёлкнуть пальцами - Ад взорвётся. И огонь его полыхания опалит явно не правительство, а его противников.

Последним из украшений Лагвус замечает полководческие регалии, висящие над окном, за спиной орка. Когда-то он был тысячником наёмничьего войска, что отметили золотыми замками для плаща, которые сейчас висят на стене. Последним замечает полководческие регалии, и небольшую миниатюру посвящённую непонятно чему - каменный нож, который грызут две стальные змеи. Она висит вроде бы в углу, всеми позабытая, но рядом с ней не висит больше ничего. Словно этакий круг почёта.

Слушая орка, наёмник невольно обводил взглядом убранство его кабинета. С какой-то точки зрения он был обставлен весьма богато. Притом богатство это было не пустым, разбросанным вокруг лишь для внешнего блеска и лоска, а добытое в честных боях. Ну и совсем чуть-чуть прикупленное на оставшиеся со взяток деньги. Наверняка подкоморный пользуется огромным уважение в городе. Так от чего же ему спокойно на жопе не сидится, как всем прочим в Аду? Что потянуло помогать повстанцам? Ведь его то вряд ли можно было окрестить "мелким вождём".
- Плохо, - заключил Лагвус, как только стражник закончил. - значит на Ад надеется не приходится? Может есть советы относительно того, как можно навредить городу или ещё какая-либо информация?

-Не приходится. - Орк пожимает плечами с какой-то даже яростью, словно злится на всех тех бандитов, что не хотят направить оружие на правителей этого города. - Они все ходят под Крамольным, а Крамольный не даст им ввязаться в войну против властьимущих. Единственный вариант - убить Маркиза. В таком большом клане, как у него, полным полно личностей, что хотят власть для себя, и не откажутся попилить имущество усопшего даже сейчас, в преддверии штурма. Уж такие они существа - всегда готовы рвать друг друга зубами, дай только повод. Да и остальные, те, кто должен Маркизу, не останутся в стороне во время дележа, и Ад вскипит. Начнётся война внутри города, и война достаточно масштабная. Даже если они не смогут сильно навредить власти, то бургомистру всё равно придётся отвлечь много людей для подавления непорядков. И, если уж и убивать Крамольного, то чем быстрее, тем лучше. Потому что местным отбросам нужно время - они должны понять, что настала пора рвать друг другу глотки.
Стражник складывает руки на груди, погрузившись в размышления на несколько мгновений.
-Отравить запасы пищи, или колодцы. Но я не знаю, что лучше охраняется - задница бургомистра, или они. С пороховыми складами то же самое. А на счёт информации - можно спустится в Большую Клоаку*. Там даже сейчас живут кое-какие твари, что не прочь поделится информацией, или услугами, особенно теми, что повредят властьимущим. Плюс, в старой части Клоаки есть запечатанная несколько столетий назад комната, и сейчас там стали пропадать люди. Не знаю почему, та часть города не в моей юрисдикции, но можно проверить. Если, конечно, смелости хватает.

- Хватает, - с улыбкой заверил наёмник, - что ж, как я и думал, буквально придётся лезть в гущу дерьма. Приму всё к сведению, это должно помочь. Готовьтесь к приходу повстанческих гостей.
Прогремев кольчугой Лагвус поднялся со своего места, переваривая всё услышанное. Наконец он решил спросить напоследок:
- Ах да, вы непрочь, если я немного "потренирую" тех двоих у ворот? В конце концов они там совсем сгнили от скуки, а я ведь обещал! Не могу так просто их подвести. Могут быть последствия в виде выбитых зубов и поломанных кистей рук, но такова суровая плата за воинский опыт!

