Осатанвшее мясо под твоей в миг пропитавшейся кипящим потом кожей едва не смяло твои кости в спиномозговом рывке: суставы взвыли под зашкалившей нагрузкой, сухожилия прошили всё тело болью, а холодный металл лестницы сорвал кожу с ладони, когда ты схватился за перекладину, чтобы погасить скорость.
Морщась от боли, щурясь сквозь разъедающий глаз пот и оскальзываясь по лестнице в крови собственных рук, ты видел как на крыше стрелок в неброской униформе рентакопа с яркой вспышкой и далеко разносящимся громом выстрела разряжает меру картечи в чьё-то лицо. Рентакоп стоял спиной к тебе и ты видел лишь отсвет порохового огня на на его форме и размытый в перегретом воздухе силуэт его цели. Свет на миг ослепил тебя, ты невольно зажмурил глаз и запоздало закрыл лицо локтем. Слух отказал ещё раньше, но ни капли этого милосердия не коснулось обоняния: остро, как втыкающийся в кожу гвоздь, ты чуял амбрэ пироксилина, вонь мочи и дерьма и смрад крови, будто стоял посреди бойни.
Когда зрение вернулось к тебе, так оно и оказалось: оружие валялось недалеко от края крыши, изогнутое и смятое, будто попавшее под гидравлический молот, тёмная лужа расплывалась вокруг распластанных останков стрелка. Кто-то вынул из него грудную клетку, выломав рёбра, будто она была грязной футболкой. Наружу вышло всё, чему полагается быть внутри. Лицо рентакопа исказилось в посмертном гротеске: вырванная из суставов челюсть раскрыла его рот так широко, что он мог бы проглотить свой ствол, выпученные белки закатившихся глаз стеклянно пялились на тебя из смятой внутрь страшным ударом головы.
Надо всем этим, иссечённый свинцовой дробью и залитый исходящей паром кровью стоял ужас: то, что заменяло ему лицо выглядело страшнее чем труп рентакопа, рот ему заменяла скалящаяся иглами зубов пасть, а когтистые руки походили на узловатые конечности насекомого. Монстр швырнул в сторону выдранную из трупа грудину, которую сжимал в лапе и выплюнул кусок плоти. Злые провалы его глаз нашли над краем крыши твоё бледное лицо.