Враг из Черных Песков | ходы игроков | Глава первая. Земля Черных песков

Ирэн смотрела на принцессу со странным выражением лица. В нём было понимание, сочувствие, и что-то ещё.. непонятное, несвойственное её вечно серьёзному лицу, практически инородное.. жгучее желание верить. В то, что можно просто прочитать заклинание и покинуть это место. Покинуть, не взяв с собой никого из обитателей Дуата. Оказаться дома, зарыться в книги, найти в них знание, покой.. решение. Но это слишком хорошо и легко, чтобы оказаться правдой. Ведь правда - она всегда тяжелая.
Она снова заговорила с Макетатон, осторожно, взвешивая каждое слово..
На что способна женщина, жаждущая мести? На многое. Она вполне может "забыть" или "простить" убийство мужа и ребёнка.. более того, она может быть с убийцей заодно, ища не только отмщения. Причины любые: от любви до такой слепой ненависти, которая погубит всех и вся. Ирэн это прекрасно понимала, поэтому решила принять помощь, дабы получить ещё один вариант действий. Но над мотивами принцессы надо поразмышлять, прежде, чем принимать её сторону. Она называет своего мужа отцом, Эйе тоже всегда рядом с ней, может, и сейчас где-то недалеко.. не всё так прозрачно, как кажется.
Адлер сняла сумку с плеча и повернулась к Питри. Запустив в неё руку, аккуратно выудила планшет и карандаш. Анубис лежал на самом дне, прикрытый различными записями, и перекочевал в руки профессора. Для сохранности.
Сделав шаг навстречу мумии, Ирэн встала рядом, поглаживая чистую страницу. Наверное, лучше будет, если Макетатон запишет заклинание, а не продиктует. Вдруг оно возымеет силу?

- Оба эти убийства произошли буквально на моих глазах, - не задумавшись ответила мумия, - Я видела, кок готовился заговор, заговорщики не слишком скрывались, выражая явное недовольство правлением истинных царей. Облеченные большой властью, они - особенно Эйе - не считали меня опасным противником. В конце концов, я была всего лишь наложницей Эхнатона, ко мне, в отличие от Нефертити, он никогда не прислушивался... Погоди - тебя, видимо, смутил мой наряд. Это был единственный способ покинуть гарем - я переоделась в одежды Макетатон. Мое имя - Кийя, я сестра Эхнатона и мать его наследника - Тутанхатона. Я воспитывала истинного наследника, пока трон занимала Нефер-Нефер-Атон, в неумеренной жажде власти отказавшаяся от всего истинного, даже от своего имени и облика.
Питри шепотом переводил слова принцессы остальным. Пока он заканчивал, мумия взяла в руки грифель и старательно вывела на бумаге ряд иероглифов.
- Я верю вам, - сказала она, закончив, - Поспешите. Как только Эйе узнает, что его попытка убить вас оказалась неудачной, он предпримет новую - и не сомневайтесь, он умеет учиться на ошибках!
С этими словами женщина развернулась и поспешно покинула залу, оставив англичан в очередной раз размышлять над услышанным. Раны Тобиаса были забинтованы и кровотечение, слава Богу, удалось остановить. Это давало юноше призрачный шанс на выживание - если таковой вообще был у кого-о из присутствующих здесь.

Запоздало потянулся виконт в карман куртки за фляжкой, в которой был как раз бренди, которого просил Кингсфорд, но мисс Адлер уже подала искателю приключений ром. Чарльз не стал настаивать — ром так ром, надо думать, что бренди он ничем не хуже.

