Просмотр сообщения в игре «'BB'| Semper Fi: Tarawa. One square mile of hell.»

Манго, Слипуокер, Винк

  – Есть! – кивает пулемётчик амтрака, приготовившись.
  Слипуокер, как и задумал, поднимается над бортом, стреляет куда-то в сторону пальм. Ему не страшно.
  Ша-дах! – звонко, с азартом лягается винтовка, соскучившаяся по стрельбищу за время плавания. – Ша-дах!
  Ну всё, отвлек, пора и честь зна... – что-то бьет его с такой силой, что он спотыкается, взмахивает руками и падает внутрь амфибии, выронив оружие.
  Но Манго и Винк уже не видят этого – в этот момент они, один за другим, перемахивают через борт и приземляются на песок, рядом с телом Тугодума. Тому уже не поможешь – под головой растекается темное пятно. Готов.
  Как и было задумано, они откатываются в сторону, и Манго ждёт, полезут ли за ним бойцы.
  Слипуокера между тем ощупывают товарищи. Он... цел. Японская пуля попала в каску, чиркнула, оставив вмятину, как на плотной бумаге. Ещё бы немного и... в ухе немного звенит, но вроде ничего.
  – Везучий, – цедит сквозь зубы Парамаунт. – Эх! – Теперь ему лезть первым.
  Прыгает следующим, а за ним и остальные – Домино, Счетовод и Болоньезе. Шахтер остаётся с братом – они снимают пулемёт и прячутся. И вовремя – следующая пуля свистит над головой.
  – Пошли! – рявкает Подкова. Почти на голову предыдущим вываливаются капрал, братья-пулемётчики, немного опомнившийся Слипуокер, подталкиваемый сзади Ньюпортом.
  – Ай! – кричит Ньюпорт, падая.
  – Ты чего?
  – Там это, – говорит он. – Это. В спину.
  – Ранило!?
  – Да, кажется.
  – Кажется!?
  – Не знаю!
  Подкова перепиливает ножом лямки рюкзака, переворачивает мальчишку. На спине кровь. Он рвет на нём форму.
  – Ноги чувствуешь?
  – Вроде.
  – Че вроде!? Чувствуешь или нет?
  – Чувствую!
  – Да пошевели.
  Ньюпорт неуверенно сучит ботинками по песку.
  – Погоди, ща перевяжу. Она рюкзак прошла, вроде несильно, между рёбер.
  – Спасибо.
  – Пожалуйста, йопт!

  Лейтенант тем временем осторожно подползает к стене. Пули со свистом летят куда-то... летят. Кто-то кричит. Хер знает, что происходит, стрельба идёт активная.
  "Стрельба идёт активная". Так написали бы в учебнике или в уставе. Но тут чёт ни черта всё не по учебнику и не по уставу. И это твой первый бой! Какая к черту активная?!
  ЯПОШКИ БЕШЕНО ПАЛЯТ СО ВСЕХ СТОРОН! Пули с треском входят в дерево, с визгом рикошетируют от стальных поверхностей амфибий, хлопают по песку, чмокают по воде, жужжат в воздухе по одной и стаями. Стреляют не в тебя, но кажется, что если поднимешь голову над стеночкой, сразу несколько пуль обязательно продырявят твою голову просто случайно. Пересилив себя, все же выглядываешь, совсем чуть-чуть, не высовывая носа, только глаза. Окидываешь поле своего первого боя взглядом.
  Сразу за стеной – мешки с песком образуют что-то вроде неглубокой траншеи – это была японская позиция. Чуть левее – гнездо, в котором пригорюнился замолчавший японский пулемёт с до половины расстрелянной жесткой кассетой, торчащей вбок из затвора. Там же, кажется, тела расчета, но видно плохо за мешками. Прямо перед тобой – деревянный сарай, весь изрешеченный пулями, словно медовые соты, кажется чихни – и развалится. За ним, подальше – два длинных барака из кокосовых бревен, и пальмы, пальмы, пальмы, многие оборванные, словно облысевшие женщины. Около каждого барака – по сараюшке поменьше. Почти между бараками – воронка, неглубокая, но широкая. Бараки явно – просто дома, в них большие просторные окна – ещё бы, в здешнем-то климате. В окнах никого не видно. А вот подальше влево и вправо – по приземистому строению из серого бетона: эти больше похожи на блокгаузы. В них окна поменьше и в самом их виде есть что-то неприятное, как в крепком парне из портового района, который смотрит на тебя исподлобья, и ты понимаешь – сейчас может ударить, просто так. Самих японцев там ты не видишь, но они там. Наверное. А вот морпехов слева видишь, мертвых, между стеной и бараками.