-Да, я против такого обучения. Они мои люди, и какими бы жопоголовыми они не были - они мои. Так что умерь пыл, товарищ по делу. Умерь - Орк достаёт из стола лист, быстро на нём что-то чиркает, подписывается, ставит печать, и протягивает наёмнику. - Но если хочешь, то можешь избить кого-нибудь из местных, на них мне плевать. А тем двоим передай, что если продолжат вести себя так вызывающе, то я пересмотрю своё решение. И вот тебе бумаги, пропуск. Все входы в канализацию охраняются, так что оно тебе понадобится.
Вход в Большую Клоаку находится у южного края Ада, недалеко от стены города. Большой, железный люк, покрытый эмалью, охраняется силами местного ополчения. Четверо вооружённых кнехтов сначала было схватились за оружие, но увидев подпись, и печать начальника стражи, утихомиривают боевой пыл, и снова усаживаются на ящики, за прерванную партию в djline kpctiak*. Один из них даже помогают наёмнику словом и ломом, поднимая крышку, и пропуская Лагвуса в мрак. Воняющий дерьмом, гнильём, обволакивающий тёплой, влажной плёнкой мрак. Наёмник быстро спускается по лестнице, и, едва не подскользнувшись на чем-то, что противно хлюпнуло под ботинком, оказывается в старой, потрескавшейся кишке, что пробивает большую часть города. Как след червя-гниловика, что прогрыз себе путь сквозь тушу подохшего в лесу оленя. Пахнет, по крайней мере, там точно так же. Или очень близко от этого.
Глазам Лагвуса предстаёт длинный, уходящий вперёд* туннель, едва освещённый зелёным, гнилостным светом. Он исходит от чего-то, что прилипло к стенам, и потолку, а теперь висит там, светится, и напоминает какую-то колонию опухолей, или наросшие один на другой прыщи. Вдали, метрах в ста, от наёмника виден круг из таких же "светлячков", установленный прямо на землю. Из центра круга доносятся щелчки, и короткий, взрыкивающий хрип.

Голову наёмника долго тревожили злобные мысли о том, что ему не удастся сегодня проломить ничью голову лишь из-за какого-то там задания. Разумеется эти стражники почти гарантированно помрут в пылу битвы, но это будет совершенно не то. Лагвус привык чувствовать как горячая вражья кровь стекает по его рукам. Впрочем весь этот поток сознания моментально выветрил резко ударивший в нос, похлеще любого кулака, запах дерьма. А так как то говно, что пахнет из темноты, заметно опаснее того, которое можно разглядеть и успешно обойти стороной, это вызвало в нём ещё и чувство настороженности.
Наёмник обнажил секиру и, недоверчиво озираясь на стены захваченные странными зелёными гнойными нарывами, неторопливо направился вперёд, навстречу хрипу.

Шаг, ещё шаг - хрип становится громче, появляются новые его оттенки. Слышны паузы между отдельными руладами, и даже кашель, напоминающий смех. Если, конечно, у смеющегося вместо лёгких кусок дерьма с хрящами. И чем ближе наёмник, тем яснее перед его глазами вырисовывается картина достаточно мрачная, что бы отпугнуть кого угодно. Из тех, конечно, у кого с головой всё в порядке.
Внутри круга - тело. Кожа разрезана аккуратно, и блестящие в свете мышцы кокетливо выглядывают из-под лоскутов. В животе - отверстие, усердно вырезанное. Кишки размотаны, и уложены вокруг тела, остальные органы - в этом кругу. И, если присмотреться, они ещё сокращаются. Лицо, с отрезанными губами, выдранным носом, и выдавленными глазами, скорчено в гримасе жуткой боли, которую нельзя выразить никак иначе. Тело (человеком это уже не назвать) лежит пластом, хотя ни чем не приковано к земле. У жертвы стоят на коленях четыре фигуры - высокие, даже в таком положении. Широченные плечи укрыты лохмотьями, увенчанные наростами головы на длинных, изогнутых шеях мерно покачиваются. Одна из них поворачивается к Лагвусу. И являет ему лицо пригожей девицы, странным образом вплавленное в искажённую голову, словно скрученную из вздувшихся мышц. Девушка кокетливо улыбается, и тихо хихикает, прикрывая ладошкой, растущей из шеи, чуть ниже подбородка, и подмигивает наёмнику.
-Даст из человек, мои любимые фройлины. - Доносится из кривой глотки нежный, ласкающий ухо голосок. - Неужто он хочет присоединиться к нашим играм?