Виконт посторонился, дав мумиям выволочь тушу убитого чудовища прочь, проводив их долгим взглядом. Ледяной камень пола неприятно холодил ноги в носках, гулявший по коридорам дворца сквозняк задувал в прореху под мышкой, а куртка и ботинки остались в комнате. Виконт уже повернулся было, чтобы направиться к себе в комнату и одеться как следует, как в покоях появилась гостья. Было бы в высшей степени непочтительно, если бы Чарльз сейчас сказал что-нибудь наподобие «вы поговорите тут пока, господа, а я на минуточку отлучусь». Хорошенькое бы впечатление осталось у этой мумии о нравах и воспитанности пришельцев. Пришлось остаться, зябко сложив руки на груди и внимательно вслушиваться в незнакомые слова древнеегипетского языка. Чёрт бы их побрал, мумий, что за язык, хемп-хумп-хамп, мкем-скем-кем, как древесную кору жуют: у аборигенов австралийских и то благозвучней. Впрочем, Чарльз никогда не бывал в Австралии и не слышал языка тамошних аборигенов, но в данный момент именно так и полагал. Мистер Питри перевёл слова мумии. По-английски это всё звучало куда лучше, хоть и тоже не очень ясно: в частности, что означало «отказаться от своего имени и облика», Чарльз не понимал — впрочем, судя по тому, что ни сэр Флиндерс, ни мисс Адлер не спешили переспрашивать гостью, им это о чём-то говорило.

Наконец, мумия удалилась. И вот здесь уже Чарльз счёл себя вправе вернуться в комнату за ботинками, курткой и кепкой. Одевшись как следует и положив револьвер в боковой карман куртки, виконт подошёл к Кингсфорду:

— Как он? — Чарльз кивнул на лежащего на каменном полу Эсека. — Нести его можно? Можно сделать носилки хотя бы из какой-нибудь лавки, — виконт оглянулся по сторонам в поисках таковой.

- Можно или нельзя, - махнул рукой Кингсфорд. - мы все равно не можем его оставить здесь. Лавки? Проще, мне кажется, разломать стол и кровать и положить столешницу на пару длинных брусьев. Надо скатать постельное белье, чтобы положить бедняге-Эсеку под голову.
Но куда мы его понесем? Господа, кто-нибудь объяснит мне, что предложила эта леди?

Возбуждение схватки уже покинуло его, он вытряхнул из револьвера еще теплые гильзы и, перезарядив его, убрал в кобуру.

- Что она написала там? И как виконту удалось убить это... - он кивнул в сторону выхода. - существо. Мои пули не заставили его даже вздрогнуть.

Кингсфорд вдруг почувствовал себя страшно неловко. Вступая в экспедицию, он собирался защищать своих коллег и, в случае опасности, указывать им путь к спасению. Главным своим качеством он считал не умение находить воду в пустыне или хорошо стрелять, а привычку вступать в контакты с грубыми, порой дикими людьми, которые могли встретиться интеллигентным ученым на пути, демонстрировать силу и отсутствие страха, быть "первым бастионом" между аристократами и жестоким миром черни. Бандита с большой дороги легче понять и распознать бывшему солдату, чем археологу, главными собеседниками которого были и остаются книги.

Но вышло все не так. В этом причудливом, вывернутом наизнанку мире он оказался немым и глухим, "вооруженным ребенком", которому всё надо объяснять и переводить. Это не могло сказаться на поступках Лоуренса, так как он много лет назад усвоил правило: "Там, где существует опасность жизни, слово "неловкость" теряет смысл." Но в глубине души каждый раз спрашивая своих спутников о том, что им только что открылось, Кингсфорд наносил своему самолюбию удар хлыстом.