  Вдруг замечаешь одного живого – он ползет к ещё одной воронке, рядом с блокгаузом. Ему остаётся метр, когда вокруг него начинает плясать песок, а тело его дёргается, отлетают какие-то кусочки, лоскутки, он вздрагивает от попаданий. В решето. Убили. Пулемётчик ещё добавляет для верности короткую – тело уже даже не дергается. Стреляли, кажется, справа.
  Ты смотришь вправо, и тут в бревно у тебя рядом с головой с уханьем входит пуля, и сразу вторая. Прячешь голову. Прижимаешься к стене спиной. О, блин. Было близко. Лучше не выглядывать в этом же месте. Лучше вообще отползти. Ползешь немного влево, в ту сторону, где людей больше. Прислушиваешься. И вдруг понимаешь, как это выглядит.
  Япошек отбросили от берега, вернее, просто убили всех, кто оборонял берег. По крайней мере на этом участке – справа доносятся взрывы гранат, наверное, там ещё штурмует кто-то... Но тут – нет, стена взята.
  Но либо у японцев был четкий план, либо кто-то очень опытный и умелый связал их оборону в узел. Их пулемёты бьют справа, кажется, из-за блокгауза, бьют во фланг, почти вдоль берега, простреливая эти жалкие тридцать ярдов между стеной и бараками. И кажется, ну что там тридцать ярдов – фигня, бросок гранаты. Но... не всё так просто. Другие япошки сидят в глубине, с пулемётами и винтовками, и в просветы между строениями, а может, и из самих строений, прикрывают стену напротив этих пулемётов. Любого, кто высунется, они сбреют, как бритвой. "Взаимноприкрывающие позиции" – так это называется по-умному. Те япошки, что погибли здесь, у стены, просто купили время, чтобы организовать эту систему огня в тридцати-сорока ярдах от берега с учетом направления атаки.
  И черта с два вы её прорвете. Эта позиция, как сложный узел – тянешь за один конец, в другом месте затягивается туже, вот и всё. Если бы они просто встретили вас фронтальным огнем, ну, фигня-война – вы бы как-нибудь сломили их лобовой атакой: вас же больше, наверное, да и винтовки скорострельнее... а так... пока у их пулеметчиков есть патроны, вас хоть целый полк тут на ста ярдах собрать и бросить вперёд – во фланг они перестреляют любое количество атакующих, просто как фишки домино. Тут танк нужен! Желательно, не один. Или минометы. А лучше бы крейсер. Или разбомбить их к чертям.
  Но ни танка, ни минометов, ни крейсера у вас нет, и где там Уэлл-Уэлл со своей рацией – тоже неизвестно. Остается ждать, верно?
  Проползаешь несколько метров в сторону, просто чтобы не сидеть там, где высовывался и тебя заметили, и вдруг сталкиваешься лоб в лоб, почти буквально, с ползущим тебе навстречу морпехом. Это рядовой Басс, Бандит, из первого взвода Клониса. У него за плечом маячит ещё один, из того же взвода.
  – Донахъю! – говорит он удивленно. – Это... а мы там, через два амтрака. Сидим пока. У стены всё равно места нет. Нас Дасти послал тут посмотреть, что происходит. Не знаешь, где Клонис?
  Тут подползает по песку ещё один боец, незнакомый.
  – Лейтенант! – говорит он, видя лычку у тебя на воротнике. – Вы же лейтенант? Меня послал сержант Андерсон, найти офицеров. Вы же из роты "Гольф", да? Сэр, вы можете со мной? Тут недалеко.
  Андерсона ты знаешь – это комендор-сержант из роты "Фокс", не такой бывалый вояка, как Кремень, но тоже ничего. Оставив Парамаунта за старшего, ты ползешь вдоль стены за рядовым.
  – Так нам что Дасти передать? – спрашивает тебе вслед Бандит.



