Хобо, Ферма, Красотка Джейн
Вы располагаетесь в сарае, почти на самом берегу. В нем два окошка и дверь, обращенные вглубь острова. Дежурите около них по очереди, стараясь лишний раз не маячить.
Сарай сработан из досок толщиной меньше дюйма. В некоторых – дырки, в других засели осколки, через дыру в крыше из пальмовых листьев видно небо и облака: в этот сарай только что мина попала. Да и винтовочную пулю эти стенки толком не удержат.
– Мы тут как в капкане, – говорит Землпекоп.
– Лучше, чем пузом по песку, – пожимает плечами Сутулый. – Хоть башку не напечет.
Бойцы осматривают дырку в земляном полу. В углах свалены какие-то мешки или тюки – может, одеяла?
Вдруг на улице кто-то кричит:
– Хобо! Сержант! Ты тут?
Голос до боли знакомый. Кричат со стороны... моря!
– Хобооо! Ты тут?
– Это...?
– Это Абориген! – пораженно, с восторгом шепчет Заусенец.
– Абориген! Подваливай сюда! Мы в сарае! – орет Сутулый.
Через минуту в окно забирается Тревино. Видок у него плачевный – каски нет, патронташа тоже, одежда мокрая и порванная во многих местах, а смуглые руки все в царапинах.
– Что было!? Как ты выбрался!? Что с Родео!? – сыплются вопросы.
– Ух, дайте отдышаться! Сигаретки нету?
Ему сразу же протягивают несколько.
– Меня вместе с Родео смахнуло, но не задело. Сержанта... в кашу, парни. Полгруди разворотило. Я попробовал его поддержать, чтоб не утонул, смотрю, а он мертвый. Там его и оставил. А вы дальше усвистели на этой кочерге, я опомниться не успел! Потом пытался под проволокой поднырнуть, ободрался весь. Потом плыл, как мог. Ух, думал, хана мне! Пулемёты долбят, техника горит, такой бурелом! Ух!
Он переводит дух, потом кивает на Землекопа.
– У тебя пятно на штанах? Ты чё... это самое?
– Уй, ёёё! – Землекоп только сейчас замечает, что замочил свои дангери.
– Я вижу, вы тут тоже не на курорте побывали! – говорит Абориген, хмыкнув.
– Бля, – расстроенно говорит Землекоп и встает, чтобы двинуться к окну.
– Да сиди, – дергает его за край куртки Сутулый. – Не переживай. Скоро за всеми след будет оставаться.
– Да я к морю. Застирать.
– Да хуй с ним. Тут бы час ещё прожить.
– Не, я серьезно!
– Да сиди уже. Подумаешь там.
– А чет народу мало? – спохватывается Тревино.
– Блоуэра ещё в лодке убило, – говорит Сутулый, докуривая. Абориген мрачнеет на глазах. – Хеви на берегу. Торопыге ногу оторвало, умер. Гиннес только счастливчик, поехал назад на амфибии. А. Ещё у Москита чердак поехал!
– Чердак поехал? Это он толково придумал!
– Не, у него конкретно так. Чуть к япошкам не уполз, если бы не сержант.
– А ты че сам назад не свалил? – спрашивает Лаки-Страйк.
– Да бля, не сообразил как-то! – язвит Абориген. – Я думал, пока доберусь, вы уже тут всех разгоните и будет коктейльная вечеринка.
– В этом баре из коктейлей только кровавая мэри, приятель.
– Ребят, а там япошка! – вдруг сообщает наблюдающий через окно Заусенец. – Сержант, я его сковырну?
– А ты его видишь?
– Пока нет, спрятался. Он то выглянет, то назад. Вон, в бараке напротив нас.
– Может, это чучело или приманка?
– Может.
– Да не трогай его, пусть сидит. Без приказа нельзя стрелять.
– Но нам и не запрещали.
– А вдруг их там много?
Все галдят вразнобой, спрятавшись в глубине сарая.
– Может, залпом жахнем по бараку все? – предлагает Лаки-Страйк.
– Сержант, – говорит Хобо с другой стороны Сутулый. – А может, из гранатомета ему туда закинем?
– Нет мортирки, – разводит руками Абориген. – Извините, ребята, всё пришлось кинуть там. А то утонул бы.
– Тогда может так туда гранатами? Отсюда прямо, сразу залпом, а?
Сирена, Лобстер
Сидите, прислонившись спиной к теплому бетону. Солнце печет, блокгауз предательски отбрасывает тень "не туда". Эх, вот бы в тенёк.
Сирена пробует встать. Получается. Можешь даже ковылять. Теоретически можешь даже побегать стилем "раненый кабанчик". Но далеко так не убежишь. Как бы там ни было, сражаться ещё можешь. Правда, в случае чего ты – сидячая утка. Странно, что никто окопаться не приказал – но, наверное, сейчас в атаку пойдете.
– Сардж, а что рюкзаки-то? Так и бросим на пляже? – интересуется Водокачка.
