Даже без учета воздуха в легких человеческое тело обладает очень небольшой отрицательной плавучестью – потому что по большей части состоит из воды, как учат в школе. С учетом же воздуха чтобы надежно удержать на поверхности человеческое тело, достаточно так называемой плавучести жилета около шести-семи килограмм. Капковый жилет ВМФ имеет двойной запас плавучести – порядка пятнадцати килограмм, то есть утонуть в нём довольно проблематично. Но есть два "но". Во-первых, одно дело, когда ты в одних штанах и майке сиганул в море по команде "покинуть корабль", а другое – когда на тебе боевая выкладка, даже и без рюкзака: патронташ с боеприпасами, каска, винтовка, штык, гранаты, ботинки, ремни амуниции, жилет М2 с тремя минами, каждая почти по полтора кило весом и так далее. А во-вторых, утонуть – это одно, а захлебнуться – совсем другое.
А что насчет вооружения? Миномет с двуногой весит тринадцать килограмм, плита – шесть, и значит, сержант Бэтмен, не зная всех этих значений плавучести (ни в одном уставе такое не прочитаешь, а если и прочитаешь – тут же забудешь за полной ненужностью), принял чертовски верное решение! Вот двадцатикилограммовый ящик с минами, даже с учетом его деревянного корпуса жилет не вытянет.
– Не, не вытянет, – поделился мыслью Торнадо.
– Так привяжи второй жилет к нему! – гаркнул Крэйзи Хорс. – Ты морпех или солдатская подстилка!?
– Он хотя бы не проебался! – огрызнулся за своего подчиненного Айскрим.
Но не всё было гладко: за ту минуту, пока десантный бот пыхтел к рифу, морпехи, напуганные справедливым гневом человека-летучей мыши, так спешили надежно закрепить жилеты на снаряжении, что махнули рукой на завязки собственных – просто поскидывали рюкзаки и накинули флотские "безрукавки", как придётся. Да и как их завяжешь-то поверх жилета М2? И, конечно, никакого масла они уже налить тоже никуда за минуту не успели. Но хотя бы на миномёте была кожаная затычка – уже хорошо.
– На выход! Прыгай! – заорал рулевой, как только лодка остановилась. Он постарался подвести лодку с правого бока от другой, уже севшей на риф, чтобы прикрыться ею хоть немного от убийственного огня зениток.
Морпехи стали неуклюже (потому что страшно!) переваливаться через борт. Попадание в холодную воду порядком всех ошеломило – это тебе не брызги в лицо или мокрые ноги: плавать в одежде и ботинках вообще неприятно, а в океанской воде – вдвойне. Пытаться найти кого куда и как тянуть никто не спешил, тут бы немного в себя прийти!
Рядовому нулевого класса Смиту, несмотря на все усилия, под взором двух сержантов "забыть" минометную плиту не удалось – ему её всучили в руки напарники по несчастью, но хотя бы она была тоже жилетом обвязана. Когда лез с ней через борт, было ещё ничего, когда увидел под собой воду – стало стрёмно. Подводная мгла равнодушно глянула на тебя, и пришлось сделать усилие, чтобы разжать руки. Плюхнулся – ударило, как доской, не жестко, а упруго и неприятно. Упал неуклюже, окунувшись с головой, и сразу почувствовал, как тихо стало – ни рокота войны, ни рева самолетов, ни истеричных криков Бэтмена, ни чеканных команд Физика. Только шелест винтов и гулкие удары далеких взрывов, мрачно спокойные. Соленая, мутная смертная мгла. Сразу же стало до жути страшно – аж от самого живота до самого загривка. Каска стала душить ремешком, соль есть глаза, всё, что на тебе надето – тащить вниз, на глубину в шестьсот шестьдесят шесть футов. Забился непроизвольно, плиту эту сразу выпустил, попытался под жилетом разомкнуть пряжку – отстегнуть ремень с подсумками, сбросить к чертям карабин, каску, каску скорее! Бандольер стащить! Под водой даже крик получается задушенным – какое-то гогочущее бульканье. Ты тонул.
