Слипуокер
Слипуокер вскочил, ухватил раненого за воротник и за ремень и попробовал тащить. Это была ошибка: ничего не вышло – безжизненное тело просто проворачивалось по песку, и он сдвинул его на сантиметр или два. Пришлось схватиться за ремень рюкзака, на плече, и тянуть одной рукой изо всех сил, как сумасшедшему.
Дым ветром прижимало к земле, и пулеметчик, хотя и не видел цель ясно, хорошо видел, что кто-то там копошится. Он начал стрелять почти сразу, но чтобы не тратить патроны зря, стрелял короткими. Несколько пуль с громкими хлопками ударили в рюкзак парня, и даже дымок от тлеющей материи показался. Рюкзак порвало в клочья, лямка, за которую тащил раненого Слипуокер, порвалась, и он упал на песок. Это, наверное, и спасло ему жизнь – несколько пуль просвистело над головой.
В кино, конечно, Слипуокер видел, как вокруг человека, по которому стреляют, встают фонтанчики песка, но тут было не так – было слишком близко, и пули просто проносились мимо.
Или попадали.
Он схватил раненого за руку и потащил, понимая, что вряд ли успеет. В следующий миг он увидел, как из-за стены высунулся Манго, кинул гранату, схватился за автомат, и даже успел дать очередь, прежде чем Подкова утянул его вниз. По бревнам, по мешкам с песком, тоже ударили пули, так яростно, что пыль брызнула вверх.
Слипуокер побежал дальше, но лучше сказать побрел – раненый волочился за ним. Раненый вдруг закричал – может, в него попали, а может, просто от того, что его потащили и ему было больно. В любом случае, кричит – значит жив. Потом вскрикнул сам Слипуокер – заболела ляжка, как будто что-то ужалило. Это придало сил, и протащив раненого последние два ярда, он свалился через стену, мучительно думая о том, как сильно его подстрелили, и живой ли ещё этот парень или нет. Там он стал свидетелем следующей сцены.
Манго
Манго был не виноват в том, что происходило – потому что сам отдал Клонису пулемет и больше половины своих бойцов. Но морпехам было всё равно – раз отдал, значит, наверное, тот лучше знает, что там происходит.
Когда лейтенант выдал свою тираду, Подкова глянул на него с выражением: "Ты что, вконец ебанулся?!" Только что они с Винком оттянули на себя огонь пулемёта, на несколько секунд, даже не на минуту, и то чуть не погибли. Пулемётчику, расположенному ярдах в ста, довернуться на них не стоило вообще ничего – чуть ствол повернуть, и всё, салат с креветками. А этот тут раскомандовался...
Но Подкова был уверен, что Манго сейчас прикажет что-нибудь делать им троим, например, менять позицию, или... А этот сумасшедший швырнул ещё одну дымовуху.
Граната улетела довольно далеко, подальше, чем было первое гнездо. Но когда лейтенант подхватил тяжелый автомат и дал очередь в сторону того самого "бугорка", Подкова не выдержал и кинулся на него.
Он наполовину толкнул его, наполовину повис на нём, схватив за плечо и заставив пригнуться – и очень вовремя: пули градом посыпались на бревна баррикады и засвистели над головой. Швить! Швить! Швить! За каждым этим швить – выбитые мозги и или простреленные легкие.
– Ты идиот! Ты псих! Он специально побежал, чтобы ты не подставлялся! Ты что, не видел, как Ами убили?! Ты идиот! – захлебываясь, запальчиво выговаривал ему Подкова, одновременно чувствуя, как толкается внутри неуверенность – никогда старательный, в общем, морпех, не стал бы так говорить с офицером, если бы не оказался в такой ситуации, но теперь-то что – и ощущение, что здесь уже, на поле этой яростной битвы, не действуют те правила, которые безотказно работали в казарме, а если и действуют, то не так.
– Ты сдохнуть хочешь?! Хочешь сдохнуть, а!? Ты же сдохнешь, и мы останемся вообще без никого!!! Слипуокер псих, но он-то за себя, а ты... Что ты там с автоматом своим сраным сделаешь!? Ты идиот! Да пошел ты!!! – выкрикнул он, сорвав каску и долбанув ею по стене.
– Э, полегче, друг, – заметил Болоньезе, по-прежнему обнимавший, словно ребенка, свою раненую руку.
– И ты пошел, однорукий бандит, бля! – бросил ему Подкова. – Вам всем нахер жить надоело! Когда вы поймете, что это не кино! Не кино про героев!
Всем
Крича друг на друга они даже не сразу заметили, как Слипуокер скатился через стену и стащил за собой раненого. Раненый был плох. Слипуокер рассматривал что-то у себя на внутренней стороне бедра.
– Цел? – спросил Болоньезе.
Дроздовски был цел: пуля пробила мешковатые морпеховские брюки, но еле чиркнула по ноге и оставила буквально царапину, содрав кожу. Дюйм вправо – могла бы перебить артерию или кость. Шесть дюймов вверх – и Дроздовски остался бы без яиц.
– Ну ты и псих! – восхищенно сказал Болоньезе.
– А этот как? – спросил Подкова, кивая на раненого.
Тот был весь в крови – изрешетило его там, на ничейной земле, знатно, но вроде бы новых дырок не прибавилось. Болоньезе здоровой рукой стал шарить в нём, ища аптечку.
– Тебя как зовут? Ты кто?
Раненый не ответил – только покачал головой. Ему даже говорить было тяжело. Он был, наверное, из роты "Фокс" – никто из вас не помнил его фамилии. Подкова осторожно снял с него рюкзак и положил ему под голову.