Крот
Милкшейк кричит. Ты кричишь на него в ответ, что-то бессвязное, нечленораздельное, матерное.
Он хватает тебя за плечи, ты хватаешь его.
И на выдохе, на выкрике вдруг открываешь глаза. Видишь его лицо – отчаявшееся, несчастное, злое.
– Замри! – гаркает он.
Свет режет глаза. Все какое-то мутное.
У него кровь на щеке. Наверное, не его. Наверное, он даже не знает об этом.
– Так и сиди! Замри! – говорит он. Осторожно, медленно оттягивает веко. Потом другое.
Он тяжело дышит, но его руки не дрожат.
– Сколько пальцев?
Говоришь, что два.
– Молодец. Что видишь? Мушки видишь? Звездочки там...
Ты вроде не видишь.
Чувствуешь его дыхание – приятное, мятное, то ли жвачка, то ли он хорошо почистил зубы сегодня утром.
Он соображает, видно, что ему приходится тяжело.
– У тебя, короче, кровь на дне глаза скопилась. В левом побольше, в правом поменьше. Не, не на дне глаза, а как оно там... Я забыл слово. Радужка цела зато. Голова сильно болит?
Голова пока вроде и не болит. Только мутно что-то. Как будто воды с илом в голову налили.
– Это хорошо. Если заболит... если заболит, тряси ею поменьше, понял? Будет сильно болеть, наверное.
А ты между тем... снова видишь! Видишь море, песок, разбитые LVT у берега, волны, точки людей и амфибий вдалеке. Но на глазах как будто пелена. Хочется моргать, а она не проходит. Тяжело рассмотреть-то что-то. Всё какое-то... как на поцарапанной кинопленке. Муть какая-то.
Сидишь спиной к стене. Где-то там, за стеной, стучит пулемёт.
– Оружие есть? Нет? Найди себе. В тыл... рано тебе в тыл. Найди себе оружие и доложись... вон, лейтенанту. Давай, у меня работы много. Давай. Надо плазмы ещё развести.
Он опять вздыхает.
– Ты это... ты извини. Но ты тоже... Ну, молодец, в общем.
Он машет рукой, дескать, ну, что ещё мне сказать, тут раненых на целый лазарет. Что ещё я могу сделать?
– Ты головой старайся ударяться поменьше, а то можешь зрение потерять. Тебя бы в тыл... но нельзя. Воевать некому будет. С таким ранением не отправляют, понял? Главное, что радужка цела. Давай.
Он похлопывает тебя по плечу.
Моргая, пробираешься вдоль стены, ищешь винтовку.
– Че потерял? – спрашивает Обжора. – Там посмотри, там складывали, что нашли.
Находишь у стены прислоненное оружие. Крайняя – вроде ничего, не очень-то и в песке извалялась. Проверить бы. Только как? Не в воздух же палить? Хотя...
Потом – добраться до пролома в стене, сделанного взрывчаткой, и через него пролезть в воронку. Там – раненый ганни, лейтенант Манго и Уистлер что-то шепчет ему на ухо. Зачем-то.
Только тут понимаешь, что идет бой – стучит пулемёт, рычат где-то двигатели, что-то взрывается, справа и слева бешено долбят винтовки. А там, где должны быть парни Дасти, твои товарищи, никого нет.
(продолжение в посте Манго).