Лобстер (чуть раньше, чем всем остальным)
Взрывы, конечно, страшные, но для флотских орудий вроде слабовато. Там вообще такие динозавры летают... под тонну весом.
Сползаешь по стеночке, вслушиваясь.
А что если и правда флот по вам разрядит пушки? Ууу, тогда только держись.
Вход в бункер отсюда выглядит светлым прямоугольником, даже чуточку больно смотреть. Пробираешься к нему вдоль стены. Ползти по бетону на коленях неудобно – слишком твердый.
Гра-аах! Гра-аах! – бьют снаряды, но до тебя доносится всё чуть приглушенно: Гууммгх! Гууммгх!
В проход вваливается Брукс и прямо за ним – свистит, приближаясь, что-то страшное.
– Ложииись!
ГРААААХ! – бьет где-то совсем рядом, и вы оба скорчиваетесь и слышите мерзкое: Виу-виу! Это осколки по бетону прошлись. По звуку сразу представляется, какие они – маленькие, зазубренные, целеустремленные, как злые металлические рыбки-пираньи.
Приходите в себя – Брукс лежит на ступеньках спиной ко входу, с правой стороны, если изнутри смотреть, а ты к нему лицом, на боку, чуть подальше и у левой стеночки. Выглядывать на улицу что-то расхотелось. Чуть врезало по ушам, но не заложило.
– Живой? – спрашивает сержант, и вдруг с криком "АААА!", чего от него, всегда флегматично-спокойного, как-то не ожидаешь, вскидывает винтовку и стреляет у тебя практически над ухом:
ШАДАААХ!
Дзмммммммммммммммммммммммм – это у тебя в ухе. "Тааах! Тааах!" – ещё два выстрела раскатываются глухо, неприятно долбя мозг.
Открываешь рот, двигаешь челюстью – не, не помогает.
Брукс тыкает рукой в сторону двери, что-то говорит, видно, как у него рот шевелится. Доходит, как через вату, и только в левое ухо.
"Лобстер!" "...пошки!" "...инь!" "...уда!" "...анату!"
Ты оборачиваешься – теперь глаза уже привыкли к темноте, видно гораздо лучше. Дверь – приоткрыта, на ней – отметина от пули, и в щель между дверью и косяком выпал человек. Он лежит на полу, на боку: видно только плечи и голову, и японскую кепку.