А потом, всё ещё шаря под подбородком, уже расстегивая ремешок, вдруг оказался на поверхности. Солнце! Глотнул воздух, задышал. Ты и под воду-то ушел на фут или полтора самое большое. Тебя кто-то схватил и куда-то потянул.
Физик и Бэтмен прыгали последними.
– Ну, лезть, так лезть, эх-хо-хо, – сказал Голливуд, тоже задержавшийся, обреченно тряхнул головой, обнял покрепче трубу миномета и тоже, помогая себе одной рукой, отправился за борт. Ещё раз плеснула вода за бортом.
Тут над головами просвистел снаряд. Предназначался ли он "двадцать первой" или нет – вы не знали, но ёкнуло.
– Прыгайте! Прыгайте! – раздалось с кормы.
– Давай, греби! Греби! – крикнул кто-то из уже приводнившихся.
Прыгнули вслед за остальными, когда катер уже начал давать заднюю.
Вода, как ей и полагается, была холодной, соленой и неприятной на вкус. Четырнадцать человек, в похожих на грибы касках, стали совершать смешные в других обстоятельствах телодвижения руками и ногами, пытаясь плыть к рифу. Сразу ко дну, кажется, никто не пошел. Набежавшая волна сначала продвинула всех к кораллу, а потом, как вам показалось, вернула обратно, на то же самое место. Гребаная волна! Морпехи отплевывались, но никто даже не чертыхался. Сразу возникло ощущение, что ваши гребки ничего не стоят, бессмысленная трата сил – как волна будет гнать, так и пригонитесь, может. А может, и нет – помотыляет-помотыляет, да и утопит. Все вы отчетливо ощутили отчаяние.
Десять метров – это вообще много или мало?
Когда под ногами твердая земля, и ты смотришь на эти десять метров с высоты своих без чего-то там двух метров – чепушня. Когда над водой торчит только твоя башка да воротник спасжилета, и ты, собственно, и не знаешь, сколько тебе грести (риф-то под водой, его не видно), а каждый гребок приближает тебя на несколько дюймов – это чуть меньше, чем бесконечность.
А когда по тебе ещё и стреляют?
Взрывы вздернули воду сначала ярдах в пятидесяти. Это было ещё ничего. Взрывы были не очень мощные, но опять-таки, когда смотришь на них снизу вверх, это как-то не замечается. Они кажутся громадными, а замечается, как колышется от них вода рядом с твоим лицом.
– Греби! Греби же!
Взззз-быыыыш! Вззззз-быыыш! – уже поближе. Закачало всех, а тут опять волна набежала.
– Да ну нахрен! – заорал кто-то, сбрасывая с себя ремень от винтовки.
ВЗЗБЫЫМ! – и с шипением опадает вода: – ШШШШ!
– Это минометы!?
– Греби, греби!
А потом жахнуло совсем близко! Вы не знали, насколько, но показалось, что вообще рядом. Показалось, что вас всех убило.
Но это просто дало по ушам. Бэтмен вдруг понял, что сам по себе на воде не держится – начал бешено грести руками, как получится.
ВЗЗБЫЫМ-ШШШШ!
Бьет что-то тугое, как мокрая тряпка, в лицо. Вода в ушах. Вода во рту. Вода в легких. Тонешь. Паника. Гаснет жизнь. Отчаяние. Такой вот конец истории.
Тонешь, потому что нет сил сопротивляться страшной мысли – там нет этого ебучего рифа! Подлец-рулевой высадил вас где-то не там – ничего нет под ногами, не прощупывается! Там только холодная жидкая пустота. Жилет! Почему чертов жилет не помогает!? Ты не знаешь, что осколком вспороло ткань, и капковые волокна там намокли, и больше не держат тебя на плаву. Ты уверенно идешь ко дну, ты уже не плывешь, ты пытаешься не потонуть, как камень.
Грохает опять, давая по ушам уже на добивание.
Наполовину оглохший, на мгновения поднимаешь голову – и снова вниз. Слышишь только обрывки слов, видишь только чью-то незнакомую, до того перекошена страхом, физиономию.
– Сержа...!
– Ты...
– Ру...
– Да...!
– Дер...!
