Клонис
Джелли кивает, отстегивает японский штык, на его глуповатом лице мелькает выражение задумчивости, в конце концов он не находит ничего лучше, чем засунуть штык без ножен себе сзади за ремень. Да и ладно, не порежется. А если и порежется – это будет вообще наименее страшное, что с ним может на этом острове случиться.
Хобо оборачивается, чуть погодя кивает. Но легко сказать – "не маячь, обеспечь". А как этих олухов заставить высунуться, если не собственным примером? Хобо сползает назад в воронку, тащит их к брустверу за руки, что-то втирает, кивает в сторону япошек. Сначала дело идет – стрелки из BAR опять занимают позиции на бруствере и стреляют, но потом, когда пули снова свистят над головой, сползают, задрав стволы, вжимают головы в песок. Пулеметчик дает несколько коротких, потом тоже прячется. Почему?
– Да откуда бьют-то? – слышишь обрывок разговора.
А правда, откуда бьют? Получается – откуда-то от левого конца сгоревшего барака. А может, из блокгауза этого, из окна. Скучная такая бетонная коробка с отметинами пуль и осколков на стенах. Напоминает пошарпанный спичечный коробок. Или из того барака, что сразу влево от блокгауза. Присмотревшись, можно заметить, что внутри мелькает свет в полумраке, как будто кто-то балуется с выключателем лампочки – это выстрелы, но самих вспышек не видно. Кто-то оттуда стреляет, но из какого окна? Из бокового? Япошка видно засел поглубже и строчит по воронке, гад. Эх, подобраться бы к окну и всех там покрошить. Или гранатку... Ещё какие-то пулемёты стучат истерично прямо перед позициями, кажется, даже и ближе 30 ярдов, но где они? А, один вон справа, только в кого стреляет, если рота "Фокс" ещё в атаку не пошла.
С жужжанием над пляжем пролетает самолет, флотский Уайлдкэт. Этот идиот тоже мог бы чесануть по бараку хоть разок – всё было бы полегче. Да где ему там сверху разобраться?
Ферма, Хобо, первое отделение
Бьешь "по япошкам" выстрел за выстрелом, пачку за пачкой. Они вылетают со звоном, ты запихиваешь новые, только японцев что-то ни хрена не видно. Хотя нет, вроде вон, высунулся. А, черт, опять спрятался.
Потом прилетает пуля – в песок у тебя перед носом. Кто-то целится прямо в тебя любимого, кто-то держит тебя на прицеле, передергивает затвор, и сейчас... да ну нахер! Прячешься вниз, в воронку, где стонет Землекоп. И многие так же спрятались, как и ты. Друг на друга стараются не смотреть, а смотрят вверх и немного под углом, как будто цепляясь взглядом за край воронки.
А все просто – непонятно, куда стрелять. Не, никто вообще не хочет, чтобы его убили, но те, кто в принципе готов пересилить себя, не хотят, чтобы их убили, когда они будут стрелять не пойми куда.
Чертовы япошки.
Та-та-та-та-тах! – выдает пулеметчик. – Та-та-та-та-тах! – и тоже сползает к вам, и тоже на вас не смотрит.
– Давайте, парни, че приуныли! Огонь! – оборачиваясь командует вам Хобо. Сползает сам, хватает за плечо Лаки-Страйка, тащит наверх. – Огонь, мать вашу! Давайте, ну!?
– Сержант, не налегай! – скорее просит, чем качает права Заусенец. – В кого стрелять-то!?
– В япошек, блядь! – терпеливо объясняет Хобо, почти не повышая голоса. – Которые по нам бьют!
– Да откуда бьют-то?
– Смотрите лучше и увидите.
– Да чего там смотреть.
Некоторые лезут назад, неохотно, неуверенно. Лаки-Страйк облизывает губы, решившись, снова поднимается на бруствер. Стреляют, опять вышибая пачки и меняя магазины. Та-та-тах! Та-та-тах! – бьет Ветчина, приложившись к прицелу. – Та-та-тах! Та-та-тах! Потом опять отлипает от него и прячется.