– Да, сержант, вопрос хороший, – поддерживает Брукс.
Лобстер вдруг вспоминает невпопад, что штык у него в крови – толком вытереть не успел. Он сейчас в ножнах, а гранатомет на стволе.
– Сержант, там за бараком холм какой-то. Может, склад или что? – вдруг говорит Ушастик, всё это время выглядывавший из-за угла.
– А может, и в барак заглянем? Вдруг там чё, – спрашивает Канифоль.
– Чё – это чё например? – ехидно уточняет у него Кюрасао. – Мэй Уэст сидит с открытым ртом и мечтает тебе минет сделать? Да ща. Там небось полумертвый япошка с гранатой, который тебя подорвет с криком "Банзай!" Или ловушка какая.
– Рядовой! Отставить болтовню! – одергивает его Брукс. – Сержант? – вопросительно смотрит на Сирену.
Крот
Сидите, прислонившись спиной к теплому бетону. Под стенкой блокгауза – бетонная крошка. Бандит закончил выковыривать у Скэмпа осколки из тела, достал фляжечку, плесканул – Скэмп стиснул зубы.
– Глотнуть.
– На. Перевяжу пока.
– Да оставь.
– Да ты рехнулся, на такой жаре живо загниёт!
– Тем более, чего преть будет?
– Таблетку съешь, безголовый.
– Они в рюкзаке остались.
Ваши рюкзаки – у стенки.
– Эй, есть у кого таблетки? – спрашивает Бандит.
У всех они в аптечках, а аптечки в рюкзаках.
Все молчат.
Дасти лежит, вытянув ноги, курит медленно, как падишах кальян.
– Дрейк, сползай за рюкзаком.
– А чё я? – ощетинивается Лонг-Айленд.
– На тебе ни единой царапины.
– А надо, чтобы были? Тут хер знает, кем простреливается и откуда.
– Да ладно, сержант! – кривится Скэмп. – Хуй с ним. Всё равно я уже виски хлебнул.
– Как знаешь.
Водокачка выглядывает из-за одного угла, Тристи из-за другого.
– Может, пожрё... а, еда-то в рюкзаках тоже. Точно.
Нехорошее у всех расслабление, нехорошее.
А у тебя?
Ты только что убил человека, одного из японских пулемётчиков – разрядил в него полпачки из винтовки, практически не целясь, стреляя от плеча. Ты видел, как пули рвут на нем форму, как дырки на теле дымятся. Хотя, может, не ты убил? Скэмп и Дасти тоже палили. Может, ты промазал? Ты же не целился.
Хотя что там было целиться? Полтора ярда, наверное, было – вы встали над ямой, в которой они засели, и расстреляли по пачке в эту крохотную "комнатушку", маленькую, как вольер для собак. Вбили в них два десятка свинцовых штучек.
Ты даже не видел его лица – только тело: худое, гибкое, склонившееся над чем-то, кажется, у него позвоночник из-под формы проступал. Или не может позвоночник проступать? Не помнишь. Не знаешь. Стрелял прямо в этот самый позвоночник.
– Крот, а ты с этим сапером чё, друзья-приятели теперь? Чё ты его защищать полез? – спрашивает Бандит, выковыривая песчинку из глаза.
– У них любовь-морковь, – говорит Скэмп, хмурясь от боли. – И общий бизнес. Выковыривают сигареты из пайков и продают желающим, бляха-муха.
– Он же бесплатно вроде.
– А это как коммивояжеры. Дают кусок мыла на попробовать, а потом такие: "Почему бы вам не купить сразу сто?"
– Это ещё ничего, если они тебе так говорят. Обычно жене.
– Сержант, а ты женат или не женат, я всё время забываю?
– В разводе, – говорит Дасти, подумав.
– Сержант, нам подкрепления пришлют?
– Вооооооон там, – говорит Дасти, показывая на берег, – находится один важный человек, лейтенант Клонис. И он настолько важный, что нихуя по этому поводу мне не докладывал по данному вопросу. И ты мог бы сам сообразить это, да?
– Жрать хочется.
– А чего ты за завтраком мух ловил? Потерпи, йопт.
Вроде передышка, но ноет у всех под сердцем. Все пытаются заглушить это вязкое чувство обыденными разговорами, а не выходит.
Джок погиб. Гуся убили. Гуся хотя бы оттащили за стену, а разорванное тело Джока до сих пор вон лежит у барака. Пароход, Шорти и Обжора ранены. Половина отделения – как корова языком слизнула. И это вы только высадились. Морпехи болтают, чтобы заглушить одну единственную мысль: "Что если я буду следующим?"
А скоро опять в бой.
– А как вы думаете, почему гранаты их не брали? – спрашивает Лонг-Айленд.
– Не знаю, – говорит Дасти, прикуривая ещё одну. Говорит с явным сожалением – чувствуется, что вопрос его интересует сильно. – Дорого бы дал, чтобы узнать. Там вся точка – ярда полтора на два что ли... Там нельзя было выжить. Не знаю.
