ТРА-БА-ДА-ДААХ!
Японские гранаты взорвались с оглушительным грохотом, распихав нары, стулья и прочее барахло ближе к стенам и углам. Осколки прошлись больше по верху, и ни одного из вас не задело. Или задело, но вы пока не почувствовали, мальца ошарашенные громом. Гром от них был такой, что вы его услышали даже через зажатые уши. Тряхнуло вас, тряхнуло барак, тряхнуло весь мир. Как будто пыль, которая была у вас вместо мозгов, взбило взрывами и закрутило в каком-то диком хороводе.
Хотя на самом деле вас не взбило и не закрутило, просто тряхнуло несколько раз, это вестибулярный аппарат так реагировал. У всех болезненно заложило уши. Через эти заложенные уши вы услышали, как кто-то негромко визжит – не как резанный, а подвывает, как побитый пес.
Но вы были морпехи, вы переплыли океан, преодолели шестьсот ярдов между рифом и островом и ещё сорок или сколько там ярдов от воды до этого барака. И вас было таким не напугать! Вы приготовились защищать свою позицию.
Хобо и Ферма дрожащими руками достали по гранате, выдернули предохранители и кинули их за окошко. "Заокошко" отдалось какими-то командами и взрывами, потом ещё какими-то командами.
Первым поднявшийся на ноги Красотка высунулся в окно, чтобы открыть меткий, убийственный огонь по бегущим к бараку японцам. Японцы оказались не бегущими – они его ждали и заметили первыми: некоторые из них ползли, некоторые стояли на одном колене и целились, а некоторые ждали в бараке напротив. Сколько их было? Ох, не до подсчетов было! Десяток?! Дюжина?! Красотка вовремя пригнулся, и в тот же момент две винтовки почти одновременно выстрелили – обе пули пролетели в каких-то считанных дюймах над ним. Он перебрался к другому окну, выждал немного, и пока ждал, сквозь пыль разглядел, как Сутулый, поменяв магазин, тяжело дыша, стиснув зубы, как будто ему очень плохо, кивнул сам себе и резко выпрямился, уже держа винтовку у плеча.
Сутулый был стрелком из автоматической винтовки, а она составляла "основу огня отделения в обороне". Разве мог он не выпрямиться? Отсидеться? Сбежать?
Все, кто ещё был в сознании увидели этот "выход" Сутулого. И Хобо увидел, и Ферма.
Сутулый успел выстрелить три раза – одной короткой, злой очередью.
Па па пах! – услышали вы через "вату", набившуюся в уши.
Чав! Шлеп! Крах! – выстрелы и звук, с которым пули терзали его тело, слились вместе, не различить их было. Он дернулся, шагнул назад, ещё не понимая, что мертв, силясь опять нажать на спуск винтовки, которую удерживал в руках. В него тут же попало ещё две пули, и он отшатнулся ещё сильнее, зацепился за опрокинутые бамбуковые нары и упал. На стене, напротив которой он стоял, остались брызги крови – несколько капелек.
Ноги его в ботинках с гетрами остались задранными на край этих нар.
Клик-щелк! Клик-щелк! – это затворы их винтовок.
Сутулый умер молча, не успев ничего не сказать, ни даже крикнуть "Сдохните, блядь!" Был Сутулый – и нет.
Он был неплохой парень. Он был отличный морпех. Он был один из вас. Но у вас не было, пожалуй, и секунды, чтобы подумать об этом, как следует.
Всё! Он был мертв. Вы – ещё живы.
Лаки Страйк лихорадочно прополз ярд или два на карачках, схватил винтовку Сутулого, метнулся под окно, и, подняв оружие над головой, не высовываясь сам, начал стрелять вслепую. Удерживать так Браунинг было очень тяжело. Затвор ходил вперед-назад и одну за другой выплевывал длинные винтовочные гильзы.
Дам-дам-дам! Дам-дам-дам!
– А-а-а! – закричал Лаки Страйк.
Но кто-то из японцев выстрелил, и попал то ли в винтовку, то ли ему в руку – вы не поняли. Лаки Страйк выронил Браунинг и скорчился.
– Сюрюу-дан да! Курикаэ-сэ! – крикнул кто-то молодой. Красотка, видевший японцев, подумал, что это, возможно, кричал их сержант (или как он там у них? Унтер?). Он успел разглядеть его: молодого, почти мальчишку, но с глазами старика. С маленькими тонкими усиками и каким-то автоматом что ли в руках, похожим на букву T. Он из него пока ещё, видимо, так и не выстрелил, а то бы вы все услышали очередь.
После этого крика в ваши окна, звякнув, влетели ещё три (три?... четыре?... вы не считали) гранаты, и все повторилось – вы вжались в пол, укрывшись, пытаясь зажать уши. Долбанули взрывы, осколки ударили в потолок и в стены. Но теперь гранаты не только дали уйму дыма и пыли, а ещё разметали по всему бараку дым и пыль, поднятую предыдущими взрывами. Стало не то чтобы как в тумане, но плоховато видно – всё в каком-то мареве. Вы кашляли.
Все были в разном состоянии. Хобо, позиция которого была в правой части барака, отделался легко. Красотка стрелял, поэтому он получил свою персональную гранату. Хоть она его и не убила, но долбанула спиной о нары, когда он прятался от её на полу. Ферме досталось больше всех – он оказался между взрывами: очень сильно дало по ушам, да и пыли вокруг него было больше всех – трудно дышать. Кто ещё был убит, ранен, оглушен или напуган до смерти, а кто готов сражаться – вы не знали.
– Тоцугеки даа!
Чпах! Шпань! Бдынь! – японцы стреляли в окна.
Ещё гранаты полетят?
Нет. Они подобрались почти к самым окнам, стали заглядывать в самое левое, нарезая сектора, высматривая вас, подбираясь потихонечку. Хорошо, что вы пока не попали в поле их зрения. Никто из них не рвался влетать в барак и напарываться на штык "марин-юдая".
Но их унтеру этого было недостаточно.
– Тоцугеки даа! Има даа! – прикрикнул он.
– Хай!
– Сококу но таме-ни-и! – откликнулось нестройно несколько голосов.
И после этого они полезли внутрь.
Всё.