| |
|
|
Во всей этой суете, со всеми кошмарами, через руки колдуньи действительно прошло множество вещей, как обычных, так и магических, различной силы. Упаковав зелья в подсумок, прикарманенный еще в Хладном Мосту у Эйка, девушка на секунду задумалась о том, как все начиналось – с банального побега из камеры, и ужаса от обнаружения стражника в коме. Бедный Эйк.
Натягивая браслет с сапфирами, Шиолта заметила на предплечье другой, тот самый, что ей вручил демон Асмо Звиск. Перевесив более дешевый браслет на левую руку*. На поясе все так-же висел "Палач" в платиновых ножнах. Его некогда, да и некому было отдать. В Управлении был хаос, и принимать магические предметы уже было некому. Мамина мантия и посох, папин жезл... Ория Рема и Палач. В другое время, окажись у нее столько артефактов разом, колдунья бы почувствовала себя непобедимой. Но сейчас... Угроза была слишком велика, и она – будто в водовороте, будто в глазу урагана. Все самое по настоящему опасное происходило вокруг нее, оставляя ее саму в относительной безопасности, если не считать случайности с крысой, едва не оборвавшей ее жизнь, да похода в Библиотеку. Но... Где-то на задворках сознания крутилась мысль, что если ей суждено встретиться с григори, Ория Рема и не нужна, а если и нужна, то для того, чтобы сыграть по своим правилам... Нужно было только задать правильные вопросы, понять, с каким григори они имеют дело и связана ли она с этой историей чем-то, кроме собственной воли. Почему-то вспомнились заметки отца и таинственная брошь. Может папа что-то знал до того, как все началось?
– Поехали. Только я буду держаться за тебя, я не очень хороша в седле. – Сказала девушка стражнику, а потом устало улыбнулась и добавила: – Я Шиолта.
|
|
901 |
|
|
|
|
(Центральный участок стражи, 15:15 второго дня)
Белобрысый стражник буркнул что-то вроде "Рис", или "Ривс", или "Лейз", или "Лист", и, нетерпеливо дернув плечом, подсадил Шиолту в седло впереди себя; тёмные круги под желтыми, как у многих коренных лейфовцев глазами, и этот тик делали его похожим на большую, нервную птицу. Большую нервную птицу с табардой пропахшей отвратительным запахом горчицы, лимонов и пота (с которой колдунья тут же получила возможность познакомиться поближе), и жесткой даже сквозь зачарованный шёлк кольчугой.
Ворота в центральный участок стояли распахнутыми настежь, и когда лошадь с двумя всадниками рысью понеслась вперёд, никто не поспешил их закрывать. Послеполуденное летнее солнце жарило вовсю, в безветренном воздухе запахи летних цветов мешались с пылью, отчего обоняния то и дело касался приторно-сладкий, душный какой-то запах. Над далёкой брусчаткой время от времени "плыли" миражи, но ни спешивший за ушедшим вперед отрядом дуэт, ни жителей Лейфа это не удивляло.
Возможно жителей Лейфа это не удивляло, так как жители Лейфа были заняты несколько другим.
Не все, не везде (пока ещё не все, пока ещё не везде) но тут и там, некоторые горожане просто лежали или сидели у обочин, на скамьях, на ступенях домов, словном у них разом, внезапно отнялось всякое желание двигаться, словно у них внезапно пропало всякое желание что-либо делать, о чём-либо думать, что-либо осознавать. Почти все безучастно смотря в небо, в то время как прохожие, посреди белого дня просто переступали через них, как через мусор на дороге, без сострадания, без какого-либо внимания, без мысли о том что кому-то может быть худо. И это в лучшем случае – в случае когда прохожие не останавливась чтобы обшарить карманы или пнуть просто так. Апатия, такая же как с конюхами в центральном участке резво поглощала город – или может быть в спешке от Старой Библиотеки, и, до этого, спешки сквозь книжные катакомбы, и до этого спешке туда и спешке сюда, и в безопасности защитных стен центрального участка колдунья просто не замечала столь многим в городе становилось просто наплевать на всё, включая собственную, возможно, жизнь. Когда лошадь споткнулась на повороте и машинально сбавила ход, Шиолта успела заметить маленького мальчика, недоуменно тормошащего женщину в синем платье и кокетливой, хотя и ношенной шляпе, которая просто сидела на обочине и смотрела в небо, не обращая никакого внимания на собственное дитя. Но – очередной поворот – и новые улицы, и двое исчезли из вида.