Хоть Лагвус далеко и не относился к тому числу людей, обладающих чистым, не искажённым восприятием мира, всё же увиденное даже ему показалось самую малость выходящим за рамки приличия. Он, конечно же, знал, что в канализациях могут ошиваться всякие уродцы, но уж о том что магическая сила спускаемых сюда нечистот может сотворить ТАКОЕ, не смел и думать.
Даже распотрошённое тело вводило его в некий дискомфорт. Хотя казалось бы, наёмнику такое лицезреть не в первой. Но именно от этой груды мяса явно веяло чем-то нечистым. Да и вряд ли можно припомнить случай, когда внутренности убиенного с такой заботой расставляли в кружок.
Посему, как и обычно, не особо долго думая Гронхольт стал высматривать на шее своей собеседницы как можно более тонкий и нежный участок, из которого, ко всему прочему, не росло ничего лишнего. С трудом справившись с этим, Лагвус запустил свою громадную руку и сжал её на дыхательных путях чудища.
- О да, я частенько спускаюсь в канализации, дабы всласть поиграть, - отвечал он, сжимая руку посильнее, - и кстати, я - вóда.

Наёмник сжимает горло существа, и чувствует, как под кожей ползают, извиваются, живут, тысячи, и тысячи мелких паразитов. Они щекочут руку Лагвуса склизкими телами даже через оболочку твари, она словно мелко вибрирует, двигаемая их телами. Лицо синобита растягивается в улыбке так широко, словно за губы дёрнули крючьями неумелые помощники мясника - девичье личико напрягается, готовое лопнуть по швам. Глаза, два зеленовато-жёлтых шара, истекающих прозрачной слизью, от чего личико кажется заплаканным, упираются в глаза наёмника. Он может рассмотреть, что зрачка, на самом деле, нет. Это - десятки, сотни мелких отверстий, на дне которых копошатся едва различимые в слабом свете личинки. Синобит открывает рот, и можно разглядеть, что зубов у него много больше, чем полагается приличной девице. Они повырастали и за дёснами, беспорядочно, и повсюду, как пучки подснежников, пробивающиеся сквозь красноватый снег. В горле существа булькает, в чём не сразу, но угадывается смех:
-Майн кляйне, кляйне, либе человек. Ты пришёл сюда, и пытаешься диктовать условия? - Синобит ничего не делает, не убирает руку наёмника, и даже не шевелиться. - Глупый кляйне человек. Как это по вашему, по человечески. Приходите, куда вас не приглашают, и хотите, что бы все танцевали под вашу дудку. Но могу тебя разочаровать - мы очень плохо танцуем.
Два других синобита поддерживают слова товарища клокочущим смехом, и выпрямляются, встают на ноги. У того, что за левым плечом говорящего, лохмотья кончаются чуть ниже пупка, открывая искривлённые гениталии, покрытые наростами, и частями пришитого человеческого лица. У второго левая нога обычная, почти человеческая, а вторая - мешанина из костей, и мышц, выгибаешься под невероятными углами в 7-ми разных местах.
-Если тебе есть, что сказать - говори. - С чарующей улыбкой говорит синобит. - А если нет, то мы не прочь ещё позабавиться.

Увидав высоченные уродливые фигуры, Лагвус лишь со злостью осознал, что в очередной раз находится в невыгодном положении. Он хотел было ещё сильнее сжать кисть, но с бессильным осознанием оттолкнул тварь от себя, осознав, что перелом костей мало чем ей повредит, если они у неё вообще есть.
- Этот город скоро сгорит, мои червивые друзья, - раздражённо оскалившись, начал Лагвус, - я вижу вы и в своей сральне нашли себе возможность для культурного отдыха. Да вот видок у вас здесь не очень. Да и не так уж часто сюда люд всякий забредает. А наверху есть очень много жирных и неприятных людишек, с которыми вы сможете всласть поиграться. Я, может, даже научу вас паре новых игр. Можно, например, сначала содрать с человека кожу, а потом кинуть его в кипяток. Ароматика, конечно, так себе, но раз вы тут живёте, вам, стало быть, плевать?