Дергаешься из последних сил, глядя наверх, из-под обода каски, которую забыл сорвать, видишь небо и солнце сквозь воду. Они там. Силишься вынырнуть, глотнуть воздуха, но немного не достаешь до поверхности – и снова проваливаешься. Сил нет уже перебирать руками и ногами. Так хочется ещё поперебирать, а сил нет! А-а-а-а!
Последним усилием хочешь оттолкнуться ногами, веришь, что дно там, что сейчас оттолкнешься... но дна нет, и ты только глубже проваливаешься вниз, в бездну.
А Дойчи не тонет, нет, Дойчи просто захлебывается – каждый раз пытаясь вздохнуть, лихорадочно открывая рот, ловит ещё соленой воды. В желудке вода, он больше не помогает держать тело на плаву своим пустым пространством. Да и не так уж помогал – ведь ты хорошо позавтракал. Этот завтрак тебя и убивает, тянет на дно. В животе холодно до рези.
Бьешься, не можешь дышать. Слабеешь.
А они всё стреляют, всё лупят по воде, по ушам, по башке.
ВЗЗБЫЫМ-ШШШШ!
– Кид...
– Я...
– Крэ...
– Дер...
– Гре...
– Мать!...
Из морской пехоты превращаетесь в подводную. В вечных часовых, которые будут слепо бродить, колышимые подводными течениями, по дну Тихого Океана и искать свои минометы, пока скелеты не развалятся, а форма не распадется. Тогда останутся только ваши призраки в замогильной тьме, среди тупомордых рыб и морских звезд.
***
– Давай-давай! Ещё! Хлопай давай! – с мерзким хлюпаньем вода выходит изо рта. Ты очнулся. Кто-то держит тебя, Дойчи, лицом вниз, над самой водой, согнутого пополам, кто-то другой бьет по спине через жилет, с дурацким хлопаньем, вода выходит с кашлем.
– Так хлопать-то?
– Так, так.
– Во, пошла!
– Кашляет.
Рядом Физик. Рядом Крэйзи Хорс. Рядом свои.
Бэтмен тоже приходит в себя рядом.
– С-с-смоттри, с-с-сержант! – говорит, запинаясь, Голливуд, показывая тебе трубу миномета в спас-жилетах. Улыбается, как может. Губы посинели у него.
Кто-то вытащил тебя оттуда, ухватив за воротник, ты даже и не помнишь кто. Просто вдруг потянуло, и ты, полумертвый, с разъеденными солью глазами, оказался над водой. Задышал, закашлял.
Вы не умерли. Вы всё ещё морская пехота.
Стоите на рифе, упираясь ногами во что-то корявое, крошащееся, ненадежное. Воды примерно по пояс, но где яма, а где бугорок. Холодно так, что зубы стучат – почти все дрожат, бледные и вымотанные. Хорошо хоть сверху печет солнышко, но всё равно мокрая форма на ветру скользкой пленкой облепляет кожу, сочится влагой, сковывает движения.
Перекличка. Двоих нету – Коламбуса и Пэтча. Убиты? Утонули? Взрывом разорвало? Захлебнулись и сейчас болтаются где-то в жилетах? Пэтч – шестнадцатилетний паренёк, он даже до берега не добрался. Коламбус – немногим старше, у него на щеке ещё родинка была. Где тела-то хоть? Неизвестно – вокруг их вроде не видно. Но человека в море трудно разглядеть, тем более когда глаза все в соли, а вокруг плавают всякие обломки. И трупы, кстати, тоже плавают, в жилетах и без них.
У вас с собой есть миномет. Одна плита. Один ящик с минами и два жилета М2. Одна винтовка и три карабина, считая тот, что у Физика. У многих нет касок.
– Парни, я ботинок потерял! – сокрушенно говорит Флаин Фиш.
– Я тебе на берегу новый подарю, – мрачно говорит Крэйзи Хорс. – Там этого добра много будет.
Вражеские минометы, или что это там было, больше не стреляют. Пока что.
Берег – в пятистах метрах, там идет бой, слышите это явно.
Надо решить, куда двигаться дальше, что делать. Неподалеку – разбитая лодка Хиггинса, из тех, что разнесло прямым попаданием на ваших глазах. Рядом с ней кто-то живой, не разобрать отсюда.
Разбитая лодка Хиггинса.