Когда колдунья впервые заметила людей азартно, с веселым гиканьем избивающих что-то – кого-то – едва уже стонущего, это было непривычно и жутко, особенно потому что Ривс (или Рис, или Лист) только подстегнул лошадь, продолжая нагонять отряд. Но потом сцены агрессии начали разворачиваться сквозь город как веер – в проулках, в трактирах, в домах, множась, казалось, с каждым поворотом. На фоне апатии резкие оклики, рычание проклятий и кровь потасовок выглядели особенно ярко, тем более что никто, похоже, не собирался останавливаться или останавливать других. На очередой улице, вдали, блестнул серебром доспехов отряд Грифонов, убивающий кого-то алого и в огне, но в остальном этот новый, безумный Лейф грядущего гигантского жертвоприношения, медленно и неотвратимо вытеснял знакомый Шиолте город обыденных чудес.
И над всем этим, делая цвета ярче, и запахи лета насыщенней и острей сияло безупречное, незамутнённое солнце. В небе розового – нет, уже постепенно набирающего силу пунцового неба – но иначе безупречного летнего дня.
Желтые двери сырной лавки "Лерекс и дочери" были выбиты, окна с резными ставнями в виде сырных долек выбиты, горшки с приторно-пахнущей геранью выбиты, у стены, нелепо раскинув руки и ноги как тряпичная кукла, валялся труп пожилого лейфийца в одежде типичной для приказчика и удивлением в стекленеющих янтарных глазах. Рядом, поддерживая сломанную руку второй рукой в кандалах, сидела нестарая ещё лейфийка с белым как мел лицом, воя то ли от горя, то ли от боли. От зелёно-белых табард рябило в глазах. Резкий, рваный голос лейтенанта Рема рявкал приказы к построению.
– СТРОЕМ ПО ДВОЕ! По ДВОЕ, мать вашу! Впереди подземелья! Первый ряд - щиты на изготовку! Второй ряд - приготовить бомбы! Ожидаемо сильное сопротивление! Приказ отдан на уничтожение всех встреченных культистов! Третий ряд...
|
|
902 |
|
|
|
|
Новый Лейф был ужасен. Неужели это были те-же люди, что жили здесь два дня назад, до дня колоколов? Неужели это все происходило на самом деле? Смертельная аппатия и беспрецедентная бессмысленная жестокость – это были проявления чар, сковавших город? Результат чуждой, злодейской магии невиданных масштабов? Или это все и без того жило в людях, скованное нормами законов и традиций, а сейчас, под действием ужасающей магии вырвалось наружу? И не сама ли Шиолта приказала григори обратить время вспять в прошлом, чтобы не допустить этих ужасов? Этих смертей, этого насилия? До конца отведенного времени оставалось чуть менее полутора суток, но кто останется, кто выживет в Лейфе к тому моменту как все завершится, даже если у них все получится? Ведь город не станет прежним, если просто остановить Алое, даже если бы "просто остановить алое" было просто.
По началу Шиолта хотела потребовать от Риста, чтобы он что-то предпринял, нос осознав масштабы того беспредела, колдунья поняла, что это попросту не имеет смысла, смысл имела их цель, и отказываться от нее ради сиюминутного правильного поступка означало бы поставить под угрозу все спасение Лейфа, принять на себя ответственность за то, что случится позже... От бессилия что-то поменять, подействовать, поджечь кому-то штаны, в конце концов, Шиолта тихо заскулила, чувствуя, как из глаз побежали горячие струйки слез.
От табард и стражников в глазах зарябило. Шиолта глянула на женщину в кандалах и тело рядом, и тихо, одними губами спросила: "За что?" – Колдунья не уточняла, что именно, да и на ответ не рассчитывала. Спустившись с коня, девушка еще раз посмотрела на строящийся отряд. Ей стоило бы уточнить свое место, хотя рявкающий сержант не вызывал доверия... Но ведь сама вызвалась.