Последние слова наёмника заглушает громкий, хриплый, булькающий смех существ. Он разливается по туннелю, словно гнойная жижа из опрокинутого чана, и прилипает ко всему, к чему прикасается. Он надолго остаётся в ушах, в разуме, от него кожа покрывается мурашками, а самые мучительные мысли о скоротечности жизни, и полной бессмысленности существования встают в полный рост. Потому что так смеются те, для кого имеют значение только их личное удовольствие, а любая жизнь вне его не представляет никакого значения. Самый близкий к наёмнику синобит, слегка наклоняется, оказавшись почти лицом к лицу с Лагвусом:
-С такими предложения не далеко и опозориться, кляйне, либе человек. Печальное отсутствие фантазии. - Его длинная шея чуть изгибается, словно пытается обвить голову наёмника. Рука, растущая из-под челюсти, ложится на плечо человека, томно сжимая его тонкими пальчиками. - Последним, уже надоевшим нам развлечением, было насадить человека на стольной стержень, и начать медленно его вращать. А единственный выход для смазывания стержня - слизывать с червей Нидуса* жёлчные выделения, что приводят к неконтролируемому расстройству желудка, и диарее. Но рано, или поздно, содержимого желудка перестаёт хватать, и пересохшие стенки задницы прилипают к стержню. И тогда, через несколько поворотов, нутро человека проворачивается вместе с ним. Но мне нравится твой запал, человек. Вполне возможно, ты близок к нам по духу, пусть и совершенно лишён фантазии. А про людей на поверхности - неужели ты думаешь, что мы бы сидели здесь, если бы была возможность выбраться наружу? Ты оскорбляешь меня в лучших чувствах, Лагвус.

- Откуда это вы знаете моё имя? - стряхивая руку существа, без особого интереса вопросил Лагвус, - впрочем неважно. Я итак предостаточно слышал россказней, что любая непонятная стрёмная хрень, убивающая людей, знает каждого по имени, читает мысли и вообще невсраться какая машина для убийств. За отсутствие фантазии уж простите, видать отшибло вместе с каким-то из ударов по голове. Хотя вы сами-то. В тупую распотрошили труп. Где же тут ваши изощрённые пытки с адскими муками и обильно выделяемым дерьмом?
Лагвус аж в чувствах сплюнул чем-то зеленовато-жёлтым через плечо. Он явно старался скрыть некую обеспокоенность от пребывания в этом клубе анонимных садистов, но со временем свыкся с этой обстановкой.
- Ну да не об этом сейчас. Неужто у вас вовсе нет никакой возможности для того, чтобы выйти наверх? В ближайшее время там разыграется настоящее представление! Огонь, пожары, разрушение, множество перепуганного народу, горящего заживо и терзаемого клинками. Настоящий хаос кровавой содомии, так сказать! Будет очень обидно, если вы такое пропустите.

-Нет, милый, кляйне человек. - С кокетливым хихиканьем отвечает синобит, скрививший милое личико, и встряхнув лохмотьями, приоткрыв гнойные нарывы на теле. - Стражник у люка едва умеет читать, и громко, по слогам, произнёс твоё имя, читая бумаги. А у нас - острый слух, и эхо, расходящееся по глухим туннелям. Только глухой не услышал бы его заикающийся, лишённый музыкальности голос. Иногда можно завидовать глухим, не правда ли? А то, что ты здесь видишь - всего лишь аперитив, подготовка к основному блюду. Разжигаем аппетит, что бы от страсти начало ломить в висках, а от вожделения кишки скручивались. Так слаще, так вкуснее.
Синобиты подбираются, напрягшись, и навострив уши.
-Будет, будет. Но если бы мы могли выйти - мы бы вышли. Но один отвратительный, без чувства вкуса, эльф-маг древности поставил запоры на Клоаку, закрыв нам путь наверх. Или, как ты думаешь, почему система заброшена? Да и не только нам, а всем, кто нашёл Последнюю Уютную Обитель здесь, средь воняющих людьми, эльфами, и орками отходов. Артефакт, закрывающий нам дорогу на поверхность, стоит в Галерее Альфреда фон Гакеборна, что в замке нынешнего бургомистра. Если ты сдвинешь его с места, то защита исчезнет, и мы сможем подняться. На помощь в резне.