Манго
  Ползёте вдвоем с рядовым, буксуя локтями в песке, сжимая оружие. Спустя пятнадцать ярдов ты понимаешь, что имел в виду Бандит: люди лежат у стены, как ломти на прилавке, один к другому, раненые вперемешку со здоровыми, оглохшие, напуганные, безразличные, настороженные. Вы ползёте мимо их ботинок. Кому не хватило места – прячутся за амтраками, вжавшись в песок. Лежат убитые – в основном ближе к воде, некоторые плавают лицом вниз. Но и у стены валяется несколько: переползаешь через труп морпеха, сжимающего в руках винтовку – наверное, хотел пострелять, высунулся, и тут его и убило – несколько дырок в груди, как на мишени – а товарищи втащили его обратно. Его глаза смотрят в небо, не мигая, хотя солнце светит убийственно ярко. Чувствуешь животом его мертвое тело.
  – Сэр! Сэр! – окликает тебя кто-то. Поворачиваешь голову – у стены сидит парень лет семнадцати, у него нет кисти руки, культя замотана бинтом, вся покраснела. Он тычет ею в тебя.
  – Меня ранило! – говорит он со странной интонацией, словно озабоченно, с тревогой смотрит на тебя испуганными серыми глазами.
  – Меня ранило, сэр!
  Ты вдруг каким-то чутьем понимаешь, ЧТО он имеет в виду. "Меня ранило! Я не просто так отсиживаюсь тут, я не испугался! Меня просто ранило, я дальше не пойду, но я не просто так! Я не испугался!" – и он очень боится, что ты ему не поверишь. А боли он ещё не чувствует, боль придёт потом.
  – Успокойся, – говорит кто-то рядом. – Не обращайте внимания, сэр. У него шок.
  Вы ползёте дальше. На берегу, ярдах в десяти грохает взрыв – забрасывает вас песком. Он не очень мощный, но кто-то стонет, зажимая рану.
  – Санитар!
  Ползёте ещё немного.
  Слышишь, как с нотками истерики в голосе какой-то боец, вжавшись в стену рассказывает товарищу, почти смеясь:
  – Дюпре выбрался на берег, добежал до стены, и спрашивает: "Где линия фронта?" Опоздать боится! А капитан ему: "Пригнись, идиот, ты на ней стоишь!"
  Вдруг твой проводник трясёт за плечо морпеха, который лежит на боку, спиной к вам. Морпех поворачивается. Это Андерсон.
  – Ганни! Я нашёл лейтенанта из роты "Гольф"!
  – Молодец! – кричит Андерсон громче, чем нужно. – Молодец! Лежи пока тут. – Двигается, давая тебе место у стены. Заползаешь между ним и тем, кто тебя сюда довел, упираешься спиной в его рюкзак, чувствуешь твердую лопатку на нём.
  – Сигареты есть!? Мои промокли, – спрашивает тебя сержант.
  Серьезно?! Он тебя из-за сигарет позвал?! Тебя, офицера?! А, нет, тьфу ты.
  – Капитан Моррис убит, – продолжает он. – Наши все офицеры убиты, остались только Дюпре и Барр, но Барр ранен. А у вас что?
  Он ещё больше мрачнеет, услышав, что ты понятия не имеешь ни где Хилл, ни где Тэгерли, ни где Кремень, ни где Голландец, ни где Ами, ни где хоть кто-нибудь в этом дурдоме без главврача! И что у тебя десяток пулемётчиков и может ещё отделение Дасти, в котором неизвестно сколько человек осталось – и всё.
  – Вы же между нами должны были высадиться... – грохает ещё взрыв. – Ссука... слушай, мы попробовали сунуться к основанию пирса. Там сапёр один, сержант, подкрался и подорвал взрывчаткой два пулемётных гнезда, мы почти прорвались, но тут нас начали справа косить. Кусок берега по центру РЕД-2 ещё не взят. Когда с берега открыли огонь, мы отклонились немного влево, а "Эхо" немного вправо. Мы думали, вы возьмёте то, что в центре, но чего-то ваших не видно, только вот ты и ещё там какая-то одна амфибия приплелась, кажется. Не знаешь, чья?
  Ты не знаешь.
  – Слушай, надо джапов выковыривать. Мы попробуем дымом прикрыться и к пирсу рвануть, но хер с два поможет, они и через дым всех перебьют. Сносит быстро, вдоль берега, – он морщится. – Слушай, возьми там берег, в центре, между плацдармами, и прижми их с фронта, отвлеки. Прижмешь? Я тебе дам сапера того, у него взрывчатка осталась. Взорвешь крайний блокгауз, понял? Вот тот, серый. Хоть попытайся. Нам надо установить связь с батальоном Кроуи и с "Эхо". Если не установим, они нас окружат постепенно. Понял? Прикрой мой правый фланг. Если получится – свяжись с "Эхо", узнай, как у них дела. Хотя, подозреваю, такая же хуеверть, как и у нас. Что за жопа-то, первый лейтенант, сэр, а? Откуда такая жопа вдруг раскидистая? – риторически спрашивает он.