– Где моя позиция, Сэр? – Набравшись смелости зареванная колдунья задала вопрос. Проситься вперед, после того, как ее чуть не убили чернильные люди, да еще и после предупреждений о сержанте Просперо в первые ряды колдунья уже не рвалась, хотя ее магия, ладно, будем честны, магия вложенная ее родителями в то оружие, что она несла, больше подходила для открытых пространств и первой линии. Спорить с сержантом сейчас девушка явно не собиралась, и сразу прикусила губу, чтобы не ляпнуть чего-то, о чем потом пожалеет в ответ на возможную грубость.
|
|
903 |
|
|
|
|
"Чуть менее полутора суток,"
Как только Шиолта подумала о времени в аспекте его завершения, что-то внутри, какое-то смутное ощущение – не мысль, даже не интуиция как таковая, даже не чутьё, но тень от тени чувства что это было важно.
То есть конечно время было важно. План по уничтожению Лейфа – иначе не назвать – шел словно по часам, и явно усиливался по мере приближения к завтрашнему дню, но как будто было кроме этого что-то ещё, что-то ещё о завершающемся времени. Однако попытаться сосредоточиться на этом чувстве и распознать его было настолько же бесполезно что и пытаться вспомнить давным-давно забытое сновидение. Было и пропало, и любая попытка понять что и к чему стирала его ещё больше.
У сырной лавки среди стражников, её прибытие было встречено со с не то чтобы радостным, но заметным воодушевлением, и даже лейтенант Рем увидев её кивнул словно знакомой; остальные стражники – лязгающие оружием, поднимающие на локоть тяжелые ростовые щиты, нахлобучивающие шлемы, проверяющими арбалеты – расступились, освобождая дорогу золотоволосой волшебнице в белоснежно-белой мантии мага, столь далекой от их повседневной, небритой, и усталой, и потной толпы. Хотела того Шиолта или нет, но она была теперь их магом, кем-то кто ряди них стоит между сверхъестественным и человеческим.
– В четвертый ряд, если тебе оттуда удобно. Если тебе необходимо больше места, дай мне знать. – Кивнул лейтенант, показав на место между двумя солдатами, вооруженными лёгкими арбалетами и то ли длинными копье-мечами, то ли укороченными пиками вдобавок к круглым щитам за спиной и коротким мечам на поясе. Один, с некогда свороченным носом был чуть постарше растворившегося где-то в задних рядах Ривса, другой, с желтыми как сыр глазами и короткой бородой был по виду немного младше отца Шиолты. Патрульные, они и все вокруг Шиолты они отличались от отряда Юлианы Мардоттир как городская ворона отличается от хищного кречета, но по крайней мере знали за какой конец держать меч.
Лейтенант Рем продолжал рявкать приказы, и довольно оперативно толпа хаотических зелено-белых табард и лязгающего металла превращалсь в построение, которому было далеко до вышколенных, сияющих рядов армии, но которое всё же было - силой.
|
|
904 |
|
|
|
|
– У меня в предметах заклинания захватывающие большие площади. – Ответила сержанту Шиолта. – Если возможно, во втором ряду я могу быть эффективнее.
После этого, колдунья скинула с плечей сумку, положила туда Орию Рема, что до сих пор держала в руках, будто они действительно стали подругами. Ковыряясь в сумке, Шиолта обнаружила черный коготь и поняла, что есть еще один вопрос, который она смело может задать книжке, раз все григори были разные, быть может по когтю станет понятнее, с кем они имеют дело?
Достала светильник Ориона и коснулась им лба. Лучше выглядеть дурой, чем внезапно оказаться во тьме. Палочку молний заткнула за пояс, и водрузив сумку обратно на плечи, вооружившись посохом Мелиты и боевым жезлом Отца, девушка стала в ряд. Бело-рыжее пятно, посреди белозеленых.
|
|
905 |
|
|
|
|
– Тогда второй ряд. – Лейтенант не собирался спорить, и, пока Шиолта активировала орион и в последний ряд проверяла всё ли везде на месте, обратился к строящимся патрульным с короткой речью.
Впрочем, "речью" это было назвать сложно: в ней не было гладких фраз и воодушевляющих призывов – рявканье, скорей, как по смыслу, так и по голосу.