– Ну чего опять замолчал.
– Надо чуть остыть.
– Стреляй, бля, стреляй! Остыть ему надо.
– Серьезно, сардж, надо остыть.
Но по голосу чувствуешь – ни хера не надо, дурака врубает Ветчина.
Лаки-Страйк, отстрелявшись, сползает вниз, перезаряжает магазин, неторопливо, вдумчиво даже, можно сказать.
Всем, но в основном второму отделению – Сирене и Лобстеру
Тик-так. Как перед экзаменом, который не уверен, что сдашь. Только хуже: если провалишься на экзамене, то в целом знаешь, что будет дальше – ничего приятного, но какая-то понятная процедура. А здесь что будет? Гибель отряда? Смерть твоя лично? Плен? Но япошки пленных не берут, наверное... Или обойдется? Или сначала обойдется, а потом...
10:10.
Звучит команда.
– В АТАКУ! – кричит Клонис, надрываясь, чтобы перекричать стук пулемётов.
Некоторые вздрагивают, хотя все ждали этого слова. Второе отделение, сгорбившись, ссутулившись, приподнимается и переваливается через стенку, гурьбой, пригибаясь, выставив штыки, осматривается, поднимается, чтобы бежать вперёд.
Поднимается Сирена, и собранный Брукс, и припугнутый происходящим Канифоль, и сжавший зубы Долговязый, и Лобстер со своим гранатометом на винтовке.
И тут все слышат резкий, противный свист там, у япошек на позициях, два раза. Нет, не свист минометной мины – свисток, как у паровоза. А потом начинает грохать вокруг, хлопать даже безо всякого предупреждающего шелеста: Бумх! Бумх! Бумх! Разрывы взметываются вокруг воронки, не долетая до стены, между притаившимся пулеметным гнездом и вторым отделением. Взрывы не сказать чтобы ужасные... но они не ужасные, когда сидишь за стеной и в любой момент можешь спрятать голову, а когда надо бежать сквозь эти взрывы... да херушки! Парни залегают все как один – переждать, перетерпеть. Но хлопает снова и снова, по три разрыва каждый раз, послабее, чем от миномета, посильнее, чем обычная граната. Можно даже различить подлетающие маленькие точки размером с теннисный мяч, даже понять, что летят они... оттуда, да, от левого края сожженной развалюхи.
Бумх! Бумх! Будумх!
Кто-то вскрикивает – зацепило. А кто не вскрикивает – тот, может быть, и мертв, потому что лежат все, как мертвые.
Клонису не видно, кого именно, да и Сирена, уткнувшийся лицом в землю, не может понять.
Бумх! Бумх! Бааах! – от каждого взрыва остается не воронка даже – дырка в песке размером, может, с футбольный мяч или около того, с подпалиной. В воздух летит песок, словно какой-то бесноватый бегает туда-сюда и кидает его вверх горстями. Грохает ещё так резко, истерично даже, несолидно – а все равно страшно.
– Сержант, можт, назад? – спрашивает у Брукса Долговязый.
– Погоди, – говорит тот, слегка приподнимаясь, чтобы осмотреться. Свистит пуля – Брукс снова распластывается по земле.
Но пули над вами почти не свистят – чувствуется, что япошки пока сосредоточились на воронке.
– Сука, ни встать, ни перднуть! – выдает кто-то.
Снова шлепаются три подарка – на этот раз один из них проламывает крышу сарая справа и разрывается внутри, выламывая доски и раскидывая высохшие пальмовые листья, которыми он покрыт. Их обрывки опускаются на землю, как перья или большие хлопья пепла.
Внезапно, справа, за этим самым сараем, раздается крик:
– ЖИВО! ЖИВО! ЧЕГО ЖДЕШЬ?! – это кричит Кремень.