  Вместо ответа слышите нарастающий рокот в небе. На самолеты что-то не похоже.
  – Пригнись!!!
  Вжимаетесь в песок под стеной, почти обнявшись.
  Страшно грохает над головой два раза, словно молния в дерево долбанула. По-театральному так грохает, эффектно, бьет по ушам, закладывая их. Сразу за взрывами – резкий шорох по песку и многократный плеск, словно "кусок" дождя упал на землю без медленного начала, без раскачки, как будто его вынули из середины дождя и уронили вам на головы.
  Кто-то стонет. Потом грохочет ещё в стороне, снова в небе. И ещё – опять дважды, почти одновременно.
  – Шрапнель! С южного берега бьют! Тут всё нахер пристреляно, как в грёбаном тире! – со злым отчаянием говорит Андерсон.
  Бабахают взрывы на земле – пожиже, вразнобой, но много, слева и справа.
  – Ты меня понял? – кричит комендор-сержант. – Только вместе надо, иначе нет смысла. Начнем через пятнадцать минут. Успеешь?
  Часов у тебя, кстати, нет...

Винк, Слипуокер
  А вы лежите под стеной, около амфибии, у вас тут под стеной места много. Подкова закончил перевязывать Ньюпорта, тот валяется на животе.
  – Че, болит?
  – Ага.
  – Сильно?
  – Вроде нет.
  – Ну, раз вроде, значит, нет. Че, может, назад тебя посадить?
  – Не, я лучше тут. Как я туда заберусь?
  – Ладно, лежи.
  Сверху жарит солнце, впереди равнодушно качаются ободранные пальмы, со всех сторон кто-то стреляет и что-то взрывается. В море, ярдах в тридцати от берега, позади вас, коптит небо амтрак, кто-то там его зачем-то тушит, идиот. По амтраку щелкают пули, морпехи прячутся за ним, еле высовываясь из воды.
  – Там Стэчкин что ли? – спрашивает Парамаунт.
  – Может быть...
  – Не повезло.
  Справа (вернее, слева, потому что в основном вы сидите спиной к стене) слышны резкие хлопки гранат, просто до черта, один за другим.
  – Во наваливает кто-то!
  Пулемётчик "Грязной Герти" перебрасывает вам, не высовываясь, пулемёты и коробки с боеприпасами.
  – Интересно, че там Флаин-Фиш с Дойчи.
  – Наверное, ждут, пока амтраки вернутся, а Физик их по ФИЗО задрачивает.
  – Гы-гы-гы!
  Амфибия заводится.
  – Всё, парни, до скорого! – она начинает отрабатывать назад, лязгая гусеницами и плюясь в вас песком.
  – Давай, мороженого привези в следующий раз!
  – Ага, непременно! – глухо откликается водила из своего короба.
  Пятясь, бронетранспортер откатывается в лагуну. По нему щелкают пули, но, видимо, япошкам пока не до него.
  – А наш лейтенант не испугался, молодец, – говорит Ветчина, выдувая из затвора пулемёта песчинки. – А то бы сидели сейчас в этой банке консервной тоже, как дураки.
  – Слипуокер молодец. А то бы лежал сейчас наш лейтенант с дырой в башке.
  – Точно.
  – А Тугодум поспешил – и всё.
  С другой стороны пляжа, ближе к пирсу, начинает ухать и грохать, но вас это словно не касается. Сюда оттуда осколки не долетят. Пулемёты стучат дальше, совсем недалеко, но вам на них тоже начхать. Вы "в домике". Но грохот стоит знатный – снаряды раскатисто ухают в воздухе.
  – Накройте его что ли пончо. А то чё он на солнце прямо.
  – Точно, печёт будь здоров.
  Болоньезе достаёт фляжку, делает несколько жадных глотков.
  – Не налегай.
  – Ладно, – он закручивает крышку, но вдруг останавливается, глядя на раненого. – Льюис, попьешь?
  Неведомая сила выбивает у него фляжку из рук, отрывая палец.
  – Ай! Аааа, бля! – он зажимает руку между ног, весь сжавшись.
  – Что такое?
  – Это че?
  – Рука!
  – Осколок?
  – Да откуда я нахуй знаю-то!