– Да я идиот что ли под эту жестянку лезть! – ответил Скэмп, хмыкнув. – Одна мина сверху, она в песке просядет – и пиздец! Раздавит, как котлету.
– Зато от осколков защищает, – заметил Пароход.
– Угу, конечно.
– Конечно.
Манго, отобрав у Винка часы и раздав свои указания, пополз вдоль стены вправо, и за ним двинулось второе отделение, а первое, вернее, оставшиеся от него Подкова и Винк со своими лентами и коробками, продолжали лежать здесь вместе с пехотой и Слипуокером.
Над пляжем то и дело рвались снаряды и мины (или гранаты, хер их разберет, вот эти мелкие, от которых Скрипач и прятался под машиной).
– Чет как-то беспорядочно кидают, да? – спросил Крот.
– Это называется беспокоящий огонь, стратег, – заметил Дасти.
– А, понял. Ну и как ты, сержант, обеспокоен? – хмыкнул Бандит.
– Не дождешься.
– Вот дед говорит, уходить отсюда надо. Его обеспокоили видать! – кивнул он в сторону Винка.
Дасти пожал плечами.
– Че там карты твои говорят? То же, что все и так видят, да?
– Да отстань от него.
Шорти между тем начал бледнеть. Это заметили.
– Ну как, повоевал?
– У него шок.
– Может, накрыть его? Как в фильме, – вспомнил кто-то учебный фильм о первой помощи.
– Да на кой? Тут и так солнце жарит, скоро запечемся, как картошка.
– И то правда.
– Шорти, ты как?
– Ничего, – ответил тот тихо.
– Тебя знобит?
– Нет. Ногу дергает вот.
– Ну ты упрись, главное. На вот, воды попей. Сейчас сам видишь, непонятно. Как будет машина, отправим назад.
– Да я тут полежу, не надо, ребята. Вы занимайтесь... воевать же надо.
– Да пока всё равно ни черта непонятно. Курить хочешь?
Шорти помотал головой.
Опять ухнул взрыв. Справа, вдалеке, пошло бахать и ухать и строчить.
– Это "Эхо" прорывается.
– А мы сидим.
Но сидеть пришлось недолго – скоро прибыл посыльный, Умник, и передал приказ Клониса – двигать в его расположение.
– А с ранеными что? – спросил Дасти.
– Не сказал.
– Черт. Ребята, – Дасти повернулся к Обжоре и Шорти. – Останетесь здесь, ладно? Обжора, присмотри за ним. Мы там разузнаем, что к чему.
– Не таскать же вас туда сюда. Еще неизвестно, куда пошлют, – поддержал сержанта Тристи.
– Вернетесь? – спросил Обжора.
По лицу Дасти было видно, что он очень хочет сказать: "Да." Но он ответил:
– Не знаю, брат. Но тут вон пулемётчики, позаботятся если что.
– Ладно, давай, удачи, парни.
– Удачи, – выдавил из себя Шорти.
И пехотинцы поползли вдоль стены вправо, вместе с огнеметчиками, а Умник – влево. Остались только Слипуокер, Винк, Подкова, Счетовод, их пулемёт и четверо раненых.
– Я одной рукой как-нить, – сказал Болоньезе. – Коробку-то я смогу нести. Даже и две.
– Ну смотри сам, – ответил Подкова. – Оно, конечно, нам пригодилось бы.
– Только стрелять, наверное, не смогу.
– Ну что ж делать.
Скоро следом за Умником вернулся лейтенант Донахъю.
Немного погодя справа раздался оглушительный взрыв и поднялось облако пыли. Хоть взрыв и был далеко, ярдах в восьмидесяти, если не в ста, до вас долетел даже песок, поднятый им в воздух, и забросал разложенные карты Винка.
– Ничего себе рвануло!
– Дааа...
– Сэр, это что там такое? Это наши?
Слипуокер между тем выглянул из-за стены, и увидел... нет, он не увидел пулемётное гнездо или ещё что такое. Он увидел все то же самое – обглоданные осколками пальмы, бревенчатые бараки с пулевыми отметинами, провалы окон. И вдруг заметил шевеление – на земле между левым бараком и сараем у береговой стены кто-то лежал и шевелился. Япошка!? Нет, не япошка! Морпех!
Ему, похоже, повезло – вокруг него валялись срезанные пулями или осколками пальмовые листья, вот его среди них пулемётчик японский и не заметил. А может, специально добивать не стал? Боец слабо шевелил ногами. Слева и справа от него лежали несколько трупов.
Парень оказался на простреливаемой полосе между берегом и постройками. И похоже он был ранен. А до начала атаки – еще минут десять, как сказал лейтенант, и он там, вполне возможно, истечет кровью. Но лезть за ним – самоубийство. Или нет? А, черт его знает.
Парень обречен. Или? Да разве вытащишь его оттуда? Тут на любое шевеление вжарит пулемёт – и хана.
А в это время со стороны моря, чуть левее вас, к берегу упрямо шла ещё одна амфибия. Но видимо в гусеницы ей что-то попало – она лязгала, ревела, но не шла вперёд. Тогда из неё выпрыгнули несколько фигурок, должно быть, дюжина, и двинулись к берегу. Первым бежал высокий морпех с пистолетом в ру...
Манго узнал его. Все узнали его. Это был подполковник Ами. Амфибия остановилась ярдах в ста пятидесяти или около того от берега, но даже с такого расстояния вы разглядели поджарую фигуру бывшего капитана футбольной команды и узнали лицо под каской. А кричал он что-то про "ублюдков", что-то задорное, залихватское.
Они почти добежали до разрыва в еле видной из-под воды проволоке, и тут строчка фонтанов взметнулась рядом с ними. Подполковник взмахнул рукой и упал. К нему кинулись другие фигурки, полдюжины, а другие полдюжины побежали назад, к амфибии. Двое человек ухватили тело, потащили... японский пулемет снова взбил воду вокруг них. Одна очередь, другая. Из семи их стало пятеро, потом четверо. Потом трое. Эти уже не бежали, они пытались плыть, гребя каждый одной рукой. Пулеметчик отстал от них – видимо, нашел цель получше. Они выбрались на пляж левее вас, ярдах в пятидесяти, туда, где залегла "Фокс", и поползли, подтягивая за собой тело. Явно мертвое тело.
Только что на ваших глазах был убит ваш командир батальона.
Батальон остался без командира.
Может показаться, что это просто слова, ну, подумаешь, без командира и без команди... Нет, не просто слова. Смысл их в том, что теперь некому даже делать вид, будто он знает, что происходит. Надо будет отходить – вы об этом не узнаете, некому скомандовать. Надо будет идти вперед – тоже. На всем вашем пляже нет старшего офицера, а может, нет и на соседних – вы не знаете, ведь связи с ними нет.
Вы – как дети, которых бросили посреди улицы, где носятся туда-сюда автомобили, а вы не знаете правил. Взрослых рядом нет. Вы все погибнете. Никто не придет на помощь.
Что будет дальше? Вы пойдете в атаку на эти пулеметы? Ну хорошо, даже, может, захватите бараки. Потом кончатся патроны. Ночью японцы прижмут вас к морю, окружат и утром перережут тех, кого не добьет артиллерия.
Грохает шрапнель.
Этот остров – ваша могила.
Вроде бы, если так посмотреть – вас много. Рота "Фокс", рота "Гольф", рота "Эхо"... а на деле – вы одни.
Вас бросили в аду на съедение чертям.
– Вот же ж... – начинает фразу Подкова и не находится, что сказать.