Манго, Слипуокер, Винк Амфибия шла по дну, и вы сидели в ней и смотрели на берег, через правый борт. За стеной начинались пальмовые заросли. Ну, не то чтобы заросли, а так скорее, поросли – можно было разглядеть просвет между деревьями, и подлесок был жиденький, считай и не было его. Некоторые пальмы были обрублены, как будто их обкорнал похмельный парикмахер-великан, на других листья скукожились от пламени, а были и такие, от которых остались одни стволы, расщепленные и даже поваленные. Но в целом, как ни странно, растительность уцелела. И это после такого обстрела! Уму непостижимо.
С берега стреляли. Вы проехали мимо каких-то холмиков, поднимавшихся над стеной и несколько раз, кажется, видели японцев. Метров пятьдесят до них было. Кто-то даже приложился к установленному на бортовую вертлюгу пулемету-тридцатке: "пострелять япошек", но тут по борту, как горохом, прошлась очередь, пробив понтон, и все попрятали головы от греха, скрючились, забились внутрь.
На полу десантного отделения было тесно, страшно тесно. Вы скорчились, держа на коленях коробки с лентами и станки от пулеметов, выставив винтовки и карабины в небо. Всем было неудобно, но терпеть осталось немного.
Послышались взрывы – хлопки, как от гранат. Потом зарокотало и ударило в воздухе – несколько раз, почти как тогда, на море: Крах! Крах!
И снова: Крах! Крах!
И ещё: Крах! Крах!
"Крахало" там, куда вы ехали.
Стало слышно, как ругается водитель. Остальные молчали.
Вдруг, абсолютно внезапно, амфибия остановилась.
– Готово! – крикнул он из кабины. – Круиз окончен!
ДЗЫН-ДЗЫН-ДЗЫН-ДЗЫН-ДЗЫН! – опять ударило по корпусу справа.
"Давайте, только попробуйте нахер вылезти!"
Швить! Швить! – просвистело над головой.
– Сэр, может, тут пока останемся? – спросил Ньюпорт, глядя на Манго чистыми, как весеннее небо, голубыми глазами.
– Замолчи! – даже не приказал, а попросил его Подкова. Даже, можно сказать, взмолился.
Ты посмотрел в их лица, и понял – Ньюпорт только что озвучил то, что у каждого было на душе.
"НЕ НАДО ВЫЛЕЗАТЬ СЕЙЧАС ОТСЮДА!"
– Может, одного кого пошлем? Осмотреться? – неуверенно предложил Парамаунт.
– Или подождем просто, когда стрелять поменьше будут.
КРРАХ! КРРАХ! – опять раскололо небо где-то наверху, и по кабине цвенькнуло несколько раз.
Водила обернулся из своего "каземата".
– Ну что, выходим, нет? – спросил он. – Или что?
Швить-швить-швить!
За бортом шел бой. По крайней мере стреляли как следует – коротко стучали пулеметы на разные голоса: наши и японские, а один японский долбил и долбил, с короткими передышками. Ты-ты-тых! Ты-ты-ты-ты-тых! Ты-ты-ты-ты-ты-ты-тых! Ты-ты-ты-ты-тых! Пауза. И снова: Ты-ты-ты-ты-тых!
– Чешет и чешет, – проворчал Шахтер, поежившись.
Ещё слышны были крики – в основном нечленораздельные. На английском. Кто-то кому-то что-то приказывал. Кто-то просил кого-то прикрыть. Кто-то грязно ругался, кажется, стреляя из винтовки. Кто-то просто кричал от боли. Потом раздался взрыв – и крик прекратился.
– Да я посмотрю! – сказал Тугодум и рывком поднялся с места. Он переступил через ноги Болоньезе, оперся рукой о борт, чтобы перепрыгнуть через него, и тут раздался хлопок, как будто кто-то выбил пыль из ковра, и Тугодум, охнув, вывалился из амтрака наружу.
– Тугодум! Джонатан! – позвал Подкова, сжимая винтовку. – Ты живой?
Вы все ждали, что сейчас раздастся: "Да, черт побери! Сука, зацепило только слегка!"
Но в ответ не прозвучало ни слова.
Вы все сразу поняли, что его убило.
– Блядь! – сказал Болоньезе, вцепившись в коробку с лентой. – Нахуй! Я туда не полезу.
– Заткнись! – прикрикнул Подкова.
Но и у самого у него из-под каски струился пот.
--------------------------------------------
Скрипач, Диаманти А вы всего этого даже и не заметили почти, пока ехали. Ну да, стучали пулеметы. Ну да, рвались в воздухе снаряды, вы втягивали головы в плечи. Но, кажется, всё это летело не в вас, а в кого-то ещё.
– Через левый борт! – приказал Дасти, когда машина застопорилась. – По четыре человека. Живо!
И вы выкатились из амфибии один за другим, как лишние яблоки из переполненной. корзинки. Громыхнув баллонами о борт амтрака, упали на белый, мелкий, как пыль, горячий коралловый песок.
Чще-чще-чще-чще-чще! Чще-чще-чще! – раздались пулемётные очереди. Слышались винтовочные выстрелы. Хлопнули несколько раз гранаты где-то за стеной. Другой пулемёт стриг ровно, деловито, как швейная машина: Ты-ты-ты-ты-тых! Ты-ты-ты-ты-тых!
– Погоди чуть-чуть, не уезжай! – попросил сержант водилу.
– Мне назад надо!
– Ну, погоди чуток!
– Не, вы как хотите, а я поехал.
– Ну минуту постой, блядь! Минуту постоять не можешь? Дай подумать, а потом вали!