Поблагодарив Кийю, Ирэн проводила её задумчивым взглядом. Похоже, что эта женщина очень рисковала, придя к ним. Если, конечно, её намерения действительно благие. Когда её силуэт скрылся из виду, Адлер встала рядом с Питри так, чтобы и ему был виден текст, после чего опустила глаза на лист бумаги, исписанный иероглифами. Переводя написанное, попыталась понять суть. Кто знает, может, где-то в строчках есть то, что не домой их отправит, а к погибели приведёт.
- Куда идти не знаю. Возможно, обратно к гробнице.
Сделав паузу, нахмурилась. Внутри остро жгло желание довериться Кийе. Ирэн не доверяет никому, тем более женщинам. Но... эта уверенность не мешала желанию так же мучительно ворочаться внутри, доставляя неприятные ощущения. Мисс Адлер вновь заговорила, но медленно. видимо, всё её внимание было направлено на текст в руках.
- Она написала нам заклинание, которое якобы может отправить нас обратно... сейчас Эйе узнает, что мы ещё живы, и попытаеться убить нас ещё раз.. так что надо найти укрытие, либо... мистер Питри, что вы об этом думаете?
Что-то ещё раз прокрутив у себя в голове, аккуратно врывала страницу с заклинанием, плюс ещё одну - чистую.
- Мистер Кингсфорд, я понятия не имею из-за чего погибла Амат. Возможно, у виконта серебряные или освящённые пули... или что там ещё прописывают от монстров.. возможно, его пуля попала в какой-то жизненно важный орган.. чёрт знает, какая у этих тварей анатомия.. Но я бы ставила на то, что вы его смертельно потрепали, а виконт добил.
Поймав себя на мысли, что начала выражаться слишком грубо, звонко захлопнула планшет. Забрав сумку у профессора, убрала всё лишнее, оставив в руках лишь два листа.

— Да-да, серебряные пули, — раздражённо хмыкнул виконт. — Никак в толк взять не могу, мисс Адлер, какой повод я вам дал, чтобы считать меня богачом-эксцентриком или безумцем-мистиком, заряжающим револьвер серебряными пулями. Тварь получила… сколько там, пять пуль, и последнюю — в глотку, вот и всё.

Слова мисс Адлер о том, что Кингсфорд, дескать, сделал всю работу, а виконт лишь добил чудовище, несколько уязвили самолюбие Чарльза — в конце-то концов, три из пяти пуль, которые этот (эта) Амат получила, выпустил он, Чарльз. Впрочем, начинать спорить и по этому поводу сейчас было бы совсем бессмысленно и недостойно. Тем более что, по правде сказать, целился-то Чарльз своим последним выстрелом твари в глаз, а попал в глотку, парой дюймов бы левее пуля прошла — и торжествовал бы сейчас чёртов Мерир со всеми своими глиняными друзьями.

— Кстати, о пулях. У Эсека ведь был револьвер? Ему сейчас он точно не пригодится. Сэр Флиндерс, у вас, кажется, при себе нет оружия?

- Разумно, - кивнул Лоуренс в ответ на вопрос виконта, и принялся обыскивать неподвижное тело молодого человека. Как показала схватка с чудовищем, каждый лишний патрон мог оказаться решающим.

- Пойдемте, подготовим носилки, мистер Грант - обратился он к журналисту. - Надо быть готовыми выступить в любую минуту. У нас остается все меньше времени.

Рука мумии несколько неуверенно (вероятно из-за непривычного письменного прибора) вывела на предложенном Ирэн листе длинный ряд иероглифов. Текст был крайне сложен, и потребовалось совместное внимание сэра Флиндерса и мисс Адлер для его расшифровки.
«Анубис, хранитель врат, ведущих в царство мертвых, проводник душ на суд Осириса, хозяин Дуат. К тебе взываю, услышь меня – умерь свой гнев и внемли словам Осириса всемилосердного. Открой врата и отпусти души тех, кто безвинно пострадал от гнева твоего. Клянусь тебе в вечной верности тебе и прочим богам, правящим подземным царством. Возвращаясь в мир живых, клянусь не порицать имени твоего и служить тебе, как велит закон земной и закон божественный
Пока они занимались переводом, Лоуренс быстро осмотрел карманы Тобиаса, достаточно быстро отыскав его револьвер. Это оказался армейский «Уэбли», на удивление хорошо сохранившийся – судя по всему, хозяин не часто использовал его по назначению, при этом отличаясь аккуратностью в обращении с оружием. Барабан был полон, что само по себе вселило некую уверенность в Кингсфорда – шесть патронов выглядели куда лучше чем один, чего уж тут говорить.

