И тут Маркус тоже покраснел. От злости. Ему пришлось приложить не малые усилия, чтобы краснеть – пусть уже и по другой причине – не стал ещё и старпёроста.
–Т-т-т-т-ты чего сейчас сказал, хрыч старый?–Маркус парой движений стянул с себя цепь и взял её в руки. Получилось чуть дольше, чем он планировал, но вряд ли именно это сейчас должно тут кого-то беспокоить.–"Девок выдам попользовать"? А может, мы тебя тут возьмём, "Попользовать"? Нам вона, мул нужен ездовой. А ты, вродькак, ещё не устал – за года-то свои!
Маркус как-то совсем не добро улыбнулся. В смысле, СОВСЕМ не добро. Те, кто с ним был плюс-минус хорошо знаком, такого за ним едва ли могли припомнить. Вроде, когда местного парнишку волки загрызли – что-то похожее было. Только вот тогда Маркус сам был мелкий, его до волков не допустили. А сейчас ситуация немного другая.
–Представь, как весело получится: мы будем путешествовать, а ты нам песни петь. Вот такие же, как тем бедолагам пел!–До этого момента в его голосе читалась какая-то злая, агрессивная ирония. Но тут-же голос его сменился на просто "Злой".–Или не хочешь? Может мы тебя прям тут прибьём, скотина старая?
Недобрый оскал Маркуса никуда не делся. Более того: он сам стал обступать делегацию из деревни. К атаке он был уже давно готов, просто по доброте душевной дал старику возможность оправдаться, а своим соратникам – вмешаться. Как бы у него не было велико желание снести пожилому сутенёру голову одним махом, шанс что-то изменить он был обязан предоставить.