– СЛУШАЙ СЮДА, ШВАЛЬ! МЫ СЧАС ДВИГАЕМ ПРЯМО В ПИЗДУ ГДЕ СИДЯТ УБЛЮДКИ, ЧТО ГОРОД КОЧЕВРЯЖАТ! КТО ОНИ - НЕ ВАЖНО! КАК ОНИ ВЫГЛЯДЯТ, ЧТО ГОВОРЯТ – НЕ ВАЖНО! ВАША, ЧЕРВИ, ЗАДАЧА, УНИЧТОЖИТЬ БЛЯДСКИЙ КРАСНЫЙ КОКОН, КОТОРЫЙ ОНИ ЗАЩИЩАЮТ ИЛИ ДАТЬ ВОТ ЭТОЙ МАГИЧКЕ, – Рем ткнул пальцем в сторону Шиолты, и невыспавшиеся, нервные, напряженные взгляды патрульных поневоле устремились на неё опять – УНИЧТОЖИТЬ ЕБАНУЮ ХУЙНЮ ЕЁ МАГИЧЕСТВОМ ВМЕСТО ВАС! ПОМНИТЕ СВОЁ ОБУЧЕНИЕ, А НЕ ТО, НАХЕР, ВСЕ СДОХНЕМ И ГОРОД СО ВСЕМИ ВАШИМИ БАБАМИ И СОПЛЯКАМИ ТУДА ЖЕ ПОЙДЕТ! ВСЁ, С БОГАМИ, ВПЕРЁД!
Если не смысл речи, то её громкость встряхнули ситуацию; стражники держащие перед Шиолтой и её невольным напарником (довольно рослым эвром с перебитым носом с тяжелыми тёмными кругами под глазами) держали ростовые щиты практически ровно. Сам лейтенант взял третий ряд, и один за другим патрульные вошли в характерно пахнущую сырную лавку, носящую следы быстрой и жесткой драки: разбитое стекло витрины, перевёрнутая этажерка с экземплярами сыра, что теперь валялись на полу раздавленные многими подошвами и смешиваясь с красными пятнами в одну общую бурую муть.
Здание сырного магазина и прилегающей к нему сыроварни не столько казалось сколько ощущалось старым: Шиолта затруднилась бы сказать насколько точно старым и что именно давало её такое ощущение, но она могла поспорить что стены под пастельного цвета штукатуркой были каменными, и возраст этих камней был больше чем возраст десяти окрестных людей вместе взятых. Обзор колдуньи заслоняли ростовые щиты и спины впереди, однако в свете ориона она не смогла не заметить что дверные проёмы в этой лавке были необычно широкими, как для сырной лавки, и высота потолков наводила на мысль что для чего бы это место не предназначалось в момент своего создания, это явно был не нынешний мелкий бизнесс.
Один за одним, стараясь держать строй, стражники прошумели в подвал – едкий запах сыра усилился, взору Шиолты открылись ряды кадушек, сгребённые в небрежную кучу стойки и запасные стулья, какие-то ящики, какие-то горшки, какие-то тряпки: что-то, что имело смысл, и цену, и необходимость, пока в этом здании своим чередом шла обычная жизнь, и что-то что сейчас выглядело как бутафория.
В задних рядах кто-то зажёг колдовские факелы, и в свете этих огней и ориона, отряд прошёл к двустворчатым дверям: ранее сокрытым в алькове (какое-то время назад взломанном), за ныне старинным, изъёденным червями комодом (ныне отодвинутым в сторону), охраняемый парой настороженных стражников, с одной рукой на свистке, с другой на мече. Дверь как клише, как в уличной пьессе о неверном муже... вот только при одном взгляде на эту дверь – из старой, очень старой бронзы, остающейся неестественно тёмной и без следов патины несмотря на отсутствие ухода и явно немалое время – у Шиолты неприятно засвербело под ложечкой. Нет, сама по себе дверь была не опасной, даже не магической как таковой, наверное. Но этот отблеск тёмной бронзы она узнала – в давние времена такую бронзу использовали за защиты, для создания преград для между чем-то опасным и чем-то что требовалось от этого опасного защитить. Сейчас, чарами Гобей вроде "Защит от зла" и "Магических кругов", можно было добиться того же эффекта куда как быстрей, но всё равно один вид этих дверей, в их взломанном полуалькове, был неожиданно зловещ. На момент "нырнув" в калейдоскоп магического зрения, Шиолта не нашла никакой магии – если чары здесь и были, они были давным давно развеяны без всякого следа. Врядли работа Стражи сейчас - как минимум неделей ранее, возможно ещё раньше.
|
|
906 |
|
|
|
|
Один за одним стражники и Шиолта ступили в раскрывшиеся двери, что некогда отмечали грань между обыденным и опасным. Не первый раз, не первый раз даже за этот день, но можно ли было к этому привыкнуть?