- Господа, - обратился к собравшимся сэр Флиндерс, - похоже, что ключ к возвращению домой – у нас в руках. Не преминём же им воспользоваться!
Принцесса, тем временем молча удалилась – если кто-то и захотел окликнуть и задержать ее, то смолчал, охваченный странным замешательством. Было в этой давно умершей женщине нечто необъяснимо трагичное, некая черта, которую силятся описать авторы готической прозы, живописуя призраков и души умерших. На какое-то время англичане вновь остались одни, предоставленные сами себе и собственным, тревожным мыслям.

Надо было спешить – еще один день подходил к концу, а с ним все меньше оставалось надежды на счатливое возвращение в мир живых. Могильный холод этого места уже начинал пробирать загостившихся в нем британцев – все явственнее они ощущали неуловимые сквозняки, продувающие застывший в безвременье дворец.

Наскоро соорудив носилки, мужчины уложили на них Эсэка. Образовав процессию, в которой Кингсфорд и Грант несли раненного, виконт шел в авангарде, а замыкали колонну Питри и мисс Адлер, они покинули гостевую залу и вскоре вышли в сад, в дальней стене которого располагались ворота, ведущие в город. Ворота, к вящему удивлению беглецов, оказались не охраняемы.

Дорога, на которую вышли англичане, оказалась пустынной – обитатели Ахет-Атона словно вымерли – если уместна была подобная метафора в подобных фантасмагорических условиях. Непроглядная темнота, образованная доминантой черного цвета – в небе и на земле – окутывала город, словно погребальный саван, казалось, заглушая всякий звук. Только отдаленный плеск темных волн, легкими бликами мерещившихся на горизонте, нарушал это гробовое молчание. Следуя знакомому маршруту, британцы прошли по Дороге Жрецов за пределы основного города. Двигаться обратно до северного дворца смысла не было – рельеф Дуата в точности повторял ландшафт мира Живых и вход в ущелье, ведущее к царской гробнице, был виден прямо с окраины. Правда такой путь делал их хорошо заметными на протяжении длительного участка – почти мили. Трудно сказать, насколько хорошо видели ушабти и мумии в царящей вокруг темноте, но проверять это было страшновато. Впрочем, времени на споры и колебания не было совершенно, и археологи решили пойти на риск – положение раненного мистера Эсэка того однозначно требовало.

Минуты складывались в часы, черная пыль облаками мельчайших искр поднималась от каждого шага, сделанного путешественниками. Загадочный темный диск солнца коснулся неровной линии горизонта, постепенно выросли и поднялись по обе стороны идущих склоны ущелья. Виконт и Питри сменили уставших от тяжелого груза носилок Лоуренса и Глена.

Наконец, перед британцами открылся вход в царскую гробницу, одновременно манящий и пугающий. Уже знакомый спуск, лестница разделенная на две половины гладким скатом. Зажглись фонари – теперь экономить масло едва ли имело смысл. Следуя уже однажды проделанным путем, британцы углубились в погребальные покои.

Гробница казалась неким огромным живым существом – она словно пульсировала невидимой жизнью, дышала и содрогалась от раздражающих прикосновений непрошенных гостей. Стены казались теплыми, впечатление это было настолько сильным, что хотелось протянуть руку и коснуться их, дабы рассеять морок или убедится в его правдивости. Воздух казался неестественно жарким и влажным.

- Нас здесь ожидают, - прошептал Питри, лицо которого покрывали крупные капли пота. – Гробница ждет нашего возвращения – и тяготится этим ожиданием, словно беременное животное в час разрешения от бремени.

Самым сложным казалось преодолеть яму, отделяющую царские погребальные покои о остальной гробницы. Но когда путешественники достигли его, оказалось, что ерез поверхность колодца перекинут надежный деревянный мостик. Темнота открывавшегося за ним пространства пугала.

