Лаки
– Гранаты! Огоооонь! – кричит Хок, одновременно серьезно и с задором, и за это его тоже любят: за то, что он не играет в войну, не любит войну, не тащится по ней, и всё равно у него есть блеск в глазах, есть какая-то правильная интонация в голосе, которая превращает вас из тех, кто не хочет умирать, в тех, кто хочет победить.
Каждый нашаривает гранату, лихорадочно отгибает усики, дергает за кольцо – кто-то сосредоточенно, как на учениях, словно боясь ошибиться, кто-то торопливо, кто-то – уже привычно. Предохранительные рычаги, отваливаясь, звенят по доскам настила, хлопают запалы, и вы кидаете все разом штук десять гранат или около того: они уходят в полёт, уменьшаясь в размере, и поначалу кажется, что кинули слишком далеко.
Пирс сотрясает серия взрывов, почти одновременных: Па-да-да-да-дааам! Даам! С шумом опрокидываются ящики, некоторые – прямо в воду.
– Атакуем! Атакуем! – кричит Хок, показывает рукой, мгновенно преображаясь из классного парня в опытного капитана спортивной команды убийц. И вы рвете с мест: одни в азарте крича что-то нечленораздельное, другие молча, затравленно, обмирая от предвкушения и страха близкой смерти, но всё равно уверенно, неотвратимо. Бежите, стреляя, от плеча, не целясь, по наитию выпуская пули туда, где должен прятаться враг, заставляя его пригнуться, если он там есть, убраться, забиться в щель. Ураган пуль проходится по штабелям перед вами, по просвету между ящиками под ним, откуда вам грозит стрекочущая смерть. Пули выбивают крошку и ошметки, раскалывают укрытия, поднимают взвесь, и вам чудится в ней кровавый туман, а может, он и правда есть там.
– Граната! – кидает ещё одну Команчи, кидает Олд-Фешн, все пригибаются. Снова взрывы, и опять: Аааа! Долбят автоматические винтовки, а вражеский пулемет молчит, его не видно.
– Вперед!
– Огонь!
Да-дам! Да-дам! Дам-плинг!
– Перезаряжаю.
Та-да-да-да-дах!
Па-ба-бам! Па-ба-бам!
– Вперед!
И ты бежишь вперед, вы вырываетесь за штабель с пулеметом, вырываетесь ещё дальше, как вдруг с той стороны несколько голосов вопят что-то страшное, чуждое, хватающее за кишки:
– КОГЭКИИИ! КОГЭКИИ! КОРОСЭЭ!
И японцы вдруг валят на вас, кажется, что толпой, паля из винтовок, выпрыгивая из-за ящиков.
Тра-тра-тра-тра-тра-тра-трам! – осыпает вас очередью пистолет-пулемет их сержанта: вы пригибаетесь, Команчи ловит пулю, охает, а японцы уже прут, возникая из-за ящиков, как перехлестнувший плотину поток. Первые падают, сраженные пулями – одного сваливаешь ты, но у вас уже кончаются патроны в магазинах, а задние не могут вас прикрыть – слишком тут тесно. Японцы слишком близко: вы с ними напоролись друг на друга, и их не сдержать: они прыгают на вас, как звери, вы оказываетесь лицом к лицу. Команчи сбивают с ног, кому-то всаживают штык в живот, тебя бьют прикладом по шлему, снова, снова, голова мотается, как на ниточке, не развернуться для ответного удара. На крошечном пятачке десять-пятнадцать человек топчутся, схватившись накоротке между ящиков – с той и другой стороны сзади пытаются выстрелить так, чтобы не задеть своего. Зло ахают пистолетные выстрелы.
– Нна! Нна! – чавкает с прорезающимся тонким звоном нож, протыкая кому-то не то печень, не то горло. Слышно хрипы, стоны, надсадное пыхтенье, удары. Крики. Негромкие, но отчаянные крики. Кого-то убивают прямо сейчас, возможно, выдавливая глаза. Ставка у всех одна – жизнь, и способ выиграть один – смерть того, кто напротив. Рукопашная.
– Помоги! Помо...!
Хрустит кость, глухо бьют окованной деревяшкой по человеческой плоти, ревет Команчи, которого топчут ногами.
А тебя прижали к чертовому ящику – ваши винтовки зажаты между телами, вы не можете ими действовать. Видишь лицо – плоское, злое. Не злые глаза, не злой рот – всё лицо злое, дышащее потом и каким-то неизвестным запахом, кажется, зубного порошка или ещё чего, кривые зубы с золотой коронкой, обветренные сухие, растрескавшиеся губы и карие, остервенелые до черноты раскосые глаза. Оба пыхтите, пытаясь сделать что-то осмысленное – выпускаете из рук винтовки, но они не падают, зажатые между телами. Он перехватывает за запястье твою руку, тянущуюся к пистолету, а второй хватает за горло. Он будет душить тебя. Он что-то кричит. В голове звон – потому что ты получил по ней несколько раз, но ты ещё защищаешься.
Худые, как ветки цепкие пальцы цепляются к твоему горлу – чувствуешь обручальное кольцо на его руке.