Вы сгрудились, прижавшись к амтраку спинами – те, кому хватило места. А кому не хватило – скукожились у их ног. И осмотрелись.
Что делалось в той стороне, откуда вы приехали, вы не знали. Зато в этой – видели теперь хорошо.
Стена была метрах в пяти от вас, справа, но к ней было не подобраться – её буквально облепили люди, в два ряда. Некоторые ооооочень осторожно выглядывали из-за неё, но большинство просто сидело под ней, скорчившись. Многие – явно ранены.
Потом над стеной вдруг показалась голова. Лонг-Айленд даже винтовку вскинул, но вовремя опустил – это была ваша, американская голова. Морпех скатился с той стороны на эту, выдохнул и сказал:
– Ннннахуй! – начал шарить по карманам в поисках сигарет.
Посмотрели вы и налево. Там в паре метров от вас, аккуратно накатывала по песочку волна. Чуть подальше в ней лежал убитый лицом вниз, из-под тела торчал приклад винтовки. Вода шевелила его руку, выпростанную в сторону.
Потом вы увидели ещё труп. И ещё. И ещё. Они все выглядели, как бугорки в воде, вернее, пары бугорков – в том, что побольше, угадывался рюкзак, а в том, что поменьше, каска. А дальше на берегу стоял амтрак с пробоиной в борту, и что там делается за ним, было особо-то не видно, видно только, что дальше стоят другие, наверное, целые... или тоже подбитые? Парочка машин явно застряла, пытаясь преодолеть стену из бревен – с задранными носами, с гусеницами, застывшими в воздухе.
– Нихуя тут мясорубка была, – пораженно заметил Тристи.
– Была!? – с истерическим сарказмом спросил его Пароход. – А сейчас тут курорт с девочками и коктейлями?!
Поддерживая его скепсис по поводу коктейлей, где-то недалеко застучал ещё один пулемёт.
Вдалеке можно было увидеть пирс, уходивший в море и в бесконечность. Он был заставлен ящиками и бочками, а в некоторых местах промежутки между ними были заложены мешками с песком. В других местах пирс дымился, а кое-где даже лениво полыхал. Что там на нём делалось разглядывать было некогда – куда больше интересовало то, что происходило рядом.
– Че делать будем, сержант?
– Хер знает! – честно признался Дасти. – Надо командира найти.
– А где его искать-то?
– Не знаю.
– Так что конкретно-то делать?
– Можт, окопаться?
– Ебать-колотить! Дайте подумать!
– А может, того лейтенанта найти, за которым мы ехали?
– Мы мимо них проехали, я видел.
– А может, ну его нахер? Надо будет – сам нас найдет.
– Да, в общем, правильно.
– Но делать что-то надо. А то этот мудила уедет, и что мы тогда?
– Давайте за ту, подбитую переберемся.
– Точно!
Легли и поползли за подбитую. Песок быстро начал хрустеть на зубах. Горячий он был, даже через форму чувствовалось, как разогрело его солнышко, и это полдесятого утра ещё только.
– Вы че, подкрепление? – крикнул кто-то из морпехов от стены.
– Типа того! – отозвался Дасти, дав вам знак рукой, чтобы вы ползли дальше, а сам решил поговорить.
– У нас тут, похоже, жопа!
– Да уж видно, что не четвертое июля! А чё вообще происходит?
– Ну стену мы взяли, а дальше хер знает, что делать. Справа режут откуда-то, не поймешь. И тут снайперы у них везде.
– А если на месте посидеть?
– Да сука то шрапнель, то минометы.
– Херово. А командир где ваш?
– Ком роты?
– Да.
– Хуй его знает, если честно.
– А лейтенант?
– Экзо?
– Да.
– Где-то в том же направлении.
– Ясно!
– А у вас огнемёт есть?
– Ага.
– Так вы бы это... вы же из роты "Гольф", да? Вы же правее должны были высадиться. Вы бы там зачистили, а то не разгуляешься тут особо.
– Ебать ты стратег, приятель!
– Не, ну...
– Ладно, отдыхай.
Дасти присоединился к вам. Под непрекращающийся стук пулеметов вы собрались за подбитой амфибией так же, как раньше собирались за своей. Пахло гарью, порохом и сильнее всего – "морем", то есть, если отбросить романтику, гнилыми водорослями.
– Дело дрянь! – прокомментировал сержант. – Под стеной места нету. В песке этом хер мы окопаемся. Сейчас небось опять обстреливать будут. Какие предложения от личного состава?
Да, можно было сказать ему: "Какие нахер предложения, родной?! Ты сержант, ты и командуй! Развел, понимаешь, демократию!"
Но Дасти не был бы Дасти, если бы не задал этот вопрос. У каждого командира – свой стиль, и у него был такой: если время есть, надо послушать, что говорят другие, а потом уже решать самому. Да и сержант – не такой большой чин, чтобы не снизойти до мнения простых морпехов.
– А это самое... – вдруг заржал он как конь. – А вы чего не курите-то, а? Расхотелось чего-то, да?
Рассмеялись почти все, некоторые полезли за сигаретами.
– Ладно, соображайте быстрее. Сапёры, у вас что на уме?
Формально вы подчинялись лейтенанту Клонису – вас ему придали. И он не говорил вам: "Так и так, теперь я ваш папа, а сержант Томпсон – ваша мама." Он сказал: "Пойдете с ним на его амтраке." Да, Дасти был сейчас старший по команде, но... но вы все же прикомандированы к взводу, а не к нему лично. Так что у кого у кого, а у вас "право голоса" сейчас было.