- Ну, я думаю, медлить нам опасно, - выдохнул в полумрак Кингсфорд. Пот струился по его лицу, и трудно было сказать, от напитанного ли колдовским жаром воздуха, или от волнения, хотя, должно быть, от того и другого вместе. - Господа, я пойду первым, на случай, если нас подстерегают новые опасности. В конце концов, именно я должен был отвечать за безопасность нашей экспедиции. Мисс Адлер, вы следуйте за мной с вашими заклинаниями наготове. За вами мистер Питри и виконт с носилками. Виконт, вот вам револьвер Тобиаса. Там шесть пуль.

Он взвесил на ладони приятно холодящее руку оружие и протянул его Говарду. До сегодняшнего дня Лоуренсу казалось, что пулей можно остановить любого врага... Но все равно оружие, будь-то меч, копье или револьвер, обладали мощью и здесь, в Дуате.

- Мистер Грант, а вы, пожалуйста, прикройте нас с тыла.

Кингсфорд остановил взгляд на журналисте (вернее, на его силуэте, смутно вырисовывавшемся в хриплом дыхании темноты). Вот интересно, начнет он сейчас протестовать против решения Кингсфорда, или проявит благоразумие. И ведь, главное, совершенно неизвестно, где сейчас будет опаснее - в авангарде или в тылу.

Внезапно, молодого человека буквально обожгла мысль - а ведь за время, проведенное в Дуате, он не сделал ни одной фотографии и ни одной зарисовки! Черт побери... Да и остальные, кажется, были не лучше. Но Кингсфорд решил пока что не бередить душу своим спутникам. Похоже, чейчас им понадобится максимальная собранность и концентрация.

- Дамы и господа, если нет возражений, думаю, нам пора идти.

У мисс Адлер возражений не было. Совершенно. Корсаж безжалостоно впился во влажную кожу и казалось, что через пару часов он окончательно "вплавится" в тело. Сколько уже на ней эта дрянь? Два дня? или уже больше? В любом случае, дышать было тяжело, а влажная духота вокруг лишь усугубляла положение. Всё на свете бы отдала, чтобы быть мужчиной. Хотя бы за то, чтобы не носить эту "надлежающую даме" ересь из парчи и шёлка.
Говорить о том, что никаких "заклинаний" в запасе у неё нет, она не собиралась. Конечно, вертелся в голове ещё какой-то заговор от сил тёмных, но сработает ли он в конктретном предстоящем случае (если таковой будет иметь место) - неясно. Да и, к тому же, идти в безопасной, защищённой "серединке" ей определённо не хотелось. Так что, предусмотрительно достав свой маленький Galand Novo, она встала позади Кингсфорда, как тот и велел. Итак. В распоряжении пять пуль. Да, чары - здорово, но с револьвером в руке всё равно чувствуешь себя уверенней. Ей казалось, что человек может сам себя подвести, пуля же - никогда. Рука крепко обхватила маленькую рукоять. Нет, не уверенней. Глупость это - в загробном мире полагаться на кусочек металла, пытаясь противопроставить его необычайной чудовищной силе, которая даже близко не подобна слабости человеческой. Но не в этом дело. Дело в теплом ощущении, которое исходит от него. Всё-таки не уверенность дарит, а надежду. На то, что выкроит секунды, которые помогут покинуть это место. Домой попасть. Остаться целыми. Невредимыми ведь - уже поздно. Так что верить и идти вперед, не оглядываясь.
Свободная рука мягко тронула плечо Кингсфорда. Ирэн молча кивнула, выражая своё полнейшее согласие.
Идём.

Виконт остановился, опустив носилки и с облегчением размяв уставшие руки, поправил на голове кепку, отряхнул попавшую невесть где на рукав куртки местную пыль. Перевёл взгляд на Кингсфорда, протягивающего револьвер, но брать оружие не спешил.

— Отдайте мистеру Питри, он без оружия, — сказал Чарльз Кингсфорду. — Только давайте не будем тратить время и препираться по этому поводу.