Бааах! Бааах! Бааах! – это по вам. Сколько они уже этих гранат извели, штук по пять на ствол? А потом: Да-дыыыыыщь! – страшно грохочет и гудит справа. Поднимаете головы от земли – облако взрыва расползается за сараюшкой. Это Кремень подорвал пулемётную точку, видимо. Гранаты продолжают рваться по три вокруг вас, а вот винтовки и пулемёты теперь чешут по нему и его ребятам из второго взвода. Видите там их фигурки: кого-то оттаскивают назад, видимо, раненого, вздымаются фонтанчики песка, пара человек остаётся лежать неподвижно. Но полдела сделано – один пулемёт выбит.
Но совершенно очевидно, что японцы ваш взрыв стены приняли не выстрел "какой-то своей пушки", а именно что за взрыв, и подтянули кого-то. И позиции у них хорошо замаскированы, и прячутся они мастерски, и деревья там везде создают грёбаную тень, даже настоящую сеть из теней и просветов, которая служит им отличным, мать его, камуфляжем. И вспышки от их винтовок слабые, плохо различимые. Не видно их просто так и всё тут.
Левее, где-то около блокгауза, оживает вражеский пулемёт и начинает строчить. Дыг-дыг-дыг-дыг-дыг! Дыг-дыг-дыг-дыг-дыг! Тупо, методично, но явно длинными. Его вам не видно, он там где-то рядом с этим дурацким блокгаузом.
Скрипач, Мрачный, третье отделение.
Ваше отделение поглядывает через стенку.
– Видишь кого?
– Да хуй его знает, – честно признается Бандит.
– Вот и я с таким же флопом, – отзывается Скэмп.
Дасти вздыхает.
– Ладно, парни, готовьтесь молотить по всему, что движется или хотя бы делает вид, что не похоже на япошку.
– Чего? – переспрашивает Пароход.
– Стреляй в южную сторону короче.
– В южную?
– Бля, харэ тупить! – встревает Скэмп. – В сторону развалин стреляй, понял?
– Понял, понял.
Клонис командует.
– Ну, огонь! – говорит Дасти. Все поднимаются над стеной и нестройно палят кто куда, без особого энтузиазма, но и не истерично, не норовя поскорее укрыться за стеной.
Тах!
Тах!
Та-тах!
Бам! Бам! Та-тах!
Бам! Тах! Бам!
Да-да-дам! Да-да-дам! – это Водокачка, морщась от отдачи в больной руке, сверлит дырки на той стороне из своей винтовки Браунинга.
– А чего в ответ не стреляет никто? – спрашивает Гусь.
– Давай не болтай! – отзывается Бандит, запихивая новую пачку.
Тах!
Та-тах!
– Музыкант! Давай ты тоже!
Бам! Бам! Да-да-дам!
Второе отделение "идет в атаку" – чтобы почти сразу залечь под взрывами. Вроде тех, от которых вы под Амтрак забирались.
– Чет недалеко ушли! – гыгыкает Бандит.
– Че ты радуешься? Значит, нас сейчас пошлют! – говорит Дасти.
Джок долго целится, а потом его винтовка вдруг щелкает впустую – осечка. В ответ на это он заливается идиотским хохотом.
– Дебил, – говорит Дасти. – Смотри, что с ней не так. Дебил чертов.
А Гусь-то прав, в ответ по вам и правда почему-то не стреляют. Может, потому что вы ни в кого и не попадаете? Или потому что по другим бьют.
Рвутся гранаты, но правее, для вас неопасно, ну, или вам так кажется теперь, когда вы немного пообвыклись на Тараве. Потом гулом расходится над пляжем мощный взрыв справа.
– Это че там?
– Это Кремень небось. Слышал, он кричал.
– Сержант, а я, кажется, подстрелил одного! – замечает Крот.
– Ну молодец, медаль получишь, – реагирует Дасти. И поглядывает в сторону Клониса, что он там как вообще? Что себе думает своими лейтенантскими мозгами?