Когда Манго произносил свою пламенную речь, про дивизию, про семпер фай и про все остальное, людей вокруг него было уже не так чтобы много – Слипуокер, Винк, раненый Ньюпорт, Болоньезе с отстреленным пальцем и Подкова. Первое отделение уже уползло по приказу Клониса. Ньюпорту с его раненой спиной было не до речей, Болоньезе смотрел устало, а Подкова – немного даже зло.
Подкова был после Винка самым старшим во всем взводе, ему было двадцать шесть лет, а по глазам можно было дать и тридцать. Подкова вырос на ферме близ Литтл-Рока в Арканзасе. Прозвище своё он получил за то, что когда морпехи, ещё в штатах, в учебке, нашли на полигоне ржавую подкову, и во время передышки принялись от нечего делать набрасывать её на торчащую из земли палку, шутя всех обыграл. Это был жилистый парень, который, в отличие от большинства мальчишек вокруг, немного повидал жизнь: он был женат, у него был маленький сын и ещё старый трактор.
И сейчас он смотрел на Манго с выражением лица: "Ну че ты лепишь-то мне тут?! Какая дивизия!? Какой семпер-фай!? Какая паника!? Кто тут паникует? Тут все в таком отчаянии, что на панику уже сил нет. Залетели всем батальоном прямо головой в навоз – ну так и скажи, мол, пиздец нам, парни, и надо держаться, да и замолкни уже, и без тебя тошно. Я ж не дурак, я вижу, что ты ничего не знаешь, так же как и любой тут."
Вслух он, конечно, ничего не говорил, только нервно тёр губы и нос тыльной стороной кулака, словно зажимая себе им рот, а из-под каски видны были только его злые, недоверчивые глаза фермера, который уже понял, кто в этой ситуации лошадь, на которой все и вспашут.
Болоньезе же смотрел на Манго совсем по-другому: устало, загнанно, но с надеждой – чувствовалось, что ему и больно, и поджилки трясутся от страха, но все же спокойнее, когда хоть кто-то хоть что-то говорит уверенно, да даже когда вид делает! Вряд ли он вслушивался в слова офицера, только бездумно кивал после каждой фразы, дескать, ага, именно так, сэр! Как же иначе, сэр!
Когда у Слипуокера с Манго вышла размолвка, оба они, и Винк тоже, просто молча глядели на спорящих рядового и первого лейтенанта.
– Ну чего, мы на стену тогда пулемет ставим? – деловито спросил Подкова, садясь на корточки, когда они закончили. Пулемет на станке на стене было не закрепить, но за ней лежали мешки с песком, и можно было упереть задние лапы треноги в стену, а переднюю – в мешки. Но это было бы все равно неустойчиво – проще было просто положить тело пулемета на стену и палить, оперев на неё, наудачу. Но, в общем, это было неважно.
– И направо чешем, прикрываем его? Винк, готов?
Подкова теперь обращался к Манго уже без всяких "сэр". Охуел там рядовой Сипуокер или нет, Манго сделал все, как тот сказал, а значит, наверное, Слипуокеру виднее. А значит, Манго и правда не особо знает, что делать. "Все сходится," как говорится.
И потому Донахъю почувствовал, что спрашивает его Подкова не потому, что ему что-то ясно, а потому что он, Подкова, вроде как должен бы прикрыть Слипуокера, и поставит пулемёт, и кинет дым, и будет из него стрелять, и для всего этого приказ ему не нужен. Он спрашивает, потому что Манго сейчас единственный, кто может отменить эти смертельно опасные мероприятия и сказать: "Нет, сидите под стеной, как сидели, только бросьте дым."
Слипуокер не стал дожидаться, когда морпехи водрузят пулемет на стену, подставившись под огонь. Он успел перехватить взгляд Болоньезе – сочувственный, но вместе с тем немного прощальный что ли. Дескать, крут ты парень, жаль, что конец тебе пришел. После этого Пол, сжимая пистолет, легко перебросил своё тело через стенку и перекатился к сараю. Никто не стрелял, он запрыгнул внутрь.
Изнутри стало сразу видно, насколько сарай изрешечен пулями – в полумраке солнечные лучи проникали через сотни дырочек в его стенах и косыми ниточками тянулись к полу. Сарай был маленький и пустой – тут никого не было, только сложенные у стены стопками циновки из соломы, а также пара жестяных ведерок, лопата и пожарный багор в углу. Ведра были тоже прострелены, а у лопаты черенок перебит пополам пулей. На противоположной стороне окошек не было – только дверной проем, завешенный болтающейся на веревочках циновкой, тоже простреленной. Подобравшись к проему по-пластунски, Слипуокер выглянул из под нижнего края этой циновки – впереди ничейная земля, пальма, морпех, а дальше – бараки. Даже окна у япошек были обшиты рамами на какой-то свой, чуждый европейцу манер. Врага видно не было, на этот раз никто не перебегал. Раненый всё ещё шевелился, кажется, пытался повернуться на животе, а может, это он так корчился от боли.
– Дым-то бросать сначала? – уточнил для порядка у Манго Подкова, уже продевая палец в кольцо дымовой гранаты. "Эх, ма, ну давай, попробуем!" – щелкнуло у него в глазах.