Лейф был очень старым городом. За тысячеления здания и целые кварталы пластами оседали в землю, формируя пласты истории, уничтожались новыми волнами власти, изменялись под новые нужды новыми людьми. Город и вбирал в себя, и отбрасывал свои предыдущие ипостаси: даже там где сам мир отторгал такие части Лейфа как Старая Библиотека или могущественная магия стирала целый период истории города – что-то всегда оставалось рядом, как эхо звука, существующее когда сам звук давно уже угас, как знаки, проступающие на очищенном от надписей пергаменте.
Канализации города были одним из тех мест, где город никогда не мог полностью избавиться от такого прошлого, от улиц ставших стоками нечистот, от зданий ставших цистернами отходов, от дворцов и храмов, ставших логовами чудовищ, от лабиринтов крошащихся переулков, связывающих неожиданные части города не вполне естественным путём. Ненужное, выброшенное, непрошенное, отверженное, отброшенное, проклятое – всё это в конце концов находило свой путь в канализацию, и магия - забытая, ущербная, отверженная, ненужная как и всё остальное - тоже находила свой путь сюда, с разноцветными сливами алхимических лабораторий и опустошенными волшебными палочками, выброшенными за ненадобностью. Все это смешивалось в свой собственный мир, отрезанный от солнечного мира могущественными чарами – нейтрализующими опасность для жителей, но также понуждающими забытое и ненужное вариться в собственных гнилых соках; магия также гнила, создавая невозможные иначе места – если бы кто-то взял за труд вырыть длинную шахту, он врядли бы вскрыл все наслоения истории прячущиеся под городом, в изгибах и вывихах этого рыхлого, зыбкого, нечистого места. Для Триумвирата было достаточно что канализации не доставляют особых проблем кроме редкого монстра или нашествия крыс; для жителей Лейфа было достаточно что их нечистоты не собираются на улицах. Для крысоловов и мусорщиков было достаточно нехилой платы, даже несмотря на достаточно резвый отток кадров, и для Стражи обычно хватало одного-двух отрядов который разбирался с наиболее опасной из всей этой мути.
Обычно хватало, но сейчас и от отряда Мардоттир, и от отряда Просперо оставались в действии не так чтобы многие, и без поддержки магов на обычных уровнях оставалось надеятся что инструкций и указаний, наспех оставленные отряду Рема старшим капралом Эрликссоном было достаточно чтобы дойти до нужного перекрёстка, благо верхние уровни были относительно безопасны.
Один за одним стражники проходили в дверь - под окрики Рема, не слишком уверенно, но всё же держа строй несмотря на стестенность открывавшихся за дверьми туннеллей, поросших тут и там ярким пятнистым мхом. Не видя ничего впереди кроме двух спин и двух же ростовых щитов и вынужденная не столько смотреть сколько слушать, Шиолта краем уха уловила что-то об обучении-муштре, через которую (если она правильно поняла ситуацию) командующий Сорано болезненно и безапелляционно прогнал всю Стражу пару месяцев назад, и которая, судя по всему, была расчитана как раз на бой в стеснённых условиях.
"...не думал что пригодиться хрень... шеф как в воду глядел..." - пробормотал кто-то за спиной колдуньи.
В обычное время можно было бы сказать что поначалу всё было мирно. Их путешествие через сырые туннели, несмотря на ужасный запах (который, похоже, не так сильно затрагивал попривыкших к вони горчицы с лимоном стражников как Шиолту) было без происшествий: ни засад, ни ловушек, ни монстров. Но ничего не было "мирным" в этой ситуации – скорей, с каждым последующим шагом у колдуньи всё сильней возникало ощущение что они безвозвратно ступают в логово чудовища, только и ждущего когда они пересекут невидимый порог за которым нет спасения бегством. Похоже, то же самое думали и другие, поскольку даже шёпот утих, даже лейтенант Рем перестал рявкать указания поминутно, ограничиваясь лишь самыми необходимыми.
Когда идущий впереди старжник охнул и пригнулся, принимая на ростовой щит невидимый удар, и завязался бой, для многих это было чуть ли не облегчением...
... но на этом видимая часть истории завершилась.
|
|
907 |
|