Лейтенант выслушал Трещотку, но решения не поменял.
– Пирс наверняка пристрелян, – кивнул он в сторону берега. – К тому же там дым... он горит или горел. Мы потеряем время. За мной!
Пирс и правда всё ещё дымился где-то справа, если стоять к нему лицом, как стояли сейчас вы, поближе к берегу. Дым там поднимался серый, как от костра какого, а не с черной копотью, как от сгоревшей техники.
Лейтенант повел вас за собой. Наконец вам хоть ненадолго ничего не надо было решать, только переставлять ноги под водой. Принятие решений выматывает порой не меньше, чем марш-бросок, особенно когда отвечаешь не только за себя, а за вверенных бойцов или снаряжение.
Люди лейтенанта двинулись вперёд. Какой-либо строй они не держали, но само собой получилось что-то вроде клина, на острие которого, подняв над головой карабин, словно держась за него, шел офицер, а остальные – уж как получится.
Вы двинулись за ними, и что там делается впереди не видели за их спинами, но зато теперь, когда решение принимали другие, у вас было время покрутить головой и посмотреть, что делается вокруг.
Слева был пирс – теперь его было видно хорошо. Теперь было видно, что ящиками он заставлен не до самого конца, а может, до половины, а дальше, немного за тем местом, где он дымился, ящики заканчиваются. Похоже, японцы просто не успевали разгружать их, потому что вы их бомбили – так они и остались стоять.
С другой же стороны было видно лагуну и берег. Берег был всё ещё далеко, и теперь уже остров совсем не казался маленьким. Наоборот, было ощущение, что он немного даже нависает над лагуной, наверное, потому что хорошо стало видно темные пальмы. На берегу видны были какие-то постройки, домики, сараи, а также скопление амтраков – словно блох, вокруг клюва птицы и ещё в одном месте, почти там, где начинался залив, но полевее. Остров весь дымился, но не то чтобы его заволокло дымом – скорее над ним поднималось зловещее марево, но разглядеть берег было можно. А значит, и вас с берега. Вспышек было толком не разобрать, так, мелькало вроде где-то что-то, а может, и нет. Но кое-где видно было трассеры, особенно там, где стреляли с амтраков, и огонь, особенно там, где эти самые амтраки горели. А горело несколько – в основном те, которые замерли в воде, и ещё парочка на берегу. Некоторые амтраки отъезжали от пляжей кормой вперёд и двигались к рифу, но таких было мало – большинство просто стояли, то ли подбитые, то ли брошенные.
Самолеты, судя по звуку, где-то не то подлетали, не то улетали, но над островом их пока было не видно. Корабельные пушки бахать перестали. А вот на берегу пушки стреляли – доносилось отдаленное оханье и было видно, как с грохотом появляются в воздухе над пляжами белёсые облачка шрапнели.
Вокруг же была одновременно красотища – и мерзость. Красотища, потому что море – хоть по нему и стелился дым, хоть запах соленого ветра и смешивался с запахом горелого бензина и пороха, но всё же пахло простором, далью, свободой что ли. Солнце увлеченно играло бликами на волнах, и вода прямо под ногами была пусть и взбаламучена взрывами и гусеницами амтрков, но всё равно чувствовалось, что вот уляжется поднятый со дна песок, и опять она станет почти совсем прозрачной, и можно будет разглядеть, что там на дне этом среди солнечных бликов делается. А чуть подальше в лагуне море было непередаваемо бирюзового цвета, точь-в-точь как на картинке какой. А дальше, в открытом море, бирюзовый переходил в насыщенную, мокрую, непроницаемую и благородную синеву. Такой красоты вы не видели ни в океане, ни когда шли к берегу в амфибии.
Трещотке это было хотя бы с чем сравнить – он в Калифорнии видел не такой океан, но чем-то очень похожий, только построже: как будто разрешал себе сорваться в эту невыносимо прекрасную бирюзу только у самого берега. А здесь, в лагуне, океан совсем не стеснялся её.
Катахула же ничего подобного не видел, ни в Луизианских болотах, ни в Новой Зеландии, ни пока пересекал Океан.
Вдруг почувствовалось, что вы, черт побери, в тропиках! В какой-то экзотической стране! Что ваши разборки с япошками – это не главное, главное, как же тут красиво... надо-то всего делов – вышвырнуть их японские задницы, и можно будет после войны приехать и лежать в теньке под пальмами, смотреть на горизонт – и это уже будет до одури приятно.
Но вместе с тем, шлепать по этой красоте в ботинках, скользкой, облепляющей тело форме, каске, постоянно оступаясь, когда под ногой оказывался то ли кусок коралла, то ли камень, то ли яма, то ли воронка – было очень мерзко. Вот именно что мерзко, потому что было это форменным издевательством: сверху печет солнце, ниже пояса тело уже начинает коченеть, вокруг – неописуемая красота, а вы чешете по дну лагуны в наименее подходящем для этого наряде.
Вдруг группа впереди сначала остановилась, а потом стала скучковываться – это вы дошли до тетраэдров, которые хитрые япошки поставили в воде так, что над водой торчали только самые их пирамидальные верхушки, темные до того места, куда доставало волной, а выше уже высушенные солнцем. Проходы между пирамидами были затянуты проволокой, но ребята лейтенанта поискали и обнаружили, что в одном месте проволоки почему-то нет, и все пролезли там. Пролезли и вы.
Миновали вы и место, где горел пирс – оказалось, в воде в этом месте рядом с ним было две какие-то будки на сваях, соединенные с пирсом мостками... ну, в основном сваи от них и остались: обугленные обломки рухнули в воду, а заодно обрушилось примерно три метра сгоревшего настила пирса.
На берегу же шла война, но почему-то было ощущение, что вас она не касается, пока не прилетела пуля и не шлепнулась в воду между ребятами лейтенанта и вами (вы отстали метров на двадцать). Потом кого-то у него ранило, но, кажется, несмертельно. Было ещё несколько всплесков – наверное, пули. А что ж ещё?
Кто в вас стрелял было пока непонятно.
Ещё несколько амфибий проследовали назад, к рифу, в том числе одна вдоль самого пирса.
Берег оказался уже поближе. Там слышно было взрывы – то и дело да-дахало что-то вроде гранат, стучали пулемёты, а иногда взрывалось и что-то посолиднее. Пулемётов амфибий – грозных пятидесяток – слышно почти не было. Патроны у них что ли кончились?
И тут группа лейтенанта снова остановилась – до берега было метров сто.
– Что там? – крикнул Подошва.
– Проволока в воде! – отозвался кто-то. – Она под углом к берегу идёт.
Вы приблизились, и стало ясно, что проволока спрятана под воду – только иногда игра волн обнажала верхушки одного или нескольких столбиков, на которых она держалась.
Лейтенант, похоже соображал, что делать дальше – идти искать проход влево или же вправо, или перебираться через проволоку?
Снова что-то шлепнуло по воде. Пуля?