– Может, гранаты были учебные типа? По ошибке.
– Ты идиот?
– Нет, но...
– Гранаты были нормальные, – проговаривает Дасти медленно. – Нормальные.
Винк
Ты упарился таскать коробки. И главное, толком-то не выпрямишься – хер знает, где там у япошек ещё снайперы засели. Приходится на карачках носить их за стеной. А тут и так жарко. Пот льет с тебя в три ручья, чувствуешь даже слабость, а молодым, кажется, всё нипочем.
Наверное, и правда была не очень хорошая идея записаться в твоем возрасте в морскую пехоту. Хотя... а какая идея была бы хорошая?
Домино перебирается в твоё гнездо. Перекладываете мешки.
– Подкова – всё? – спрашивает он. – Жаль. А у нас Счетовод накрылся.
Он не рассказывает больше анекдотов.
А кличку он получил именно из-за них – в любой ситуации в какой-то момент он всегда начинал рассказывать анекдоты, в основном не смешные, но почему-то находились желающие рассказать свои, и так все по кругу.
"Что делаете?" – спросил Парамаунт однажды, войдя в палатку. – "В анекдотное домино играем!" – пошутил кто-то. – "Фелон начал!" С тех пор и закрепилась кличка.
– Че там у тебя карты-то нагадали? – спрашивает он наконец. – Выберемся отсюда, нет?
Всем
Битва между тем идёт. Погромыхивает, шандарахает – но как-то вразнобой, больше беспокояще как будто.
И вдруг слышите рокот: Чжжжжж... Чжжжжж... Сейчас опять вдарит шрапне...
Гра-ах! Гра-ах! – подбрасывает землю слева от вас, там, у пирса. Не шрапнель – это гранаты, и ими бьют по пляжу. Но от вас далеко.
Слышится нарастающий свист – вииииииииииииииии – Ба-дааах! Ба-дааах!
И начинается: рокот, свист и разрывы – всё время парами, но так часто, что пары перемешиваются, цепляются друг за друга.
Гра-ах! Гра-ах! Ба-дааах! Ба-дааах! Грах! Даах! Грах! Грааах! Ба-даааах! Вииииииииииииииии – ба-дааах!
Настоящий концерт. Японцы сыплют снарядами на позиции роты "Фокс", в воздухе повисает пыль – её сносит на вас с востока ветром.
Стреляют, кажется, две батареи, хотя черт их разберет.
– Минометы?
– Это гаубицы, – говорит кто-то.
Чжжжжж... Чжжжжж... Гра-ах! Гра-ах!
Серьезно они принялись за роту "Фокс". Снаряды рвутся от вас ярдах в пятидесяти или в ста. Теоретически осколок может долететь, но никто в это не верит, только Москит сжался под стеной, накрыл голову руками.
А ещё всем слышно, теперь уже отчетливее – рокот тяжелых моторов со стороны пирса. Танки идут к вам на выручку. Но отсюда не видно, как у них дела.
Манго, Клонис, Слипуокер, Мыло
Смайли терпеливо ждет, пока вы решите, кто будет распоряжаться его судьбой.
Чуть позже к Манго пробирается из воронки Парамаунт.
– Сэр, у меня один убитый. Счетовод. Вот жетон.
Потом спохватывается:
– Что хотели-то, сэр?
Наконец прибывает Джордан с Уоткинсом и Кремнем.
– Так, ну что, разобрались, кто командует? Лейтенант Донахъю? Отлично. Тогда слушайте задачу.
Вы сидите впятером, сгрудившись у стены.
– Мы продвинулись ярдов на сорок, выдавили их за взлетную полосу, в пальмовые заросли. Сейчас они попробуют контратаковать. Слышите?
– А почему именно там? Почему не нас? – спрашивает Кремень.
– Там пирс, – терпеливо, на этот раз без тени раздражения, поясняет Джордан. – И там стык между двумя батальонами. Во как наваливают... Лейтенант, соберите роту здесь, на этом участке. От "Эхо" помощи мало, они там капитально завязли, но хоть фланг вам прикроют. Правый фланг "Фокс" будет там, где блокгауз. Соберите силы, я пришлю вам танк, если у меня будет. Атаку из-за взлетки мы сами отобьем, но они наверняка ударят и отсюда тоже. Вон, видите развалины? Я уверен, за ними у них резервы. Они ударят нам в скулу, параллельно ВПП, когда мы будем отражать первую атаку. Или наоборот, сначала отсюда, а потом оттуда. Ваша задача – занять все эти бараки и развалины перед собой и не дать по нам ударить из-за них. Вперёд надо продвинуться ещё ярдов на тридцать хотя бы. Действуйте уверенно, но не наобум. Думаю, их атака начнется минут через пять. Может, десять. Не больше. Всё поняли? Вопросы?