Лагвус аж прищёлкнул языком от удовольствия. Стоило ему лишь представить, как кого-то из верховного духовенства отдают на растерзание его новым знакомым... или может им приглянутся усики бурграфа?
Омрачал всё лишь тот факт, что ради такого дорогого удовольствия, но столь сомнительной пользы общему делу, ему придётся проникать в замок. Оставалось лишь надеяться, что его владелец не слишком ценит искусство, отчего не дорожит и этой своей галереей.
- Как хоть выглядит этот артефакт? И много вас тут таких обитает, ребятки? Что вы вообще умеете? Вы ведь не собираетесь распугивать толпу наверху всего лишь одним внешним видом, пральна?
Кстати, дошёл до меня слушок, что у вас тут есть какая-то старинная, давным-давно закрытая комната, куда никто заходить не отваживается. Слыхали чего о ней? Вы то тут наверняка каждый метр обжили.

-Какой любопытный кляйне человек. - Самый разговорчивый синобит растягивает девичье лицо в умильной улыбке, и складывает руки на груди, издав протяжный стон. - Выпусти нас, и увидишь, что мы умеем. А наши друзья, из тех, которых ты сейчас не видишь, поддержат поход на поверхность. Мы тут давно, мы изголодались по вниманию, свежему воздуху, баллам, и горячим ужинам. Так что я уверен - если камень прекратит оберегать город, то мы выйдем на улицу. Как саранча, как уничтожающий всё мор. А о наших способностях скажут наши дела.
Синобиты коротко переговариваются, и, через пару минут, выдают ответ:
-Да, знаем о такой, кляйне человек. Но не советуем туда ходить. То, что там сидит, убивает не ради удовольствия, а просто потому что создано для того, что бы убивать.

- Наверняка он отличный парень, но просто не умеет получать удовольствие от жизни. Мне кажется, что стоит пойти, да перетереть с ним. Ладно, ребята, заболтался я с вами, можете возвращаться к этому своему... аперитиву, - наёмник недвусмысленно кивнул в сторону ещё подёргивающегося трупа.
Мало хорошего было в том, что даже эти твари говорят об этой комнате столь настороженно, но с чего бы это должно было прерывать романтический экскурс Лагвуса по канализации? В очередной раз проверив наличие верного топора за спиной, наймит отправился дальше во тьму катакомб.

Чем дальше в катакомбы - тем слой говна под ногами толще. И запах гаже. Вязкая, глиноподобная масса чавкает под ногами, пытается стянуть с наёмника сапоги, и сбит его с ног, погрузив лицом в самую мякоть цивилизованной жизни. И то, что оно производит с большим удовольствием. Всё оказывается здесь, всё становится одним целым с вязким, прилипающим к подошве слоем, покрывающим стены древних катакомб. Еда, украшения, одежда, оружие, пиво. Люди, орки, эльфы. Всё, рано или поздно, оказываются здесь. А некоторые отличившиеся, как Лагвус, попадают в "будущее" ещё при жизни. Остаётся только надеяться, что он рад этому короткому путешествию во времени.
На протяжении всего пути за Лагвусом следует тихий шорох, и чваканье босых ног, негромкое волнение голосов, расплывающиеся по коридору вместе с удушающей вонью, поднимающейся от слоя дерьмища. Друзья синобитов решили посмотреть на того, кто осмелился проникнуть туда, куда человек при мозгах не полезет? Вполне может быть. Но никто не заступает ему дорогу, никто не останавливает, ведь тем, кто заключил договор с синобитами, могут не опасаться нападения. Те, кто живут в подземельях, редко живут в стаях, а один-на-один им с "конструкторами" не справится. А кому хочется разозлить этих великих выдумщиков?
Путь наёмника заканчивается через пару десятков минут - отдалённый "аппендикс" Великой Клоаки упирается в наглухо замурованный гранитными кирпичами ход.

- Ну отлично! - сокрушался наёмник, от безысходности вдарив по плотной стенке ногой, - и ради этого я сюда пёрся? Эй, есть кто дома?! Я ведь не один. С гостинцами. - В подтверждение своих слов, Лагвус достал из-за спины секиру.
В связи со своим не самым здравым рассудком он и напрочь не имел всякого чувства самосохранения, отчего сейчас был готов сразиться с любым исчадием ада, только бы этот путь по глубоким сугробам из дерьма не оказался напрасным.